Саша мог подарить им напоминание и сделал это. Посреди мертвой битвы возник обелиск. Скульптура из странного и очень прочного материала, абсолютно цельная. Она изображала ласчи и хорхи, держащих шар. А на этом шаре, спинами друг к другу, стояли риш и человек. Один сеял, другой конструировал. За их спинами расцветал цветок звезды, являющейся Солнцем этого мира.
* * *
Риши тогда ушли обратно в свои земли, на север. Они возвращались еще не раз, и не только на эти земли. Карты этого мира за десятки и сотни лет менялись множество раз, почти стерев память о ледяной родине и набегах на побережье. Удивительный случай, когда борьба, продолжавшаяся столетиями, закончилась ничьей. Риши выжили, как и люди. И в этой борьбе, бок о бок, рождалась культура и язык. Рождалось понимание соперника. Стоит ли говорить, как впервые, между несколькими жадными ришами и несколькими не менее жадными людьми, отказавшимися от морали ради выгоды, впервые возникла торговля?
И легендарный ящер, один из последних стражей лесов, вскоре исчезнувших, мог бы многое рассказать. Но его тайны так никогда и достались людям. Хотя, разве для того чтобы знать тайну, нужно обладать всеми фактами? Иногда разум, глядя на ящера, свернувшегося у подножия странной скульптуры, мог сделать домыслы правдой, пусть получившаяся сказка и была правдой лишь для наблюдателя.
В этот раз Ворон не создавал образов. Как и при первой встрече, он сидел на кряжистом дереве, выкинувшим вперед длинную ветку.
— Я знаю, — Саша посмотрел на птицу.
— Так, — голова Ворона привычно легла на бок.
— Я живу, чтобы развиваться. Это мое оружие и моя ноша, мое счастье и горе. Человеку дан разум, и неограниченное пространство для развития, но средства он должен создавать сам. Поэтому люди такие разные, так по разному видят мир. У всех свои способы развития.
— Верно. — Ворон посмотрел на него другим глазом. — А еще тут есть парадокс. И сознательное и бессознательное… все направлено на усложнение конструкции, на рост. Поэтому зачастую так трудно людям определить грань разделяющую их. А может, этой грани и вовсе нет? Как и грани между личными истинами? Но это вопрос для человечества, и им еще есть куда развиваться. Может и на него они ответят. Может и ты на него ответишь. А я… У меня свои ответы.
— И они не подходят мне, — закончил за него Саша.
— Верно, Скиталец. Свое развитие. Тебе еще нужен ответ на вопрос, который ты тогда задал мне?
— Зачем тебе знания? — он покачал головой — Нет. Ты просто выбрал наиболее чистый путь, если так можно сказать.
— Можно, почему нет. Только помнишь парадокс сложного и простого? Всё относительно. Мой путь просто звучит, но ничего сложнее для меня нет. Пока нет… В любом случае, теперь мы закончили эту тему.
— Не закончили. Я все еще не знаю — зачем развитие.
Ворон хотел что-то сказать, но Саша продолжал.
— Я понял, ты не знаешь. Жаль, что я не могу пойти с тобой.
— Жаль? Тебе не нужно идти со мной, — усмехнулся Ворон — Тебе нужно б ы т ь самому. Ты ведь, чуть раньше, ответил — почему именно так. А если ты думаешь, что не можешь искать ответ на этот вечный вопрос… Кто тебе сказал, что ты не искал его все это время? Вселенная играет нашим выбором, ты должен это понимать. Одно я знаю точно — ты уже никогда не сможешь избежать сознательного поиска. И ты скоро сам это поймешь. Но самое главное… Я собираю знания, но понимаю, что никогда. Никогда мне не постичь истину. Я только создаю модели мира, все новые и новые… заменяю и применяю… Ничего не напоминает?
— Развитие.
— Верно. Не о чем жалеть, мир велик до умопомрачения. Во всех смыслах слова велик. Строй свои модели и никогда не останавливайся… да ты и не сможешь, Саша.
Саша знал, что Ворон засмеется еще до того, как это произошло.
Прежде чем вернуться, Саша подумал о том, что же все-таки будет дальше? Он бы так хотел сейчас знать… Но не обмануть себя. Вернулся ли в город Ареил? И будут ли они воевать? Или же наступит мир… хотя бы между этими соседями. Что будет с Клыком? Найдет он свое место или погибнет… Да и был ли Пальд? Но, задумавшись на мгновение, он отбросил эти мысли. Он оставил эту тайну для себя, прежде чем сделать последний шаг.
* * *
Саша стоял на улице, освещенный бледным ночным зеркалом. Стоял точно там, где должен был сейчас быть, хотя и немного дальше, чем можно было.
Он стоял на стоянке перед городской больницей. Припаркованных машин здесь уже не было. Только в сотне метров от здания больницы, по асфальтовой тропинке бетонных джунглей, пробегал иногда свет. Редкое мерцание стеклянных глаз металлических хищников, напоминало, что город не спит.
Здесь вообще жизнь кипела постоянно, не размениваясь на часы тишины, наполнявшие мир Пальда по ночам. Скиталец точно знал, какой мир для него лучше…
Он смотрел на ночное небо и его переполняла любовь. Любовь к этому чертовски сложному миру.
Саша подумал, что есть вещи, которые кажутся банальными только на словах. Но стоит их увидеть в очередной раз, и ты снова восхищен. К таким явлениям можно возвращаться снова и снова, всю свою жизнь. Море. Радуга. Пламя. Закат. Облака. Или звездное небо. И нет человека, в душе которого периодически такие чудеса не трогали струн чувств, заставляя их вибрировать в такт сердцу и тишине. Даже посреди шума.
Поэт и художник живет в каждом, пытаясь докричаться до нас. И потому не стоит никогда корить тех, в ком он иногда вырывается на волю. Так мы сами встаем в ряды бездушной и одноголосой толпы, считая как раз наоборот.
Царство лжи и обмана, как говорил Ворон? Может быть. А может быть, это вечная борьба, переходящая из одной формы в другую. Теперь это борьба бездарности с талантом, равнодушия с совестью… И пусть побеждает в этой войне лишь один из тысячи, все изменится.
Вечная борьба с животным в себе… Борьба теперь не за выживание, а за отказ от необходимости — выживать. Люди боролись с хищниками, затем друг с другом. И не было возможности дать волю разуму. Слишком мало информации, слишком хрупки связи. Откажись от насилия, и тут же появиться кто-то, кто о твоем гуманизме и не слышал. И ты окажешься в положении слабого.
А такой появится обязательно, ведь всем не хватает того или иного… ресурсов. За них и война. Только теперь, когда создаются глобальные информационные системы, становится возможным рождение нового общества. Это искупает даже влияние случайности… появление людей с другой моралью, несущих угрозу окружающим. Они возникнут неизбежно — такова природа. Таковы ее законы. Но когда не помогает панцирь, поможет гибкость.
