- Сдохни тварь! – закричала я, когда мои руки сомкнулись на пылающей шее девочки.
Секунда, две, три. Тело подо мной завизжало и задергалось с удвоенной силой. Я вцепилась ещё сильнее и зажмурилась, стараясь не думать над тем, что делаю. Еще мгновение, и сопротивление медленно прекращалось, тело под моими руками уже почти не дёргалось.
Глаза открывать было страшно. Я уже почти решилась, как вдруг…
- Настенька, - услышала я хриплый детский голосочек, и в ужасе распахнула глаза, - Не убивай меня, Настенька!
Подо мной лежала бледная девочка с налившимися багровыми синяками на тонкой шейке и огромными испуганными глазами полными слёз. Губы её дрожали. Я в ужасе отпрянула, убирая от ребёнка свои руки.
И как только я это сделала, её лицо снова исказилось в отвратительной гримасе, а руки вновь заполыхали огнём. Тварь бросилась на меня с диким рёвом. Я откатилась в сторону и заметила, как в свете луны где-то сзади блеснула гладь озера. Ошалелая мысль тут же ударила в голову.
- Иди сюда, тварь! – закричала я, приманивая чудовище ближе.
Существо зарычало и вновь бросилось. Я кинулась навстречу и тут же потянула на себя, перекатываясь снова и снова, не обращая внимания на когти и зубы.
И вот долгожданный всплеск, и два тела барахтаются уже в воде.
- Что же ты не вспыхиваешь? Где же твой огонь? – закричала я, удерживая под водой бесноватую.
- По-ща-ди! – сквозь брызги и бульканье вновь раздался знакомый детский голосочек.
- Ну уж нет! – зарычала я, подавая силу в руки и вцепляясь сильнее.
- Нас-тень-ка! Про-шу! – снова взмолилась тварь голосом Сони, - Не уби-вай!
И тут у меня затряслись руки.
Я видела, как леденело тело ребёнка под моими ладонями, и понимала, что не могу это сделать.
- О боги! – воскликнула я, вытаскивая мокрое тело на песчаный берег.
А затем коснувшись рукой окровавленного плеча, я отправила в полёт несколько капель своей крови, мысленно взмолившись и призывая появиться врата Навьего царства.
И тут же словно ниоткуда передо мной вырос Калинов мост, а в нос ударило мерзкое зловоние от реки Смородины.
Схватив притихшее тело за ворот льняной хламиды, я потащила его к мосту, на другой стороне которого тут же выросли две здоровенные тени.
- Живым не место в Навьем царстве, - загробным голосом сообщили мне тени, остановив меня на середине моста, - Шагнёшь дальше, и она умрёт.
- Кто вы? – коротко поинтересовалась я.
- Стражи, - просто ответили мне.
- Мне нужна помощь.
Тени скользнули ближе, протянув свои темные руки к моей ноше. А дальше… Уши заложило от пронзительного визга.
Я с ужасом отпрянула, увидев, как от тела ребенка отделяется нечто, что тут же забилось в конвульсиях и истошно закричало. Две тени по обе стороны этого существа окутали его темной дымкой, отчего сущность вспыхнула ярким пламенем, но это ей не помогло.
- Мы благодарим тебя от лица владыки, ведьма. Поторопись, пока ещё душа не покинула это тело, - прошелестели их голоса, и они удалились прочь, утаскивая за собой беснующееся нечто.
Привалившись к жуткому ограждению моста, я трясущейся рукой вытерла пот со лба и склонилась над телом несчастной девочки.
Как тащила на себе тело ребенка не помнила, как и добиралась до дома. В памяти лишь всплыло, как бросились ко мне Устинья и Степан со словами «Жива!», как кто-то из односельчан грозился расправой над бесноватой, и как я, вперив в того свой яростный взгляд, пообещала всем присутствующим, что ежели кто из них тронет девочку, то сама лично вырву у того сердце, ведь она более не одержимая. Уж не знаю, подействовали ли мои угрозы, ведь я не успела сделать и двух шагов, как сама повалилась кулём, теряя сознание.
Глава 39
Окраина степных владений кочевников. Неделей ранее.
