- Спасибо, навьюшка, спасибо! - поклонился он мне в ноги, - Век твоей доброты не забуду. Да пошлёт тебе великий бог Сварог мужчину любящего, да доброго…
- На том и порешили, - прервала я его начавшийся поток благодарностей, громко ударив в ладоши и спрыгивая с нагретой печи, упирая руки в боки, - Ну что болезные? Что сидим как на поминках? Все живы, здоровы, помирать не собираемся. Так чего ж закручинились?
Вся нечисть снова уставилась на меня изумленно, видимо не ожидая от меня такой активности.
- Казимир! – повелительно гаркнула я на своего домового, - Плесни-ка ты и мне беленькой! Гулять, так гулять!
Все тут же оживились, печаль и меланхолию как ветром сдуло.
- Вот это ведьмочка! Вот это по-нашему! – горделиво заулыбался мой домовик, и тут же на столе нарисовалась ещё одна глиняная рюмочка.
После третьей рюмки я почувствовала себя, наконец, живой, а после пятой – даже начала улыбаться.
- Эх, хозяюшка, - вдруг снова шмыгнул носом банник, - Доброе у тебя сердце, жалостливое. Как я сокрушался, когда у вас с Данилой не сладилось.
От одного упоминания я поморщилась, а двое домовых принялись усиленно шикать на своего опьяневшего товарища.
- А всё ведьма эта белобрысая, ик! – икнул Ведогор, а потом опомнился, - Ой, это ж ты – ведьма, она тогда кто? – пьяно нахмурился банник, а потом словно вспомнив, изрёк, - Змея подколодная! Точно!
Я грустно улыбнулась на слова нечисти. Боли уже не было, как и обиды. Всё выболело и прошло. Так бывает. Остались лишь грустные воспоминания.
- А давайте ещё по одной? – предложил Казимир, видя моё настроение, - Не печалься, хозяюшка. Ты ведь у нас красавица, без мужа не останешься, - принялся уговаривать меня домовик, словно маленького обиженного ребенка, - И месяца не пройдёт, как к тебе посватаются. Вот увидишь.
- Чую, не долго ей в девках сидеть, - весело ухмыльнулся Лукьян, - Оба Колобовых глаз не спускают. Вот увидите, на Купалу и сосватают.
- На праздник Ивана Купалы? Так он же скоро совсем? – подключился к разговору банник, и видимо решил пошутить, - А у нас и приданое не собрано.
На слова про приданое тут же вскинулся Казимир. Ни дня не проходило, чтобы тот не попрекал меня распотрошенными сундуками.
- Да какое придание? Она весь дом по ветру пустила, - в сердцах выдал он, - Виданное ли дело, до замужества на перине спать, да стёганым одеялом укрываться. Мать её все руки исколола, шила ей в приданое, а она все скатерти на сорочки пустила, а платки на бельё, да ещё какое. Тьфу, срамота одна!
На слова своего домового я заливисто рассмеялась.
- А не ты ли, бесстыдник, пялился на то бельё? – весело упрекнула я его.
- Тьфу, срамница! – в сердцах сплюнул он.
- Что же ты тогда глаза свои бесстыжие пялил, кода я бельишко примеряла? – подколола я его и хулиганисто подмигнула его друзьям, - Эх, жаль некому бельишком похвастаться, - наигранно посокрушалась я и снова рассмеялась.
Ночка выдалась на славу. Я и впрямь словно ожила.
Мы ещё несколько раз поднимали рюмочки, пили за здоровье всех присутствующих, потом за удачу, ведь без неё никуда.
- Третий тост за любовь! – категорично заявила я и тут же нахмурилась.
- Не чокаясь? – предположил Ведогор, видимо решив пошутить.
- Дурной что ли? – ответил ему подзатыльником Лукьян.
Быстро опрокинув в себя огненную жидкость, я занюхала краюхой ржаного хлеба, а затем затянула неожиданно всплывшую в голове песню:
Дурманом сладким веяло
Когда цвели сады
Когда однажды вечером
В любви признался ты
Дурманом сладким веяло
От слова твоего
Поверила, поверила
И больше ничего
Я тянула высокие ноты песни, а домовые сидели с разинутыми ртами, внимательно вслушиваясь в слова. Чувствовалась во всём этом какая-то особая магия, словно вместе с песней из меня выходила вся боль и обила. Сколько скрытых эмоций было в каждом слове.
