Гномы Лоршах и Трондаз, пока ждали их, успели деловито обследовать место преступления при свете прихваченных с собой фонарей. Теперь они делились своими выводами:
— Тварь сзади напала. Гвардейцев было двое, а тварь сидела на ветке, пропустила их вперёд и сиганула на одного сзади. Это он на траве валяется. Он даже меч вытащить не успел, так и помер, не поняв отчего. Его потом перевернули и спереди когтями добавили. Второго сбросила лошадь или сам успел спрыгнуть, но на ногах удержался — видите отпечатки глубокие? Он, похоже, один раз тварь задел — вон его меч валяется, на нём следы крови. Тела поблизости не видно. Хогрош его с собой утащил и сожрал? Или хозяину вручил?
— Скорее второе, — хмурясь, сказала Айриэ. — Живого…
— Вот мохнатая орочья задница! — ругнулся Лоршах. — А мы сидели где договорились, этих двоих видели несколько раз. Гвардейцы по одному маршруту передвигались, примерно раз в час мимо нас проезжали. В очередной раз ждали их, даже время по часам засекали и поспорить с Троном успели на пару золотых. У нас часы точные, сама смотри, Айнура!
Гном продемонстрировал карманные часы на цепочке, магесса отмахнулась:
— Лоршах, я в гномьей работе никогда не сомневалась! Дальше что?
— Ну вот, смотрим мы, значит, — подхватил рассказ Трондаз, — а гвардейцев всё нет и нет, на полчаса задержались, на сорок минут. Тихо было, мы же прислушивались, хотя от того места, где мы сидели, всё равно бы ничего и не услышали, далеко же. В общем, решили мы с Лорхом пойти гвардейцам навстречу, проверить на всякий случай, ну и вот… нашли. Он уже больше часа как умер, когда мы его обнаружили. Мы сразу «письмоносца» тебе послали, а потом пошли следы искать.
— И ещё одно, — добавил Лоршах, вытаскивая что-то из кармана и поднимая повыше. — Смотрите, что валялось рядом с телом.
Перед глазами Айриэ закачался смутно знакомый серебряный овальный медальон на затейливой цепочке. Пока она пыталась припомнить, где уже видела эту вещицу, Мирниас вскрикнул, подтолкнув её память.
— Мирниас, ваш?
— Мой, мэора, — глухо и безнадёжно подтвердил маг. — Но я не…
— Да не лепечите вы! — прикрикнула магесса. — Так, надо послать за Пауреном, сейчас отправлю ему «письмоносца».
Мирниас, не принимая участия в общей суете, ссутулился, уселся на поваленное дерево и со вкусом печалился, от расстройства совершенно забыв, что у него имеется алиби. Магесса отправила магическое послание капитану — голосовое, писать было нечем и не на чем. Потом тоже принялась за осмотр места преступления, согласившись с выводами гномов. Похоже, дело именно так и происходило. Но какая наглость! Напасть на герцогских гвардейцев?!. Интересно, что скажет его светлость…
Странный выбор жертвы, что и говорить, но, возможно, магу требовалось срочно подкормить хогроша. Иначе тот мог вырваться из-под контроля хозяина и отправиться на охоту самостоятельно, а маг монстром явно дорожит и опасается потерять. Создать ещё одного так легко не получится, магу придётся расплачиваться собственной жизненной силой — и с каждым разом всё больше. Очевидно, хогрош нужен для решения некой глобальной задачи. М-да, устранение короля на такое вполне тянет, но Айриэ с трудом могла представить, что Файханасы попытаются действовать грубо и прямолинейно. Нет, сейчас на Кайнира никто не станет натравливать этого монстра, даже при помощи некоего проклятого предмета. Это всё равно что громогласно признаться в собственной виновности, ведь теперь Драконий Орден знает о хогроше, резвящемся возле Файханас-Манора. Айриэ допускала, что памятное убиение рыжего хряка вполне могло быть репетицией покушения на короля, но теперь герцог должен был отказаться от старого плана, этого требовало обычное благоразумие. Пока остаётся шанс занять трон мирно, благопристойно и якобы на законных основаниях, Рольнир Файханас будет следовать по этому пути. Меньше всего ему нужна междоусобная война в Юнгироде или клеймо убийцы короля. Знать бы ещё, для чего ему понадобился этот заговор… Только не говорите о притягательном блеске короны и заманчивой мягкости трона, это смешно. Не тот человек.
Почти совсем рассвело, хотя по-прежнему было туманно и серо. День рождался неприветливый и хмурый, грозивший серыми дождевыми тучами и резким северо-западным ветром. Капитан Паурен появился достаточно быстро, но не один, а со своим господином. Герцог прихватил с собой молодёжь — двоюродных племянников Койдира и Фирниора. Его светлость изволил сильно гневаться, и это был гнев тяжёлый, липкий, скрытый под маской бесстрастности, однако ясно различаемый в его ледяном взгляде и застывших, крепко стиснутых губах. Герцог молча выслушал откорректированный рассказ гномов (заявивших, что они охраняли свои повозки, тем более что маршрут пары гвардейцев действительно пролегал мимо постоялого двора), а также их соображения по поводу действий хогроша и спросил отрывисто:
— Мэора Айнура, вы согласны? С выводами уважаемых гномов?
— Да, герцог. Видимо, всё примерно так и происходило, я смотрела следы. Увы, я почти уверена, что второго гвардейца живым вы больше не увидите. Думаю, хогрош унёс его в своё логово и… употребил. Тварь пристрастилась к человеческой крови.
— Да, мэора, вы предупреждали, что так и будет… Я надеялся, что вы ошибаетесь.
— Я сама на это надеялась, мэор Рольнир.
Койдир и Фирниор коротко переглянулись. Смысла этих взглядов магесса не уловила, но кузенам, кажется, сильно не нравилось то, что они видели. Гномы рассказали про найденный медальон. Стоявший рядом Мирниас сильно побледнел и часто, нервно сглатывал.
— Мэор Мирниас! — В голосе герцога перекатывалось сухое, колкое ледяное крошево. — Этот медальон — с вплетённым в него защитным заклинанием — я вручил вам в начале лета в качестве платы за ваши магические услуги. Вы это признаёте?
— Ваша светлость, медальон тот самый, я не спорю. Но…
— Молчать! — рявкнул герцог, бешено раздувая ноздри. Клокотавший глубоко внутри гнев картинно прорвался наружу и готов был испепелить всех вокруг. Ну или обледенить. — Капитан Паурен, взять его!
— Подождите, герцог! — вмешалась Айриэ, повелительно выдвинув подбородок. Шагнувшие было к магу гвардейцы замерли, не дожидаясь приказа своего господина. — Мэор Мирниас никак не мог оставить здесь свой медальон — по крайней мере, нынешней ночью.
— Что? — Льда в голосе заметно прибавилось. — Объясните, пожалуйста, мэора.
— Потому что он провёл эту ночь со мной, — абсолютно честно сказала магесса.
Рыжеватые брови Койдира изогнулись домиком, щегольские светленькие усики шевельнулись, в глазах было весёлое любопытство. Юный Фирниор, напротив, брови сдвинул так, что между ними залегла глубокая вертикальная морщинка, а костяшки его стиснутых кулаков побелели. Герцог смерил артефактора несколько недоумённым взглядом, будто пытаясь отыскать в нём некие достоинства, тщательно скрытые от постороннего глаза. Потом, прищурив глаза, очень вежливо спросил:
