- Ты так рассказываешь, прямо дорога к Светлому у вас открыта, - сосед Уруки, отец Мары, вышел вперед, - за дочь спасибо тебе, только ей теперь сюда дороги нет, заклюют вороны.
Он махнул рукой на заворчавших соседей и, дернув себя за бороду, вновь повернулся к старосте.
- Поклянись, что все, что ты говоришь правда. Они дети их Павшего бога, мы им враги исконные. Вера наша им нож острый. Наш бог им враг. Как так-то, что они вас не убили?
Староста молча пожал плечами и заговорил.
- Не все, конечно, совсем гладко. Не все. Разные мы. Очень. Жутко по началу было, хоть в петлю. А уж без слов-то совсем плохо. Пообвыкли, начали понимать друг друга. Они нас, мы их. Всяко было, когда и подраться пришлось. Они дружные, сразу сбегаются и дерутся, себя не жалея. Но это пока их Старший не увидел, тогда палками получают и они, и мы поровну. Давайте, уж сядем, что ли за стол, этих покормим, - он повел рукой в сторону круга из орков, - поесть-то они всегда готовы. За столом и поговорим.
Застолье получилось мрачное и тихое. Орки, получив свою долю, отошли в тень домов и, сбившись вместе, молча быстро умяли еду, после чего разбежались по поселку, все осматривая, но ничего не трогая. А староста в это время неторопливо рассказывал и отвечал на вопросы.
- Они у вас заставу свою оставят, с десяток. Выделите им сарай, им больше и не надо. Еда, понятно, с вас, - он покосился на завздыхавших женщин и нахмурившихся мужчин, и добавил, - это война. Наши защитники проспали и пропили и свою, и нашу свободу, так что терпите. Они-то и едят немного. Что не дай, все едят. И сколько не дай, все съедят. Так что, чем быстрее начнете с их десятником говорить, тем лучше. Оружие, что попрятали, и не доставайте, я знаю, что у вас есть, потому и говорю. Я пока здесь, помогу вам с договором.
- И все у вас так тихо обошлось, - отец Ируки, постукивая по столу пальцами, пристально смотрел на старосту, - так все мирно и гладко?
- Ну, нет, конечно, - староста поежился, - было тут, - народ завозился и затих в ожидании, - Зара, это жена Брама, тот, что рыбак, вы его знаете. Пошла по воду к колодцу, ей навстречу три орка, что да как - один и хвать ее за серьги и прям по-живому рвать. А она-то баба здоровая, его тоже в ухо, ведром. Тот кувырком, а его товарищ ее копьем по голове. Она без памяти и упала, где стояла. На шум Брам выскочил и с оглоблей. Орки в крик, Брам, как медведь, ревет. Еще народ прибежал, и орки тоже. С ним Старший ихний, рыкнул, те и встали. Не все, - староста обвел глазами почти не дышавших слушателей и наставительно поднял палец, - двое самых ярых что-то пытались противиться, так их прям там свои же с ног сбили и повязали. Мы, как увидел такое, по домам, Зару занесли и Брама еле уволокли. До вечера по домам сидели, уж и не знали, что ждать. А потом их Вождь прибежал, они-то орки на ногу легкие, больше бегают, чем ходят. Вроде и не быстро, косолапо, ан нет, лошадь в повозке рысью идет, и они вровень идут и не запыхаются. Тощие, а жилистые. И я уж говорил - на работу злые. Жару не любят, зато в-под вечер и не оторвутся, если что затеяли. Мы ограду вокруг Большого все вместе в три дня поставили, мы днем, а они с вечера. Хорошо сладили, даже почти ничего переделывать не пришлось.
- Ты про свару рассказывай. Чем кончилось-то?
Староста недовольно поморщился и продолжил.
- Вождь их прибег со своими, у него всегда с десяток их лучниц за спиной. Эти девки крупные и выше остальных, да и посветлее они. Уже начали их различать, навроде его охраны. Злые - жуть. Их свои обходят стороной. Все в краске белой, из одежды самая малость, один срам. Нас всех к моему дому вызвали и навроде суда затеяли. Выслушал он своих, выслушал нас. Ухо почесал, рыкнул и тут же троих своих, это того, что все затеяли и тех, кто Старшему перечили, так палками отходили, что и не встали сами. Ну, думаем и нам сейчас перепадет. А он еще подумал и рассказал, что раз мы в драку не полезли и не мы ее затеяли, то и наказывать не будет. А как накажет при случае, мы видели. Вот так. Браму потом еще наказанных неделю отправляли по хозяйству помогать, Зара-то отлеживалась. Ничего так, погреб ему выкопали. На делянке с расчисткой от новой поросли помогли. Та, что все затеяла - это их девка была, на серьги польстилась. Брама задразнили совсем, с вопросом то, как она его Зару заменяла.
