До восьми вечера время пролетело незаметно, впервые мы были предоставлены самим себе и нас никто не опекал, не подгонял и не советовал, что нужно делать.
Наступило время, когда помещение стало заполняться людьми. Я уже говорил, что эти люди, которые в рабочее время носили форму военнослужащих, на фуршет приходили в цивильной одежде — в костюмах, но в зале мелькало немало людей и в джинсе. Наших членов делегации пока еще не было в зале, правда, пару раз вдали мелькал подозрительно знакомый собачий хвост.
ххх
В восемь вечера заполнился людьми, но нашей делегации все еще пока не было.
Когда куранты начали отпевать восемь часов, в зале послышалась ровная и четкая поступь шагов, которая, приближаясь, стала заглушать все посторонние звуки в зале. Люди стали расходиться по сторонам, образуя в центре свободный коридор для прохода. Мы с Белояром приняли вправо, когда увидели черную стройную колонну по два человека в ряд, четко марширующую по этому свободному коридору. Колонна состояла из офицеров, одетых в изумительное по красоте и фасону черное обмундирование. Черные полусапоги блестели от лака, которые идеально ровными рядами поднимались вверх и, синхронно падая вниз, всей подошвой и каблуком звонко впечатывались в паркет зала. Колонна была маленькой — всего десять офицеров, не больше, но они так слаженно и вдохновенно маршировании, что производили ошеломляющий впечатление на зрителей, которые громким свистом и улюлюканьем горячо и восторженно приветствовали их. Колонна во главе с генералом целеустремленно продвигалась к трибуне, установленной в правой половине зала.
Колонну возглавлял наш Генерал, который, где надо, срезал острый угол и обходил препятствие на ее пути. Достигнув трибуны, колонна, на счет два-раз, четко развернулась и, через левое плечо, перестроилась в одну шеренгу. Прозвучала команда "вольно", наши офицеры, глубоко вдохнув, слегка расслабились и поставили ноги точно на ширину плеч, сняли фуражки с голов и, взяв их левой рукой за околыши, чтобы держать на полусогнутом локте. Все перестроения и воинские артикулы нашими офицерами совершались четко и отработанно, словно работал отлично отлаженный механизм швейцарских часов.
Я и Белояр вместе со зрителями просто упивалась этой постановкой воинского театра, нам нравилась картина действий отлично вымуштрованных военных и в глубине души нам захотелось превратиться в винтики этого слаженного механизма. Незаметно для окружающих мы присоединились к своим.
Первым на трибуну поднялся их генерал, который единственный из всех в зале был в зеленом мундире с одной большой звездой на погонах и который в нескольких рубленых словах поприветствовал нашего Генерала и делегацию. В заключение спича он выразил глубокое сожаление, что такие отличные парни покидают его базу.
Самым удивительным в его появлении было то, что лицо этого однозвездного генерала чем-то мне напомнило лицо папы девушки в зеленом мундире — однажды вечером Белояр, в полном секрете от капитана Т.Т. Трезорова, продемонстрировал мне фотографии родителей своей возлюбленной. На фотографии папы мне хорошо запомнился шрам на правой стороне лица, — так вот, аналогичный шрам проглядывался на лице и этого генерала.
Вслед за ним, разумеется, трибуну занял наш Генерал, но уже с двумя звездами на погонах. Наш оратор тоже был очень лаконичным, — всего за пятнадцать минут он сумел рассказать слушателям о концепции мирного сосуществования, но пока еще не успел затронуть вопрос, а кому нужна эта концепция, какие именно государства должны мирно сосуществовать. На двадцатой минуте люди в цивильном, немного устав от долгого стояния, начали невежливо расползаться по залу в поисках выпивки и приключений. Через пять минут перед трибуной нашего Генерала оставались только люди в черных мундирах с одним погоном на левом плече, которые стоически продолжали слушать и даже конспектировать выступление.
Но и до нашего Генерала, в конце концов, дошло, что пора закругляться, так как в этот момент с высоты трибуны он заметил, что, к заранее облюбованному им столику со слоновыми креветками, начала подкрадываться большая группа неприятеля с очень нездоровыми намерениями. Не видя иного пути предотвратить катастрофу, Генерал тут поставил точку в своем выступлении и прямо с трибуны вместе с группой все еще верных офицеров ринулся к облюбованному столику с креветками. По дороге он успел бросить нам пару обидных слов о том, что свои не должны бросать своих, а сам уже пытался запихнуть в рот одновременно две большие слоновые креветки.
Исчезновение Генерала с трибуны публикой в зале был расценен, как приказ вышестоящего начальства о раскрутке полного веселья. Все кругом закружилось и завертелось в звуках музыки. Зал в момент до краев наполнился шумом и гамом голосов, звона бокалов и стука посуды. Пиво и вино полились рекой, коктейли смешивались в секунду, а выпивались еще быстрей. Люди перемешались расами и мундиры сильно разбавились цивильным платьем. Они небольшими, но хорошо организованными и сплоченными партиями и группами совершали наскоки на закуски и сэндвичи, обильно орошая их горячительными напитками.
Словно из ниоткуда в зале появилось много девушек и женщин. Одна из них, девушка в зеленом мундире, орлицей налетела на беззащитного Белояра и унесла его от меня на своих крыльях любви. Перед расставанием он даже не успел мне крикнуть прощального слова.
Генерал, окруженный сотнями людей в гражданской одежде и локтями, отбивающийся от них — все они тоже были страстными любителями слоновых креветок, тоже оказался недоступным, как ни старался капитан Т.Т. Трезоров по полу, между ног проползти к нему.
Мы с капитаном вдвоем оказались брошенными и никому ненужными, с лютой ненавистью поглядывали друг на друга — надо же, в переполненном людьми зале оказаться не востребованным. Я всегда говорил и верил, что эта подзаборная шавка в действительности является умнейшим из умнейших псов. Хлебнув для храбрости и начала по пивку, мы ринулись в толпу веселиться и развлекаться.
Но властная и одновременно такая нежная и ласковая женская рука тяжело легла на мое плечо, на полпути остановив мой порыв. В мои глаза смотрели опаловые глаза и все моментально исчезло кругом.
Когда я увидел опаловые глаза, в моей душе все перевернулось, перестало существовать само время, а лучший друг капитан Т.Т. Трезоров отошел на второй план!
Сердце нервно вздрогнуло и заорало: "Это она!"
Это была она, опаловые глаза, моя единственная девчонка, которую помнило и хранило сердце с момента нашей первой и последней встречи на теплом море.