Дряхлый старик скрюченными узловатыми пальцами перебирал пучки каких-то засушенных трав, периодически кидая некоторые из них в большой кипящий котёл. Мужчина был очень стар, о чём говорили и клочковатые седые волосы, заплетённые в четыре жидких косички на манер степных шаманов, и испещрённое глубокими морщинами землистого цвета лицо, словно печёное в золе яблоко, и скрюченная с горбом спина. Единственное, что оставалось неизменно молодым у этого старика, так это его цепкий пронзительный взгляд, от которого становилось не по себе каждому, кто умудрялся попасть в поле его зрения, не взирая на статус, возраст и пол.
- Значит, ты утверждаешь, великий, - последнее было произнесено с презрительной издёвкой, - Что призванные мной духи не достигли успеха на землях северян. Что люди в страхе не бегут прочь из своих домов и поселений, опасаясь поднятых мною умертвий? Что на землях поганых неверных не бесчинствует нежить?
Великий хан южных степей Закир неприятно поёжился от злого сомнения в словах старика, но утвердительно кивнул:
- Всё так, старейший, - проговорил он с почтением, стараясь не встречаться с пронзительным взглядом колдуна.
- Хм, - задумчиво хмыкнул старик, а повелитель степей снова поёжился, ощущая на себе пугающий взгляд шамана.
Каждый раз, идя сюда, он сомневался в правильности своего решения, и каждый раз не мог отказаться, как и в первый раз. Тогда, когда тридцать лет назад бедному молодому воину Закиру странствующий колдун напророчил силу, славу и власть.
- Чем ты готов пожертвовать ради своей мечты? - спросил тогда его старик.
- Всем! - не думая, сразу ответил воин.
- Я заберу три жизни в оплату твоего величия, - прищурился старик, а потом заверил, - Но не бойся, это будет не твоя жизнь, и не жизнь твоей любимой Найни.
Воин похолодел, так как мало кто был осведомлен о его любви к дочери нынешнего великого хана степей Сабека. Хан был жесток, и узнай он о страсти простого воина-лучника к своей единственной дочери красавице Найни, то ни сносить головы обоим. Девушка была удивительно хороша собой. Возможно, тому виной были её пшеничные волосы и голубые глаза, доставшиеся ей от матери-рабыни, которую пленил её отец в одном из набегов на соседние княжества славян.
Жажда власти и славы, а также желание взять в жёны Найни совсем затуманили разум. Не долго думая, воин согласился, а когда спустя два года, убив старого хана, он сам стал ханом степей, Закир позабыл о своём уговоре со старым колдуном.
Шли годы, лились реки крови. Бесконечные войны и набеги на земли славян, вражда с половцами и непрекращающиеся стычки с монголами за раздел степей. Пророчество колдуна сбывалось. Красавица Найни принесла троих сыновей великому хану, и Закир неустанно благодарил свою любимую жену за каждого подаренного наследника. В своих мечтах он уже видел, как трое крепких мужчин отвоёвывают у ненавистных славян новые земли, гонят с севера угнанные стада и пленённых рабынь на невольничьи рынки, как притесняют половцев, полностью изгнав тех из степей, и как монголы бегут на восток в ужасе.
Это были мечты, которым не суждено было сбыться. Так как старший сын умер в десятилетнем возрасте, средний пережил его лишь на год, а младший прожил всего несколько месяцев. Найни умерла родами, одаривая хана напоследок четвёртым сыном, который родился слабым и больным.
- Скажи мне, колдун, - печально проговорил хан Закир, - Разве я недостаточно расплатился с тобой за своё ханство?
- Долг уплачен, воин, - утвердительно качнул головой старик, - Но не мне ты был должен, а духам. Это они тебе дали власть, они и забрали плату. Ты сам согласился, не уточнив цены.
Хан замолчал, хмуро следя за тем, как шаман достав тушку убитого зайца, принялся вскрывать кривым ножом его грудную клетку, вытаскивая сердце и печень. Затем он бережно переложил органы зверька в холщовый мешочек и туго связал веревкой, рисуя на грубой ткани кровью убитого животного какие-то знаки.
- Так зачем ты вновь пришёл ко мне, великий хан степей? Ты разве не занят сейчас подготовкой к великому набегу на северян? - между делом поинтересовался старик, не отрываясь от своего занятия.
