— Не дерзи, Нарбелия! Не зарывайся! — вскочил с места Король, и старая такса испуганно заскулила, забиваясь под ящики стола.
— Отмени свадьбу, отец. Отмени, пока не поздно. Послушай меня. Неужели ты позволишь, чтобы наше Королевство попало в загребущие лапы какой-то драконши? Ты забыл, что у тебя есть наследница?
— Ах, вот в чем дело, — голос Короля вдруг стал холодным и презрительным, — ты расстроилась, что власть перейдет не в твои руки? Как низко, дочь моя… — он вздохнул разочарованно и печально, — не беспокойся, я не оставлю тебя без наследства: ты получишь в свое распоряжение Ликию.
— Что? А как же Лэйла?
— Лэйла предала Королевство, и за это лишится своего трона.
Нарбелия почувствовала холод в пальцах рук и ног. Мертвец не соврал — Миния и впрямь восстановила отца против сестры. Все услышанное звучало просто отвратительно, гадко, подло. Дрянная авантюристка с крысиными зубами, не успев стать Королевой, навела свои порядки — надумала лишить трона обеих дочерей Короля. Дрянь. Нарбелия сжала кулаки и скрипнула зубами. Проклятье. Проклятье! Проклятье…
Опустив голову, она направилась в свои покои. Разговор так ничем и не окончился, а все попытки отговорить отца от свадьбы провалились. Разные мысли метались в голове наследницы, все они были рождены яростью и жаждой мести. Она вспоминала все самые мощные и убийственные заклинания, воскрешала в памяти имена знакомых убийц и названия ядов. Осознав — решить проблему по-хорошему не выйдет, принцесса поняла, что пойдет на все.
Нельзя обвинить Нарбелию в том, что она опустила руки: сколько заклинаний было прочитано, сколько наемных убийц послано, сколько служанок подкуплено. Однако королевская невеста оказалась крепким орешком, весьма крепким, чтобы теперь уже бывшая наследница обломала об нее свои прекрасные зубки. Ярости и гневу последней не было конца. Она била посуду и закатывала истерики горничным. Служанки боялись лишний раз подходить к ее покоям.
Наконец, день свадьбы настал. Столица ликовала, утопающая в цветах, пестрящая лучшими нарядами ее жителей, наполненная ароматом угощений, вынесенных на площади и разложенных на укрытых белыми скатертями столах, специально для простого народа. В этот день каждый мог подойти к королевскому столу и поесть досыта. Богатые брезговали яствами, уступая свое место нищим и беднякам, которые дружно толпились возле постоянно пополняемых блюд, вознося хвалу небесам, благословенному Королю и его прекрасной невесте.
Для обеспечения охраны и порядка солдаты со всех окрестных гарнизонов были присланы в столицу. Они патрулировали улицы площади и парки. Охрану дворца утроили, боясь новых выходок неизвестного недоброжелателя, совершившего за последнюю неделю несколько покушений на Минию. К великому утешению Короля, сама драконша не слишком беспокоилась об этой напасти, ее личные телохранители — два мага-эльфа прекрасно справлялись со своей задачей, да и сама невеста вовсе не была беззащитной.
С раннего утра от Короля не отходили многочисленные слуги, пажи, парикмахеры и швеи. Одни укладывали ему волосы, другие пудрили лицо, третьи брызгали благовониями нижнюю одежду, четвертые подгоняли расшитый рубинами алый камзол так, чтобы сидел безупречно.
Когда, наконец, все приготовления были закончены, а если говорить точнее, к обеду великого дня, Король, в сопровождении телохранителей, знаменосцев и пажей покинул дворец, отправляясь в самый величественный храм Объединенного Централа, находящийся на площади Святого Центры, совсем недалеко от королевского дворца. Расстояние, которое можно было за несколько минут преодолеть пешком, отец Нарбелии проехал в нарядной карете, запряженной шестеркой великолепных эльфийских коней темно-игреневой масти.
Там, по всем правилам этикета, он остановился, ожидая картеж невесты. Она не заставила себя долго ждать. Подъехала к ступеням храма на открытой повозке из перламутра, укрытой белыми норковыми шкурами и запряженной белоснежной парой редких в этих местах северных упряжных.
Увидев будущую венценосную чету, оттесненные от проездов охраной, толпы зевак восторженно загудели, выкрикивая поздравления и благодарности Королю и его невесте. А тот, взяв под руку Минию, ступил на мраморную лестницу, идущую между рядов колонн, ко входу в храм. Внутрь храма, согласно обычаю, в тот день не пускали никого, кроме царственного жениха и его благородной невесты.
Лишь один человек во всей столице не разделил всеобщего праздника и торжества. Нарбелия. Мрачная и злая она уединилась в своих покоях, отправив прочь королевского пажа, сообщившего, что Король ожидает дочь на церемонии. Дабы сохранить лицо и не выглядеть в глазах дворцовых сплетников обиженной жизнью скандалисткой, бывшая наследница сослалась на сильное недомогание, что отчасти являлось правдой. Она действительно чувствовала себя нехорошо. Не стоило и гадать, что явилось причиной этой хвори — лютая злоба, точащая сердце, постоянное недоедание и недосып. Нервы были на пределе, силы тоже.
Захлопнув наглухо окно, специально, чтобы не слышать радостные крики и веселую музыку, Нарбелия задернула тяжелые портьеры и, бессильно рыдая, рухнула на кровать. Воцарившиеся в ее комнате тишина и мрак не дали покоя, наоборот, создали ощущение пустого склепа, в котором ее, законную наследницу, оставили одну, более ненужную и неважную своему Королевству и отцу. Она рыдала и рыдала, уткнувшись лицом в мягкую перину, до тех пор, пока сквозь собственные всхлипы не различила тихий стук в дверь.
— Хайди, это ты, — разочарованно выдохнула Нарбелия, и тут же отвернулась, пряча от пришельца распухшее красное лицо, — что, на свадьбу не пригласили?
— Зря рычишь, дорогая, хотя, сейчас это тебе несказанно идет — с таким лицом ты и вправду похожа на бульдога, у которого из-под носа утянули кость.
— Это тебя давно пора скормить бульдогам, мерзкая падаль! — поворачиваясь, выкрикнула принцесса, получив долгожданный объект для излияния своего гнева, — ненавижу тебя, всех ненавижу! Вокруг одни враги и негодяи! Трусы и предатели! Ублюдки и подлецы!
— Угомонись, — злобно прошипел в ответ ее мертвый слуга, — хватит психовать. Этим делу не поможешь.
— Уже ничем не поможешь! Поганка-Миния охомутала Короля. Я — нищая бесприданница! Это конец, конец…
— Возьми себя в руки, дура. Ты все еще принцесса и королевская дочь! Не ной, словно битая служанка, — спокойные прежде глаза мертвеца полыхнули оранжевым огнем.
— Да, пожалуй, — Нарбелия гневно откинула волосы и направилась к выходу, — пора положить конец этому цирку.
