— Ну-у, наверное, матушка Крыса тоже пугает своих крысят маленькими девочками.
— Вы так смешно говорите! — хихикнула малышка. — А у вас дочка или сын?
— У меня никого.
— Страшно, когда никого.
Не то слово, милая.
— Раньше я скучала по маме с папой, хоть все говорили, что я не могу их помнить, потому как мне вот столько было, когда их Боженька забрал, — Дарёна показала три пальчика. Кукушонок положил руки ей на плечи. — Только они всё равно мне снятся. А теперь и тётя снится. Но плакать больше не буду, и молчать не буду, потому что Вистас огорчается и со мной сидит, а вы его потом за прогулы ругаете. Не надо! Он у меня — самый лучший!
И единственный, мысленно закончил Вилль. А когда-то для малыша Вистаса лучшей и единственной была девушка, случайно увидевшая его во дворе приюта и подарившая восхитительное пирожное с кремом. Так и познакомились. Девушка работала кухаркой в богатом доме, так что могла носить вкусности, какие сиротке и не снились. Когда Вистаса взяли в кадетское училище, они не перестали общаться, просто встречались реже. Потом молодая женщина забрала к себе осиротевшую племянницу.
А около месяца назад случилось страшное, и малышка оказалась в приюте, не нужная никому, кроме названного братика, который сам ещё вчерашний ребёнок.
— Если бы у меня были крылья и сабли, я облетела бы весь город и нашла этого упыря! И зарезала бы, как свинью! — сжав кулачки, с неожиданной ненавистью выпалила девочка.
— Лучше не мечтай об этом. Не надо.
— Но почему?! Он же это сделал! А до того, как тётю зарезать, пил её кровь!
— Пил кровь?! — изумился Вилль.
— Да! Я всё видела, а не выдумала, как дяди сыщики говорят! Я в тётиной комнате бусиками играла, когда он постучал. Ну, я дверь-то приоткрыла — и вижу: стоит господин, тётю о чём-то расспрашивает, а она отвечает. А потом тётя стала странная. Зачем-то сняла кофту и подставила шею… И… и он её укусил… А я дверь прикрыла тихонько да под кровать… — малышка, всхлипнув, уткнулась лицом в грудь названного брата.
— Там и просидела сутки, пока соседка не зашла, — пояснил тот, хмурясь и рассеянно поглаживая девочку по спине. По щекам заходили желваки, и ничем хорошим это не пахло.
— А ты его не разглядела?
Не отрываясь от своего защитника, девочка отрицательно мотнула головой:
— Темно было… Видела только, что высокий он, а ворот на кафтане — соболиный. И шапка тоже. Богатый, знать… упырь…
Больше об упырях не говорили. Спрятав крылья, Вилль по просьбе Дарёны «поиграл ножичком», подбрасывая его и ловя на кончик пальца то острие, то рукоять. И сам не заметил, как стал смеяться вместе с детьми. Забавные они… Вроде, обоих жизнь счастьем не баловала и стать бы им угрюмыми да неразговорчивыми, так нет же — из-за любого пустяка хохочут. А «дядя с крылышками», значит, на Божиего посланника похож, угу. Да только посланники ответ на любой вопрос знают и смертным подсказать могут, а глупый аватар даже себе не может помочь… Впрочем, другим иной раз помогать проще…
Забавляясь, Вилль размышлял над тем, куда пристроить Дарёну. Озарение пришло вместе с матушкой Улитой, заявившей, дескать, «что пчёлка за день наработает, тем и повечеряет». Ну, конечно, цветочница Мина! Быть может, новая подруга Алессы согласится приютить девочку? Вроде, не нуждаются, да и у двойняшек будет отличная нянька!
В то время, пока Вилль с Кукушонком проведывали Дарёну, закрапал снежок, и они вышли в настоящую зимнюю сказку. Страшно подумать, что где-то в ночи бродят тёмные твари и тёмные люди. С тех пор, как Индикаторы Преступлений, в большинстве своём испорченные нарочно, летом упразднили, количество ложных вызовов уменьшилось. Самих преступлений не прибавилось, но, увы, и не сократилось.
— Ты же говорил, что женщину убил Цирюльник, — отвязав Филина от берёзки, обратился к спутнику Вилль.
— Это не мешает ему быть вампиром. Как не мешает вампиру работать под Цирюльника.
Да уж, логики парню не занимать. Только одна проблема…
— Упыри не заметают следы. К тому же, он почуял бы кровь Дарёны и убил бы её тоже, — аватар запрыгнул в седло.
— А что, если и Венедикта убил тот же упырь? — не сдался бойкий парень, почти как учитель ловко оседлав кобылку.
Нежити в городе развелось, понимаешь ли… И охотников на неё хоть отбавляй, да только все мал-мала-меньше. О да, Вилль держался за ту же ниточку, что и мальчик, но…
— Нет! — отрезал он. Жалко, мальчик не знал, у кого работала покойная, теперь самому придётся справки наводить. — И не вздумай геройствовать и сам искать этого «вампира». Узнаю… «неуд.» поставлю!
— Угу.
— Ты грифон или сыч, чтобы угукать?
— Слушаюсь, господин Винтерфелл! Есть отставить поиски!
— Так-то лучше. Ты где ночевать собрался?
Оказалось — негде, разве только вернуться в казарму. Парень проводил выходные либо в имении Иборских, либо у знакомой, однако с ней заранее не договорился и не был уверен, что койка свободна. Хотя, можно попроситься к другой знакомой, но опять-таки всё очень зыбко. Аватар недовольно хмыкнул: беззаботный семнадцатилетний парень не успел толком усами обрасти, зато по бабам скачет ровно кролик.
— К моим знакомым поедешь, — решил Вилль. — Они — ребята надёжные, хоть и немного… взрывные. Кстати, почему ты не думал пойти к господину Стайну?
— К архимагу?! — искренне изумился мальчишка. — Вы б ещё к Его Величеству предложили напроситься!
Ага, значит, несмотря на доверие, его магическая светлость субординацию выдерживает. Ох, уж эти чопорные колдунишки!
В свою очередь подшучивая над Кукушонком, Вилль не сказал, к кому они едут. Что и говорить, сюрприз удался на славу! Дверь оказалась не заперта. Бардак в доме царил восхитительный, а эпицентром его была водружённая на стол клетка с запертым в ней чёрно-бурым лисом. Вокруг неё коршуном кружила взбешённая демоница, Триш загораживала собой любимый куст, заметно подросший и усыпанный бархатистыми цветами, Метис благоразумно держался в уголке за креслом.
— Дружище, помоги-и-и! — увидав гостей, кицунэ вцепился в прутья.
— Ушастик, не помогай, я его сама сожру! — отрезала Веррея.
— Даже не думай. В чём дело? — спросил аватар, выразительно погладив рукоять Льда. Он смирился с существованием порождения Бездны в стане друзей, но никакой симпатии к демонице не питал.
Холодный тон остудил её лучше, чем появление незнакомца, окунем разинувшего рот на мракобесие, обуявшее ночлег, любезно предоставленный господином Винтерфеллом. Судя по перевёрнутым табуретам, скомканным половикам, люстре в тазу и обрушенной гардине, Лис дорого продавал свою свободу.
