— Пенни, извини, но мы до костей промерзли. Можешь с этим что-нибудь сделать?
— Конечно.
Квентин думал, что без рук Пенни не сможет быть магом. Видно, судьба предназначила ему вечно недооценивать этого парня: Пенни свел культи перед собой и начал петь на незнакомом Квентину языке. Тело его под мантией напрягалось, но что именно он делает, Квентин не понимал.
Воздух вокруг них внезапно потеплел, и Квентин затрясся еще сильнее. Рот наполнился слюной — вырвет его сейчас, что ли? Смешно. Он заржал под стоны отогревающейся Поппи.
Его не вырвало, но говорить они оба смогли только через минуту.
— Кто разрушил этот город? — тут же спросила Поппи.
— Город не разрушен, — со следами прежней обидчивости уточнил Пенни, — только сильно поврежден. Возможно, восстановить его уже не удастся, но худшее еще впереди.
Книги и бумаги, окружавшие Пенни, разлетелись по своим стопкам, сам же он поплыл к открытым входным дверям. В воздухе его, значит, держали не одни руны: их Орден, видно, работал по принципу «лохи ходят, члены команды летают».
— Лучше я вам все покажу.
Квентин и Поппи, взявшись за руки, пошли следом. Квентин ощущал приток эндорфина. Смерть ему, кажется, пока не грозила, поэтому всякая другая новость могла считаться хорошей. Пенни, следуя в паре футов над ними, вещал как с электроскутера:
— Ты когда-нибудь задумывался, откуда берется магия?
— Да, Пенни, — терпеливо ответил Квентин. — Задумывался.
— У Генри на этот счет есть теория. Он мне излагал ее тогда, в Брекбиллсе.
Под «Генри» подразумевался декан Фогг. Пенни всегда называл преподавателей Брекбиллса по именам, показывая этим, что он им ровня.
— Ему казалось неправильным, что людям открыт доступ к магии. Даже не то что неправильным — странным. Не имеющим смысла. Он думал, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. В качестве магов мы черпаем из некой космической протечки силу, которой, по идее, обладать не должны. Все равно что пациенты сумасшедшего дома разжились бы ключами и начали разносить аптеку. Или представь, что вселенная — это огромный компьютер, а мы — пользователи на уровне администраторов, которые манипулируют им, не имея авторизации. Генри вообще-то мыслитель поверхностный, но у него бывают моменты прозрения, и это один из них.
Они уже вышли за пределы площади. Квентин и Поппи переплели руки: область тепла окутывала Пенни наподобие облака, и мороз напоминал о себе, как только они отставали. Пенни держал аудиторию в своей полной власти: даже его лекция была предпочтительней смерти от холода.
— Разовьем немного его теорию. Если маги — просто хакеры, кто тогда полноправные администраторы? Кто построил систему, которую мы взламываем?
— Бог? — предположила Поппи.
Квентин порадовался, что оказался здесь вместе с ней. Ее Пенни не нервировал так, как Квентина, и вопросы она задавала искренне, желая что-то узнать.
— Совершенно верно. Боги, если точнее, но не в теологическом смысле: каждый маг, чародействующий в таком масштабе, по определению бог. Почему же они в таком случае не вышибли нас из своей системы? Их уровень энергии недоступен не только для нас, но и для магов, некогда построивших Нигделандию. Жаль, Квентин, что ты не изучил ее так, как я. Она на самом деле не бесконечна, но простирается во все стороны на тысячи миль — настоящее чудо. В Ордене тебе все покажут.
При всем своем паскудном высокомерии — взять хотя бы то, как он игнорировал Поппи — и всех выпавших на его долю страданиях Пенни в глубине души оставался невинным младенцем, и порой эта невинность пересиливала высокомерие. Проникнуться к нему симпатией Квентин не смог бы при всем желании, но неплохо его понимал. Пенни единственный из всех известных ему людей любил магию столь же наивно, романтично и беззаветно, как и он сам.
— Через некоторое время площади начинаешь читать, как книгу. Овладев грамматикой, ты понимаешь, что каждая из них выражает мир, в который ведет. Среди них нет и двух одинаковых. Одна, всего одна, величиной в квадратную милю и с золотым фонтаном, будто бы ведет в рай, но мне пока не разрешают пройти туда.
Квентину хотелось бы знать, в чем состоит рай для Пенни. Вероятно, это место, где ты всегда прав и можешь молоть языком нон-стоп… каким же говнюком он мог быть по отношению к Пенни. Нет бы представить, что в раю у парня отрастут руки.
Они помолчали, переходя канал. По льду гоняли снежные завихрения.
— Где ж эти боги были раньше? — спросила Поппи.
— Не знаю. Возможно, в раю. Теперь они вернулись, чтобы заделать протечку. Они хотят отобрать у нас магию, Квентин, — совсем, навсегда.
Площадь, на которую они вышли, отличалась от всех остальных только тем, что фонтан в ее центре был закрыт резным бронзовым колпаком. Пенни взмыл над ним, чиркая по снегу пальцами босых ног, и опять спланировал вниз.
Квентин осмысливал то, что услышал: дракон в Венеции, кажется, толковал о том же. Да нет, это ошибка какая-то. Без магии не будет ни Брекбиллса, ни Филлори — ничего, что случилось с ним после Бруклина. Он не будет больше магом, как и никто другой. Их двойная жизнь снова перейдет в одинарную. Неужели все это началось с поездки на остров Дальний и нить, за которую он потянул, разматывает весь его мир? И если это правда, как закрепить ее снова?
— Отопри, пожалуйста, — попросил Пенни.
Ну конечно. Мигом согревшись от стыда, Квентин откинул бронзовый крюк, соединяющий колпак с ободом, и с помощью Поппи сдвинул тяжелую крышку немного вбок. Заглянув вниз, оба невольно попятились.
Вместо воды фонтан наполняла гулкая бездонная тьма. Они точно смотрели сквозь отверстие в вершине огромного купола… вот, значит, на чем стоит Нигделандия. Далеко внизу, на глубине мили, светились белые линии — не то электронная схема, не то лабиринт без выхода. Из них по пояс выступала серебряная фигура — лысая, мускулистая и, должно быть, громадной величины. В глубокой тьме гигант излучал собственное сияние.
Он не просто так стоял — он работал. Отсоединил одну линию, согнул, подключил к другой. Его ручищи размером со стрелы подъемных кранов двигались медленно, но безостановочно и покрывали огромные расстояния. Красивое лицо было лишено всякого выражения.
— Пенни, что это там?
— Это Бог? — подхватила Поппи.
— Один из богов. Так мы определяем мага, работающего в титаническом силовом масштабе. Мы их видели целую дюжину — одного от другого отличить трудно. В каждой точке доступа обязательно есть такой, и всем понятно, что они делают: заново монтируют мир.
Властелин обнаженных схем мироздания немного смахивал на Серебряного Серфера.[52]
