Потому-то я имел все основания предполагать, что у тебя могут проявиться черты дракона. Наследственность упрямая вещь. Да еще близкородственный брак моих родителей. Ты родился очень маленьким. Перед глазами стоял пример отца и его брата. Я не мог рисковать чужой жизнью. Мне было страшно думать о том, что тебе придется выслушать от других.
— Да? А мне кажется, это способ прикрыть себя. Сын недомерок, темное пятно на истории рода, убийца-дракон. Боялся, что смогу узнать то, что нанесет вред репутации? Я и есть вред твоей репутации. Как можно говорить о великой доброй расе, несущей свет, знания и мудрость, если вы так поступаете с собственными детьми?
— Кайорат, ты видишь только плохое. Обвиняешь, не пытаясь понять, а есть и другая сторона. Да, я так оберегал тебя, создавал образ ленивого вздорного щенка и не давал в лапы оружия против рода. Но ты не проходил и унизительных процедур, никто не обижал, не оскорблял тебя, а? Разве чувствовал себя несчастным? Мы меньше любили? Подумай, прежде чем отвечать. Еще подумай и о том, каково родителям знать, что дитя в такой опасности и не иметь возможности ничего изменить. Знать, что вскоре покинешь нас, и мы позволим сделать это. Как еще мог я оградить тебя от изгнания? Только если бы ты сам покинул нас. Сохранив статус куратора. Конечно, я вынужден рассказать все, но…нельзя открывать тайну другим.
— Ты действительно не понимаешь? — спросил я, — неужели не понимаешь? Пожертвовал мной ради идеалов, которые не стоят того. Просто скажи миру, что сын помеха на пути радуги. Великие тайны! А если возьму и расскажу всем, что мы единое племя? Что нет никаких отдельных кураторов и драконов. Ведь это самое ужасное из всего, что мне пришлось узнать. Ты молчишь, наделенный властью и не хочешь изменить подобные законы в мире, на который равняются другие. Вы рождаете ненависть! Вы рождаете ненависть в кураторах, которых больше не называют кураторами и еще все глупые мифы про драконов. Чем вы лучше? Они, по крайней мере, своих детей не бросают.
— Тебе не поверят. Думаешь, никто не пытался? Поэтому то их и зовут отступниками, говорят, что они выворачивают правду. А остальные промолчат. По-твоему лучше война внутри кланов, раздирание радуги на куски? Битва между сторонниками старого и нового порядков? Таких умников единицы. Да, я хочу сохранить род в чистоте. Что хорошего в том, чтобы из ненависти и зависти сначала убить собственного брата, позже пытаться убить племянника, а затем и его сына? Можно ли назвать такого куратором? Подростков как ты немного и решение трудное. Это немалая жертва, но она приносит спокойствие роду, пусть и иллюзорное.
Я молчал. Стоял, думал. В мыслях дикая каша. Я ненавидел, но пытался понять. Любил, но горечь разрывала сердце на куски.
— Не понимаю, зачем ты послал Пилона спасать мою жизнь? Если бы феки довели свой суд до конца и казнили, все было бы кончено. Никто и никогда не узнал о наследии драконов.
— Кайорат, — глухо произнес отец, — ты делаешь из меня чудовище.
— А, — сообразил я, — тогда ты еще не испытывал уверенности. Знаешь, кто предатели? Вы. Я так хотел вернуться домой. Признать, что гордость застила глаза, что не прав, обвиняя в черствости и предубеждении. Вот, я дома. С надеждой на перемены и что вижу? Родителей, которые всю жизнь готовили меня к изгнанию, потому и не дали самых простых знаний о мире. Лучшая подруга, сестра, перешагнула на пути к посоху, ни словом не обмолвившись. Дед умер от лапы родного брата. А тот все это время охотился на меня и вступил в сговор с человеком. Да, ты в курсе, что они собираются уничтожать радугу?
Отец кивнул:
— Знаю. Глупости. Дракон в ловушке, человек ничего не сможет один. Ожерелье в безопасности, а столп, как известно, подчиняется только кураторам.
— О, какая уверенность, — произнес я, — а жизнь часто делает неожиданные повороты. Неужели тебя пугает детеныш, и не пугает сумасшедший человек с магией отличной от энергий миров? Что тебе рассказали?
— Значит, моя судьба не совсем безразлична тебе? — тихо спросил отец, как будто его терзало что-то.
