Внезапно мысли моррона оборвались и резко сменили свое направление. Крови, пожертвованной утром Лорой, хватило лишь на отряд Валдара. Так почему же все слоняющиеся по поселку мертвяки игнорировали присутствие тех, кто приехал позже? Или во втором отряде также имелся моррон, воскресший в этих, или… Догадка поразила полковника, и он рассмеялся, поскольку ни злиться, ни горевать уже не мог. Теперь он понял, почему проспал практически целый день, а не всего пару часов, как это обычно бывало после его обмороков. Пока он находился без чувств, нежить взяла его кровь. С ним поступили как с дойной коровой, но благоразумно решили об этом умолчать. Тело моррона быстро залечивает легкие ранения, так что, когда он очнулся, от ранки на шее или на руке не осталось и следа.
«Ну, хоть на этом спасибо! Такие деликатные потребители крови пошли! И берут незаметно, и потом не смущают жертву откровениями», – мысленно потешался Штелер, не горевший желанием, да и не видящий смысла закатывать Валдару скандал.
– Чо лыбишься, морронятина?! Чо гляделки таращишь?! – прозвучал за спиной полковника бас, который нельзя было перепутать с голосом ни одного из членов отряда. – То ли над убожеством форта потешаешься, то ли прикидываешь, как пошустрее сдернуть, когда потеха начнется?!
– Да нет, – невозмутимо ответил Штелер, поворачиваясь к стоявшему возле него Мосо. – Дивлюсь по иным поводам! Во-первых, каким макаром такой грузной махине, как ты, удалось на мостки забраться, да чтоб ни одна досочка не скрипнула? А во-вторых, силюсь понять, как ты, такой жирный, в доспехи умудряешься влазить? Или ты их с тех пор, как животину отрастил, не снимаешь?
Грузный рыцарь определенно должен был разозлиться, но вместо гримасы ярости на его заплывшем жиром лице появилось выражение глубокой задумчивости.
– Знаешь чо! – примерно после минуты молчания произнес ни капельки не разозлившийся толстяк. – А кто-то мне уже подобный вопрос задавал, и, как ни странно, при схожих обстоятельствах, перед боем… Да вот только давно это было, полвека назад или более, уже не припомню! Я за это время столько бошек глупых посносил, что все остряки на одно лицо стали.
– Хочешь и с моей головой тот же фокус проделать? Ведь хочешь, признайся! – Штелер вдруг почувствовал какой-то азарт, у него возникло желание довести «рыцаря» до бешенства.
– Эх, дурак ты, дурак, на драку без толку нарываешься, а еще туда ж, герканский офицер! – устало заявил Мосо, остудив завидной выдержкой пыл задиры. – Вот-вот такое начнется, что тя от крови тошнить будет! А пока на-ка возьми, отлей соратникам своей жижи чуток! – Толстяк всунул в руки моррону все тот же знакомый котелок, днище и стенки которого были заляпаны запекшейся кровью. – Да смотри не жалей, нас больше стало, так что пока до краев не нацедишь, я от тя не отстану!
Хоть Штелеру и казалось это добровольное жертвоприношение постыдным, но другого выхода не было. В жизни приходится часто чем-то жертвовать, уж лучше пролить свою кровь таким неблагородным образом, чем оросить ею поле боя. Достав из-за голенища сапога короткий охотничий нож, также подаренный ему вместе с мечом и доспехами, Штелер наотмашь полоснул им по левой руке, прямо под ладонью. Хоть рана казалась и не глубокой, но густая, темно-красная жидкость хлестала с таким напором, что буквально за минуту заполнила до краев котелок. Голова моррона закружилась, а мгновенно отяжелевшие веки сами собой стали закрываться.
– О-тя-тя!!! Держись, дружок, стоять, не падать! – грянул над самым ухом моррона оглушающий бас, спасший Штелера от потери сознания.