И платье шилось белое
Когда цвели сады
Ну что же тут поделаешь?
Другую встретил ты
Красивая и смелая дорогу перешла
Черешней скороспелою любовь её была
Припев:
Один раз в год сады цветут
Весну любви один раз ждут
Всего один лишь только раз
Цветут сады в душе у нас
Один лишь раз, один лишь раз
После мы снова выпили, затем снова пели. Я перебрала часть репертуара «Золотого кольца» от «Напилася я пьяна» до «Широка река», затем скакнула на «Хали-гали», потом перепрыгнула на «Чужие губы» от «Руки вверх». Эк меня не по-детски накрыло. И апофеозом стала песня «Дым сигарет с ментолом» группы «Нэнси».
Алкоголь закончился быстро. А ночь ещё была длинна, и нами было принято решение, заглянуть в дом к чете Семёновых, но не будить Матрёну с Макаром, а позвать на огонёк их домового и банника.
- Пс. Пс, - издала я тихий звук, опираясь руками о такую знакомую изгородь двора своей подруги.
Передо мной тут же нарисовался испуганный косматый мужичонка и вылупился во все глаза.
- Уважаемый, выпить есть? Ик! – выдала я, а затем поспешила добавить, - Да я не для себя-я-я.
Из-за меня выглянули три пьяно ухмыляющиеся морды, и домовой Матрёны тут же одобрительно закивал головой.
Когда мы всей увеличившейся компанией вывалились на широкую улицу, то я уже дошла до репертуара Юрия Шатунова, и его «Седая ночь» пришлась как раз кстати.
На моё удивление из соседних домов никто не повыскакивал. Очевидно, мои собутыльники снова что-то намагичили, и мои пьяные вопли в ночное небо никого не разбудили и не напугали.
- Но с тобой не вместе, но с тобой не вместе, - пела я, - Будем мы и завтра и сейчас.
А потом мои собутыльники, запомнив припев, дружно заголосили:
- И снова седая ночь. И только ей доверяю я. Знаешь, седая ночь, ты все мои тайны…
Я и заметить не успела, как мы вновь оказались на окраине села, а перед нами в свете луны бежала просёлочная дорожка прямо в чернеющий ночной лес.
- Эк нас угораздило, надо бы воротиться, - пробормотал банник и встряхнулся словно пёс.
Но меня уже заусило.
- А не заглянуть ли нам в гости к лешему? – кровожадно потёрла я свои ладошки.
- Может не надо? – с сомнением протянул Казимир.
- Надо, Федя, надо, - ответила я ему известной фразой из советского кинофильма.
- Эээ? – не понял он.
На это я лишь махнула рукой и уверенным, хоть и пьяным, шагом направилась в лес.
Слова песни «Лесник» группы «Король и Шут» сами начали слетать с моих губ:
Замученный дорогой
Я выбился из сил
И в доме лесника я
Ночлега попросил
С улыбкой добродушной
Старик меня пустил
И жестом дружелюбным
На ужин пригласил…
В этот момент мне вспомнилось всё. И высокомерие этих троих братьев, и их излишняя самоуверенность, и превосходство во взглядах, и то пренебрежение, когда я слышала ругательство в свой адрес, особенно про отрыжку навьего царства.
Я вам покажу отрыжку!
Ярость поднималась во мне убийственной волной, затопляя сознание и отключая рассудок. Жажда крови накрыла меня с головой, и я ощутила, как мои руки покалывает от холода.
- Пора навести порядок в моих угодьях!
Я кровожадно оскалилась, а потом высоко замахнулась и ударила кулаком о землю. И тут же всё вокруг в радиусе сотен метров покрылось толстым слоем льда.
Будь как дома, путник
Я ни в чём не откажу
Я ни в чём не откажу
Я ни в чём не откажу! (Хэй!)
Множество историй
Коль желаешь - расскажу
Коль желаешь - расскажу
Коль желаешь - расскажу!
Как стало хорошо! Свежо, прохладно, приятно.
Что-то где-то завыло, раздавались крики и возгласы, а я продолжала свой медленный ход среди крон обледенелых деревьев туда, где было озеро, то самое, в котором я сама чуть не утопилась. Дважды!
В свете луны вода казалась серебристой, но не настолько прекрасной, как если бы её сковало льдом.
На улице темнело
Сидел я за столом