Сидевшие до этого молча мужики дружно грохнули смехом, заставив резко остановиться и торчком поставить уши мимо бегущего орка. Женщины же дружно заплевались, охаживая своих благоверных подзатыльникам.
- Охальники.
Староста же, переждав общий смех, продолжил.
- Оно-то с виду и трудно понять, кто из них кто, но это по первому времени. Их девки косички носят, много таких мелких косичек, так что разберетесь. Но это у нас так все обошлось, в Лесном хуторе старого Викта там до смертоубийства дошло. Дело-то мутное, никто ничего не знает по-настоящему. Там ведь помните, Жилд жил. Он-то у нас еще тот святоша. Вот что-то и не заладилось у него с теми, что там стояли заставой. В общем, его зарезали, жену его побили. Тоже суд был. Тоже их Вождь прибегал. Так там двоих ослушников прямо на суде закололи копьями и тамошнего Старшего палками чуть до смерти не забили.
- Он своих казнил за нас, - отец Ируки вновь подал голос, - сам-то понял, что рассказываешь.
- Не за нас он их казнил, - староста, поморщившись, отпил из чашки молока и поежился, потом молча посидел, глядя в сторону и заговорил, - не за нас он их казнил. Трудно это объяснить. У нас застава стоит, там десятник по-нашему говорит, плохо, криво, но понять можно. Я его как-то зазвал к себе после работы. Посидели во дворе, в наши дома они неохотно идут, поели. Я его брагой угостил, вы им молоко не давайте, им с него плохо. Тогда и спросил, почему так. Долго и трудно было нам понять друг друга, мой сын пришел, еще сосед, наконец поняли. Не за нас он их казнил. Мы все, - он провел рукой, указывая на невольно отшатнувшихся людей, - мы все его добыча. Убив Жилда, они его лишили его добычи, а у них за такое смерть.
Над столом повисло молчание. Отец Ируки помяв себе горло, с трудом выталкивая, слова каркнул.
- Мы его рабы?
Староста пожал плечами и, помедлив, ответил.
- Нет, мы не рабы. Как я понял, его рабы - это как раз сами орки. Сложно все у них. Кто-то рабы, кто-то родня, а кто и так, и сяк. Так и не узнали мы это до конца. Десятник-то слаб на нашу брагу оказался, хотя как слаб. Выпил чан и лег, где сидел. А как проспался, болел. Так что он мой двор теперь обходит и сторонится.
- Так кто мы??
- Не знаю я.
Ирука давно уже заскучала и боком, боком потихоньку ускользнула вдоль ограды в свой двор. У нее там было незаконченное важное дело - недоделанная кукла из старого платка матери. Она его давно припрятала от старших сестер и сейчас надеялась ей заняться, пока взрослые заняты говорильней. Орки ее совсем не напугали. Почему, она и сама не могла понять, но не пугали и все. Даже сосед, ее ровесник Карт, ее ровесник и жуткий вредина, казался ей страшнее в те моменты, когда ему приходило в голову попугать ее, чем он и занимался в любую свободную минуту. К ее счастью свободного времени у всех было мало.
Поняв, что в ближайшее время взрослые будут очень заняты, Ирука занялась более интересным занятием. И сейчас она увлеченно откапывала свое сокровище из-под прошлогодней соломы, что за зиму до конца не использовали на подстилку в хлеву. Она так увлеклась, что не услышала, как у нее за спиной выросли темные фигуры пришельцев. Встав стеной, они неподвижно стояли, не шевелясь и поблескивая из-под шляп глазами. И в какой-то момент Ирука вдруг тоже замерла и, поводив головой прислушиваясь, медленно развернулась и, прижав к груди свое сокровище, немного попятилась, и замерла.
Через мгновение к ней шагнул и, сняв шляпу, присел один из орков. Она узнала его, это он ее подтолкнул к остальным, когда их собирали по поселку. Опустившись, он очень близко придвинул свое лицо и осторожно принюхался. Внутренне заледенев от пришедшего из глубины детской души страха, она замерла, в тоже время жадно разглядывая нежданного гостя.
