— Но ведь я даже не знала, что именно ты пытаешься мне показать!
— Потому что у меня не хватило смелости во всём тебе признаться. Потому что я сам не знал, что и думать, когда услышал об этом впервые. И мне было стыдно. До того момента я ни о чём не подозревал.
— И несмотря ни на что, ты продолжил заниматься тем же.
Финниан кивнул:
— Такую цену мне пришлось заплатить.
— Заплатить за что? За то, что ты можешь здесь скрываться, когда захочешь? От чего ты бежишь, Финниан? От мира или от себя самого? Или, может, от меня?
— Всё не так, — возразил он.
И Кэт снова подумала: «Может, Финниан действительно ничего не чувствует?»
Неужели она казалась ему такой глупой или уродливой, что ему никогда не приходило в голову взглянуть на неё не только как на подружку с длинными, как у цапли, ногами?
— Тогда объясни мне! — потребовала она. — Сейчас же!
— Этот лес является, пожалуй, самым безопасным местом среди всех убежищ. Академию совершенно не интересует, чем мы здесь занимаемся. Для неё мы просто кучка болванов, превращающих книги в деревья. Будто в мире мало деревьев, из которых можно сделать новые книги… Духовного смысла они в этом не видят или им попросту всё равно. Первые библиоманты были коллекционерами, и большинство из них по-прежнему собирают книги, поэтому никого особо не заботит судьба повреждённых или уничтоженных книг. Для них они просто не имеют никакой ценности.
«Духовного смысла?» Кэт была слишком возмущена, а в этом состоянии от неё нельзя было отделаться какими-то отговорками.
Но Финниан продолжал:
— Они не принимают нас всерьёз, и очень важно, чтобы так продолжалось и впредь. Люди, которые живут в этом лесу, всего лишь выполняют свою работу, так считает Академия. Эти люди ни во что не вмешиваются и ничуть не интересуются тем, что происходит в мире снаружи. Академия считает нас наивными мечтателями. И это лучшее, что могло с нами произойти.
Кэт подошла на полшага к Финниану, сама не зная, почему ей так хотелось к нему приблизиться. Она ужасно на него злилась.
— Несчастье каллистов — это плата за то, что вы можете жить спокойной жизнью? — тихо спросила она.
— Да.
— И тебе не кажется, что это немного… эгоистично с вашей стороны?
Финниан запнулся, подбирая подходящие слова.
— Всё не так, как тебе кажется. Это намного больше и намного важнее, чем…
— Да что же это в самом деле такое, Финниан?! И почему мы спорим об этом, хотя в действительности… — Она испуганно замолкла, поражённая собственной прямотой.
Но Финниан всё равно её не услышал.
— Никто не должен узнать правду. И уж тем более эта Изида. Ей ни в коем случае нельзя позволить углубиться в наш лес, иначе убьют и её, и вас заодно.
— Кто может нас убить и за что, Финниан?
Она думала, что он просто оставит её и пойдёт вперёд, но вместо этого Финниан сделал то, что каждый раз доводило Кэт до белого каления. Именно из-за этого между ними никогда ничего не будет. Финниан пошёл в контратаку.
— Я прекрасно понимаю, что эта Изида Пустота для тебя что-то вроде образца для подражания, — сказал он. — Она охотится на экслибри, а ты охотишься… на всё, что попало. Возможно, она лучшая в своём роде, и я прекрасно понимаю, что ты…
Кэт влепила ему звонкую пощёчину. Она хотела на него накричать, но тут же испугалась, и от её злости не осталось и следа. Сразу воцарилась полнейшая тишина, даже птицы на деревьях, казалось, замерли, наблюдая, что же произойдёт дальше между двумя спорщиками.
Финниан уставился на неё во все глаза, такой же ошарашенный, как и она сама, но не разозлился, как ожидала Кэт. Вместо этого он притянул её к себе и поцеловал в губы.
Это был короткий поцелуй, почти мимолётный, но она почувствовала, что весь её мир перевернулся с ног на голову.
Финниан снова заговорил, на этот раз совсем тихо, будто деревья могли подслушивать их беседу:
— Я знаю, что ты никому об этом не расскажешь.
«О поцелуе?» — ошеломлённо думала она.
Он убрал руки с её плеч и сжал ей ладонь. Чувство, которое пронзило при этом Кэт, разительно отличалось от того, чего она ожидала. Оно было более сильным и ярким.
— Я покажу тебе то, что по-настоящему важно, — сказал Финниан и кивнул на тропинку, по которой в чащу ушёл Хольмир. — Но ты должна знать: если ты сделаешь этот шаг, дороги назад больше не будет. Ты станешь такой же, как мы. Такой же, как я.
И вдруг в одно мгновение ей стало ясно, что именно здесь происходит. Она могла бы догадаться и раньше, если бы нашла в себе силы взглянуть на всё со стороны, не поддаваясь захлестнувшему её вихрю чувств.
«Я такая же, как ты», — подумала она, а затем произнесла это вслух:
— Я такая же, как ты.
Когда Изида Пустота открыла глаза, Фурия вытирала с её лба капли холодного пота. Веки раненой затрепетали, взгляд прояснился. Не говоря ни слова, она поглядела сначала на Фурию, затем на кроны деревьев. Её рука опустилась на пустую кобуру пистолета, но оружие она, должно быть, выронила ещё во время поединка с Интригой.
— Спокойствие! — сказала Фурия, сама не поняв толком, успокаивает она её этой фразой или угрожает.
Голос девочки прозвучал довольно измождённо.
— Где мы? — спросила женщина хрипло, как будто надышалась дымом пожара.
— В Лесу мёртвых книг, — ответила Фурия. — Это…
— Я прекрасно знаю, что это. Как я здесь оказалась?
Фурия посчитала резкий тон Изиды неуместным и решила для начала ничего не отвечать. Она поднялась и поглядела в ту сторону, куда ушли Кэт и Финниан. Казалось, их не было целую вечность. Фурия уже начала переживать, пока её… Да, собственно, кто? Пленница? Пока женщина не проснулась.
— Слушай меня, — сказала Изида, как будто у Фурии был выбор. — Нам ни в коем случае нельзя здесь оставаться! Это место вовсе не такое безопасное, как может показаться с первого взгляда.
— Это лес, — сказала Фурия, — и довольно тёмный. Ничто здесь не выглядит безопасным. И поверьте, если бы я могла здесь не быть, я бы так и поступила. — Вздохнув, она добавила: — Или если бы мой отец был жив. Если бы вы не появились тогда в той библиотеке и тем самым…
— Твой отец умер?
Фурия кивнула.
— Тогда, — тихо сказала женщина, — сейчас он может находиться где угодно.
Несколько секунд Фурия смотрела на неё во все глаза, не понимая, стоит ли ей продолжать расспросы. Или лучше наорать на неё?
— Мне казалось, что вы агент Академии, — наконец сказала она, — а не священник.