В тот же миг моррон почувствовал, как его «атакуют» две сильные, закованные в сталь руки. Одна обвилась вокруг него, буквально сгребая в охапку, и удержала от падения вниз головою со стены, а другая разжала рот и впихнула в него комок какой-то вязкой, неимоверно кислой гадости. Язык и нёбо стало жечь, в горле запершило, из глаз моррона хлынули слезы, а из носа, к его великому стыду, тоже потекло. Вкусовые ощущения были не из приятных, но зато они помогли не потерять сознание.
– Во-вот, молодец! Быстренько оклемался! – по-дружески похлопал по плечу Штелера радостно улыбающийся Мосо. – Чую сразу, вояка ты что надо! Эх, жаль, нам с тобой ранее не довелось…
В мгновение ока взгляд толстяка изменился, а на расслабленном, расплывшемся в широкой улыбке лице появились тревога и напряжение.
– Слышь, морронище, шел бы ты отсюда, пока слаб! – произнес «рыцарь», всматривавшийся в даль простиравшегося до самого горизонта поля, туда, где несколько секунд назад появилось маленькое облачко пыли.
Очертания находившихся даже поблизости предметов расплывались, двоясь и троясь перед глазами Штелера, и он не мог увидеть то, что так встревожило рыцаря в черных доспехах, но зато моррон почувствовал колебание в воздухе и дрожь земли, а всего через секунду блуждавшие по поселку мертвяки хором завыли, подавая сигнал, что приближаются чужаки.
«Вот оно и началось! – совершенно без горечи и даже с какой-то необъяснимой радостью подумал Штелер, глядя вслед ловко бегущему по узким доскам толстяку Мосо. – Вот и пришло время «ордона»!»
* * *
Выбрав удобную стрелковую позицию на одной из крыш, Штелер занялся осмотром пары мушкетов, которые умудрился прихватить со стоявшей возле ворот телеги. Облако пыли хоть и росло, хоть и быстро увеличивалось в размере, но пока еще из него не стали проступать силуэты всадников. На той же самой крыше, где сидел полковник, находились еще два защитника, которых моррон не знал. Бойцы из отряда Валдара избегали встреч с ним, то ли брезгуя компанией «морронятины», то ли неукоснительно следуя приказу своего мудрого командира, опасавшегося, что между бывшим пленником и взявшими его в плен могут сложиться особые, лишь мешающие общему делу отношения. В принципе вампир был прав, хоть моррон и не собирался вонзать кому-нибудь под шумок нож в спину. Когда пытаешься достичь главного, то миришься с мелочами. Штелера, как, впрочем, и всех остальных, волновала лишь схватка с симбиотами, а с уничтожением двоих-троих заносчивых паскудников можно и подождать, тем более что в данный момент они были соратниками и так же, как и он, готовились к бою.
Парочка неразлучных сувил сейчас находилась на самой широкой крыше самого высокого строения в поселке, которым, естественно, являлся вход в шахту, а заодно и склад горняцкого инвентаря, оставшегося от поселенцев. Мосо вместе с «волчонком» Дагароном расхаживали возле укрепленных баррикадой ворот. Могучий рыцарь, словно тростью, помахивал в воздухе грозной палицей и что-то объяснял пятерым бойцам, собравшимся возле баррикады. Видимо, ни он, ни оборотень не желали упражняться в стрельбе по скачущим мишеням, а предпочитали вступить в бой сразу с холодным оружием в руках. В какой-то степени Штелер их понимал. Перезарядка мушкетов – занятие долгое, неблагодарное и утомительное; пара выстрелов, возможно, и метких, а затем пока ты возишься с шомполом да засыпаешь порох в ложбинку, к тебе подскакивает враг и сносит твою неразумную голову ударом меча. Учитывая смехотворность укрепления, те, кто засел на крышах, еще успели бы пару-тройку раз перезарядить оружие, а вот заградительный отряд у ворот должен был почти сразу вступить в ближний бой. Так какой же смысл был таскать на спине громоздкое тяжелое стрелковое оружие и утяжелять свой пояс мешочками со свинцовыми кругляшами да порохом? Гораздо целесообразней для защитников ворот было, достав мечи, слегка поразмяться перед схваткой, а заодно и послушать наставления командира. Чем, в принципе, они и занимались.
