Йорген, прикрыв дверь, старательно засовывал в дверную ручку ржавый железный прут.
– Не от всех тварей помогает, но по крайней мере от безмозглых…
"Палка о двух концах, Йорик. Для иных знак, что внутри кто-то есть"
Лестница, ведущая на второй этаж, была деревянной и сильно обветшавшей, однако почти не скрипела.
– Выбирай, Марина свет Борисовна, – чуть улыбнулся рыцарь. – Люкс, полулюкс или суперлюкс?
Двери всех четырёх квартир, выходивших на площадку, были выломаны – вероятно, дом-матрица, с которого произошла репликация, там, в Энрофе уже готовился к сносу. На пороге "люкса" лежала маленькая плюшевая собачка, замурзанная и грязная, и безнадёжно глядела на мир стеклянными глазами. Игрушка выглядела настолько несчастной, что у Марины защипало в носу.
– Надо же… – ангел присел на корточки, рассматривая последнего стража, охранявшего давным-давно заброшенное жильё. – Мы тут переночуем, ладно, Динка?
"Почему Динка?"
"Ну как почему? Так её звала маленькая хозяйка там, в Энрофе. Вот же, ясно видно. Только не переступай через неё, она обидится"
Спорить с Агиэлем девушка не стала. Раз видно ему, значит, так оно и есть. Ангелы, они ещё и не такое видят, похоже… высокая и светлая магия…
Все трое зашли в квартиру, осторожно обойдя по стеночке, бочком маленькую плюшевую собачку, словно на пороге лежал как минимум дог.
Окна в квартире также пребывали в разорении, добрая половина стёкол в частых переплётах была выбита, и лишь в одной комнате окно оказалось совершенно целым.
– Вот здесь, пожалуй, – Йорген оглядел пустое помещение. – Во всяком случае, в остальных номерах ещё хуже.
Ага делал пассы возле окна.
– Да повесить штору, и все дела, – предложил рыцарь.
– Не… мы должны быть зрячими… Вот так примерно. Можно зажечь свет, только неярко.
И снова Марина поняла без дополнительных разъяснений. Теперь эти стёкла односторонне проницаемы для света, снаружи их не заметят… Удобная всё-таки вещь, телепатия. Ну а о магии всякой и речи нет.
– Однако, не грех бы и подкрепиться, – Йорген придирчиво оглядывал пыльный пол.
Он провёл жезлом короткую дугу, и на ободранных досках – линолеума тут сроду не было, похоже – возникла скатерть-самобранка. Да, самая натуральная скатерть, на которой уже была заботливо расставлена снедь. Тарелка с варёной картошкой, три куриных яйца, блюдо, заботливо украшенное тремя бутербродами с колбасой и разделочная доска с пучком зелёного лука. Завершала сервировку стола пластиковая бутыль-соска с прозрачной жидкостью и три гранёных стакана.
– Да-а-а… – Агиэль разглядывал сотворённое чудо, наклоняя голову то вправо, то влево. – Ну, Йорик… Зачем тебе жезл, Йорик? Ну сказал бы мне, я бы сделал…
– Ладно, ладно, – ворчливо отозвался рыцарь, пытаясь скрыть смущение. – Ты бы сделал, кто спорит… Хрусталь, серебро и фарфор. И пирожные… с хинином.
– Не ссорьтесь, ребята, – засмеялась Марина. Взяла с доски лук и демонстративно зажевала. – Вкусно!
– Ну вот, а ты недоволен, – Йорген уселся прямо на пол, по-турецки. – Видишь, девушке нравится. Прошу к столу! Ага, тебе налить? Водичка ключевая, бодрит…
Ангел, не отвечая, делал руками пассы. Короткое движение пальцев, и стол украсил самовар. Ещё движение, и появился изящный кофейник. Ещё – и три сиротливых бутерброда с колбасой сменились дюжиной бутербродов с маслом и сыром.
– Не сердись на него, Марина. Наш Йорик здорово научился проходить сквозь стены, а также те стены крушить… равно и всякую нежить. Что касается кулинарии, то с этим у всех рыцарей туговато.
Если бы не телепатия, Марина ни за что не заметила бы подвоха. Ну конечно же, надо было сразу сообразить… Весь день, с утра, они пребывали в страшном душевном напряжении, и как-то сбросить его было просто необходимо. Ужин здесь, в Агре, вовсе не для насыщения калориями…
– Ты куда?
– Одну секундочку!
Движимая каким-то неосознанным порывом, девушка отломила кусочек бутерброда, метнулась назад, к входной двери, где пребывала в неподвижности и забвении плюшевая собачка.
– Динка, это тебе… – прошептала она, кладя перед мордочкой стража угощение. А что? Вот в северных русских деревнях и по сей день принято задабривать домовых…
Свет перстня-фонарика был пригашен до минимума, однако Марина готова была поклясться, что в стеклянных глазах игрушки блеснули слёзы.
Вернувшись, Марина вновь вынуждена была хлопать глазами. За время недолгого отсутствия в "номере" появился добавочный постоялец – Матвей солидно и неспешно лакал сливки из блюдца, как и положено воспитанному домашнему коту.
– Матвей… Ты как здесь?
– Мрм… с трудом… – оторвавшись от блюдца, сообщил кот. – Знали бы вы все, сколько тут всякой гадости бродит, летает и ползает… пффф…
– Ты садись уже, Марина, – кивнул Йорген. – До мораны осталось совсем ничего, надо будет убирать всё это…
Ужинали молча, перебрасываясь короткими мыслеобразами.
"… Дорога под мостом свободна"
"… Лучше через трубу. Там ливневая труба…"
"… Возле реки големы стоят…"
– Ладно… – вздохнул рыцарь. – Давайте укладываться. Утро вечера мудрёнее.
Скатерть исчезла вместе с остатками трапезы и самоваром, как и не было ничего. Марина оглядывала грязный пол. Что ж… бывает и похуже. Всё-таки деревянный пол, не бетон и не камень…
– Нет, на полу спать никак нельзя, – поморщился ангел. – Тут сейчас такое начнётся…
– Мряу! – кот Матвей умывался лапой. – Полностью подтверждаю. Во всяком случае, этот дом трудно назвать крепостью.
Йорген сделал сложный финт своим жезлом, и вся компания разом взмыла к потолку, точь-в-точь космонавты в невесомости.
– Придётся потерпеть, – рыцарь улыбнулся чуть виновато. – Ага, сторожки и невидимость на тебе.
– Сторожки уже, а невидимость я делать не буду. На всю ночь, я усну, и слетит… Пусть Марина возьмёт Матвея, а у нас костюмы.
– Мурм… Вы позволите? – вежливо осведомился кот, подплывая.
Без лишних слов девушка расстегнула комбинезон-"призрак", и здоровенный котяр с видимым удовольствием устроился за пазухой.
– Застегнись, капюшон надень, – Йорген уже натягивал свой, – и перчатки. Мы должны быть невидимы.
И в этот момент пришла волна дурноты. Ужасной и мерзкой, давящей непредставимо…
– Всё, всё уже, – ладошка ангела легла на лоб, прогоняя злой морок. – Это и была морана. Там, в Энрофе, солнце село…
… Три тени, почти невидимые даже в упор и при ярком свете, висели под потолком, сбившись в кучку. Слева неслышно и легко дышал Агиэль, справа так же ровно и бесшумно Йорген. Кот Матвей свернулся на груди под костюмом, и Марина не ощущала его тяжести. Было тепло и уютно… глаза слипались…