— Мне не безразличны прекрасные места, в которых я побывал. Существа, которые не знают, что их судьба зависит от таких мелочей как доверие отца к сыну.
— Опять надеваешь панцирь. Почему мы никак не можем прийти к пониманию?
— Папа, — задумчиво спросил я, — чего же ты хочешь после всего рассказанного? Ладно, положим, верю. Не спрошу, куда собирался отправить в изгнание, как долго готовить к мысли, что мне навсегда придется забыть о семье. Но почему ты не слышишь слов о подстерегающей опасности? Не хочешь верить, а нам ведь столько пришлось преодолеть ради того, чтобы предупредить радугу.
— Я не собирался заставлять забыть. Хотел отправить подальше от официальной радуги и как только срок служения стражем закончится, отправиться вместе с матерью к тебе. Мы готовы на многое, но ты не даешь сказать об этом. Уже вынес приговор ненависти, — не сдержавшись, высказался отец. Гребень на его шее поднялся.
— Хватит о нас! — выкрикнул в ответ я, поняв, что и боль имеет границы, — объясни, как поймали дракона и где сейчас человек? Смогли его обезвредить?
Он злился. Я видел это по его позе и глазам. Снова считал, что не о том и не там. Хотел, чтобы разговор пошел о нас, но я не мог продолжать. Бывают в жизни дела важнее изгнания.
— Отец рассказал про брата, когда я победил в испытании стража. Сказал, что куратор Файорат умер, но дракон Файорат ненавидит нас. Вскоре отец погиб, а дракон надолго исчез. Мне пришлось стать стражем в достаточно юном возрасте, раньше, чем обычно проводится церемония. Именно потому ты редко видел меня. Многому пришлось научиться самостоятельно, но я справился. Несколько месяцев назад шпионы донесли тревожные новости. О том, что дракон подбивает существ к восстанию и смене порядка в радуге. Что хочет отнять ее у кураторов и создать новый мир, в котором драконы не будут отшельниками. Я не возненавидел, хотя он являлся причиной смерти отца. Пытался, очень долго пытался понять. У самого рос сын, которого ожидала сложная судьба. Видел как несправедливо устроен мир радуги по отношению к кураторам-драконам. Но нельзя все изменить за одно поколение. Надеюсь, Майя сможет со временем вернуть в радугу справедливость и главное, истинное предназначение — созидание. Возможно, вместе и найдем путь. Но быстро не получится, сын. Я не мог допустить перемен, к которым стремился дядя. Пришлось частично заблокировать врата и разрушать по отдельности очаги восстания. Примерно в то же время и узнал, что из-за Файората твоя жизнь в опасности. Послал лучших агентов для защиты, иначе помочь не мог. Врата пришлось заблокировать полностью, но я верил, что спасение не запоздало. Несколько месяцев известий о вас не поступало, это был очень нелегкий период. Не знал, хватит ли умений, смекалки. Мы постоянно думали о тебе. Файорат куратор, он умеет пользоваться радугой, перемещаться. Примерно тогда же когда я вынужден был блокировать врата, дядя проник сюда, и я принял его в надежде на примирение. Разговор получился трудным, в конце дракон распсиховался, напал на меня и ранил. Охрана не дремала, но если бы не везение, добил бы наверняка. Разговор с Файоратом оказался прозрачен, вывод прост — он делает все для разрушения радуги, жаждет изменить мир раз и навсегда, а там хоть трава не расти. После покушения дядя пропал. Задержать сразу не удалось, но его объявили вне закона и начали охоту. Я продолжал подавлять восстание, и сделать это удалось. Сегодня Файорат свалился нам прямо в лапы и сдался. Стал требовать встречи. Я согласился после долгих раздумий. Он стал говорить, что готов исчезнуть навсегда, сидеть в тюрьме, но что я должен остановить его напарника-человека любым способом. Рассказал, что вы у него из-под носа выкрали ожерелье сна. Говорил и о том странном существе, которое нашел в путешествиях по мирам, невероятной силе и ненависти снедающей его. Сказал, могущество человека таково, что он сможет уничтожить радугу и обязательно попытается. Но это невозможно. К тому же, дракон оставил человека в другом мире. Позже выловим и найдем способ утихомирить. Я уверен, он вовсе не так опасен, как кажется Файорату. Ожерелье вернется к волкодлакам. Дело закончено. Нет необходимости поднимать панику. Скоро сниму блокировку врат, и все вернется на круги своя.
