– Успокойся! – завизжала Алина. – С ними все в порядке! Слышишь? Все в порядке! Клянусь!
– Н…ть мне на твои клятвы, – заорал Серый. – Не поверю, пока не увижу их живыми.
– Но ведь я стою здесь перед тобой живая. А что было бы, если б я их убила? Клятва действует.
– Тогда зачем поперлась туда? – прорычал Серый, буравя ее тяжелым взглядом.
– Должны же я была проверить, работает эта клятва или нет, – не обращая внимания на его взгляд, она уселась в кресло. – Кстати, заодно посмотрела на твою жену. Не могу понять, что ты нашел в этой домашней курочке? Абсолютно безликое существо, – она пожала плечами.
– Это мое личное дело, – отчеканил Серый.
– Ну да, ну да, – закивала Алина и залпом осушила стакан с минеральной водой. – Вот посмотри, – она задрала рукав трикотажной кофточки, показывая ему плечо, на котором красовался длинный, похожий на большую гусеницу рубец от ожога. – Сильно болит и даже не думает рассасываться. У меня раны больше пяти минут не держаться. Как ты думаешь, пластика сможет это убрать? – она озабоченно потерла рубец и поморщилась от боли.
– Что ты сделала Алина? – Серый одним прыжком перемахнул через стол и, взяв ее за плечи, посмотрел в лицо.
– Я просто хотела заглянуть твоей дочке в глаза, чтобы узнать, узнать… – Алина запнулась, – Почему она меня не испугалась? И тут, словно тысяча чертей впилась мне в руку.
Серый отшвырнул Алину и направился к выходу.
– Ты куда? – попыталась остановить его хозяйка.
– Домой, я должен убедиться, что с ними все в порядке.
– Это разумно, – улыбнулась ведьма. – Тогда держи! – она швырнула ему связку ключей.
– Что это? – автоматически поймав связку, спросил Серый.
– Ключи от твоего нового особняка в центре города. Достался мне по случаю. Не может же мой заместитель жить в каких-то трущобах. Так что они уже там. Ждут своего папочку, – она гаденько хихикнула. – Хотела сделать тебе сюрприз.
– Они? – Серый напрягся, чувствуя в словах Алины какой-то подвох.
– Они это твоя дочь и жена, – невозмутимо отозвалась Алина. – Ведь насчет старухи мы не договаривались, правда? А поскольку ее домик сгорел, какая жалость, не могла же я оставить твою семью на пепелище, – и ведьма расхохоталась.
Серый вышел в приемную и плотно закрыл за собой дверь. Смех Алины до сих пор звучал у него в ушах. Он вспомнил лицо тетки и ее слова:
«С ними нельзя договориться. Они всегда нарушают обещания».
Глаза защипало. Ее убили из-за него. И он. связанный клятвой, даже не имеет возможности отмстить. От злости он заскрипел зубами.
Секретарша с кукольным лицом повернула к нему головку с идеальной укладкой: – Что-то случилось, Сергей Павлович?
– Нет, все в порядке, – процедил он. – Я сейчас уеду домой, будут через пару часов. Пусть весь отдел безопасности, кроме дежурных соберется в конференц-зале.
– Хорошо Сергей Павлович, – секретарша кивнула головой и снова повернулась к монитору.
Серый мчался по центральной улице города. Свернув на боковую улочку, он остановился у здания занимавшего почти полквартала. За кованым забором бегали две овчарки. Увидев входящего в калитку Сергея, они бросились лизать ему руки, как родному.
– И где вход в этот многоэтажный склеп? – задумчиво произнес мужчина.
Одна из овчарок, ухватив его за рукав куртки, потащила вдоль бесконечной стены. Лязгнул засов еще одной калитки, и он попал во внутренний дворик. Вот для чего целая связка ключей. Здесь запор на запоре. Впрочем, очевидно, что предыдущему хозяину это не помогло.
Поднявшись по ступенькам, Серый открыл металлическую входную дверь и вошел в коридор больше напоминавший парадный зал какого-нибудь дворца. Лепнина, золоченые полотки, стены обитые тканью, канделябры. Дизайнер, очевидно, был взбесившимся поклонником интерьеров Зимнего дворца. Сергей растерянно огляделся. В этом домишке только на первом этаже было с десяток дверей. И он ровным счетом ни-че-го не чувствовал. Где же его семья?
– Папочка! – послышался голос дочери.
Он рванул на его звук. Очередная дверь вела в еще один большой зал. Судя по обилию диванов и кресел на гнутых деревянных ножках, это была гостиная. Мужчина пересек ее и попал в громадный холл. С одной стороны маячил выход, скорее всего во двор. В другом конце холла начиналась широкая, просто какая-то парадная лестница. Он побежал туда и успел как раз вовремя, чтобы подхватить несущуюся ему на встречу дочку.
– Ты жив! – заплакала малышка.
– Жива! – одновременно с ней прокричал он и прижал ребенка.
Она поцеловала его небритую щеку и прошептала: – С мамочкой тоже все в порядке. Я не дала ее обидеть.
– А тетка? – не удержался от вопроса Серый.
– Я не знаю, – девочка внимательно посмотрела на отца. – У меня было слишком мало сил, чтобы, чтобы кронтр… кортн… – девочка словно вытаскивала новое слово из какого-то неведомого ей пространства.
– Контролировать, – подсказал ей отец.
– Да, контролировать все вокруг, – неожиданно четко закончил фразу ребенок.
Сергей сидел на громадной семидесятиметровой кухне заставленной бытовыми приборами. Стадо хромированных кастрюль от мастодонтов на десять литров, до их поллитровых детенышей во всей красе блестели на полках. Сервизы, сбившись пестрой стаей, демонстрировали яркую или благородную окраску в нескольких прозрачных шкафах. Бытовая встроенная техника на все случаи жизни компактно разместилась на, под и вдоль длинного полированного стола, который как большая блестящая рыба лежал посередине кухни.
Серый чувствовал себя неуютно в этом убогом великолепии. Страшно даже подумать, ведь когда-то он мечтал именно о таком большом, набитом всяком барахлом доме. А теперь, отгородив себе в этом заповеднике богатства небольшой уголок, с уютным заварочным чайником и металлической кружкой из какого-то блестящего набора, он тоскливо пил уже пятую чашку заваренного до черноты чая. И пытался принять верное решение.
– Негоже из живого человека куклу делать! – возникло перед ним строгое лицо тетки.
Серый взглянул на остатки чая в кружке и прошептал в нее несколько слов. Потом, решительно встал, поднялся на второй этаж. По дороге он заглянул в большую детскую, где в уголке двухметровой кровати умостилась умаявшаяся дочь. И, пройдя еще метров двадцать по коридору, вошел в спальню. Алена сидела там же, где он ее оставил – у окна и безучастно глядела на висевшую перед ней расшитую золотом занавеску.
– Аленушка, – прошептал он, становясь перед ней на колени и вкладывая в ее руки чашку. – Выпей это, пожалуйста? – он поднес ее руки с вложенной чашкой ко рту. Женщина инстинктивно сделала пару глотков и, поперхнувшись, отодвинулась.
