А сердца молодые горячие
Каплей крови Рода возгорелися.
Земля силушкой их питает.
Ветер скоростью наделяет.
А и терпят раны они бесчисленные ужасные
Как вода – нашей жизни основа.
А и отдают они жизни свои за Русь-матушку,
За стариков, да за детушек малых.
Всю свою силушку, богам равную
Отдал на мольбу сию Бэр-заступничек.
А и взял он секиру острую,
А и кинулся на орду басурманскую.
Да не снёс не срубил ни единой головушки.
Смертушка девкой тёмною,
Девкой тёмною-безкосою к нему подкралася.
Ножичек булатный, Чернобогом сотворённый,
В сердце пылающее вонзила.
Не сказал ничего добрый молодец,
Лишь улыбка губы его тронула.
И умер он в сей же миг.
А девка-то, как злодейство чёрное сотворила,
Так на глазах верных воинов его
Прямо в воздухе растворилась.
А кровушка-то из раны льётся-хлещется, не останавливается.
Да не чёрная злодейская, какой раньше была,
А кровушка алая.
Да и вбирает её русская земля
И преисполняется силушкой великою животворную.
Все полегли там богатыри молодые,
Жизнь свою отдали за Русь-матушку,
За народ славянский без сожаления.
И содеяли подвиг великий –
Обескровили-отбросили орду басурманскую.
Не оставила их тела земля русская на поругание,
Воронью да зверью дикому.
Приняла-поглотила тела их во чрево своё,
А там, где лежали богатыри русские, цветы выросли.
Цветы дивные, невиданные.
Не трогает их ни зверь, ни птица.
И место то теперь заповедное.
А на Бэра-то могилушке проросла плакун-трава.
И расцвела цветом красоты неписаной.
Расцвела единый раз за все века, что знают её.
Те, кто видел пересказать не могут,
Нет ещё слов таких.
Только говорили, будто роса на её цветах ровно слёзы,
И солёная роса эта.
Старый кощунник отодвинул гусли, и улыбнулся пятерке мальчишек беззубым ртом.
- Былина эта забыта давно, под запретом суровым она. Служители новой веры запретили, так что сейчас о Бэре никто не помнит. Никому не пересказывайте, что передал вам её.
На пороге избы застучали подкованные сапоги, мощный удар снёс дверь с петель вместе с засовом. В избу ворвались четверо закованных в железо мужчин, тут же направили обнажённые клинки на старика и мальчишек. Следом за ними вошёл монах, посверкивая золотой змейкой на пальце.
- Старик, ты ведь знаешь запрет.
- Правду не убьете, слуги Чернобога!
- Ошибаешься, хоть наш господин и не подаёт нам больше знаков, но мы хорошо выполняем его волю. Ты последний, кто знает сказание. Ну, разве что ещё мальчишки эти. Прощай, старик. И мальчишки, прощайте. – укрытая рясой спина скрылась за порогом.
Раздался хищный свист клинков, хруст, на пол избы что-то плеснуло. Монаху было всё равно, он исполнял волю господина. Как и служители Белобога, хотя и они тоже много лет не получали знаков от их повелителя. Боги вернутся, они обязательно вернутся, вместе с магией. Ведь, если этого не произойдёт… То придётся всю ответственность за деяния брать на себя. А это… Как же так… Ведь всегда должна быть возможность сказать: «На то была воля божья…»
Конец
Вот и вся история. Не смотря на все недочеты, юношеские загоны и прочие несуразности, мне за первый писательский опыт ни разу не стыдно. Кидайти тапки.
Произведение более-менее понравилось, можете поискать на ЛитРес мою свежую книгу
Темные века: Начало игры.
