– Сэр! Радиограмма от «Эксетера»! Кэптен Белл докладывает, что дойти смогут не только до Фолклендских островов, но и до самого Плимута, если потребуется. И просит разрешения дополнить список необходимых для ремонта материалов.
Командор усмехнулся еще раз – незадолго до боя тяжелый крейсер по ошибке шкипера столкнулся с трампом и получил незначительные вмятины на корпусе, да потерял леера на юте. С рапортом на получение необходимых для ремонта материалов капитан 1-го ранга Белл непозволительно затянул, и Харвуду пришлось ежедневно напоминать тому об этом прискорбном упущении. Вот только сейчас выяснилось, что рапорт придется писать заново – слишком серьезными и значительными оказались полученные в бою с броненосцем повреждения «вашингтонского» крейсера.
Камень с души свалился, стало необычайно легко – все, теперь «Эксетер» дойдет до Фолклендов, а значит, уже нет нужды терпеть убийственный расстрел со стороны немцев. Ведь достаточно одного кирпича в котельное или турбинное отделения и конец – подранка добьют без жалости. Единственный козырь его крейсеров – быстроходность.
– Нам пора выходить из клинча, господа. Мы неплохо боксировали, проведя два раунда и выиграв у противника по очкам, джентльмены! Вправо сорок, ход 30 узлов! Выйдем на дальнюю дистанцию! Отрепетировать сигналом на «Ахиллес»!
– Есть вправо сорок!
– Сэр! «Карманный линкор» повернул на курс влево тридцать! Ставит дымовую завесу!
Харвуд с удивлением посмотрел на рейдер – такое почти не встретишь! Одновременно противники столь явственно выразили самое живейшее желание прекратить уже идущую полтора часа схватку.
– Броненосец взял курс на Монтевидео, сэр!
– Значит, господа, мы его хорошенько потрепали! И он идет в Уругвай зализывать раны! Теперь «Шпее» от нас никуда не денется!
Харвуд пристально посмотрел на уходящий к северо-востоку «карманный линкор». Видимых повреждений и пожаров на нем не заметно, но вот сам поворот о них то и говорил. Все было правильно спланировано с его стороны, у немцев, как он и рассчитывал, не выдержали нервы. Ну что ж, тем лучше! Теперь «Шпее» никуда не денется!
– Встать на курс преследования! Начать пристрелку с дальней дистанции! Держать расстояние до противника 20 тысяч ярдов!
Командир броненосца «Адмирал граф Шпее»
капитан 1-го ранга граф фон Лангсдорф
– Кранке, я принял решение идти в Монтевидео!
Лангсдорф закурил сигару, пальцы заметно дрожали, когда он подкуривал коричневую палочку из свернутых листьев табака от спички. Командир броненосца глубоко затянулся, и вскоре его окутало облачко табачного дыма, тут же сбитое потоком вечернего воздуха. Он вышел на мостик, подставляя лицо ветру, за ним последовал старший офицер. Лангсдорф снова заговорил, сохраняя хладнокровие, однако нервничал, и это было видно.
– Необходимо исправить в нейтральном порту полученные нам повреждения. За сутки, фрегаттен-капитан, мы должны подготовить наш броненосец к бою. Англия славится своими бульдогами с мертвой хваткой, – Лангсдорф кивнул в сторону юта. Далеко за кормой виднелись два сливавшихся с морем силуэта недавних противников. Время от времени около «Шпее» вставал султан взметнувшейся воды – с крейсеров вели беспокоящий огонь, вот только расстояние было чересчур велико – ближайшие всплески находились не ближе, чем в паре кабельтовых.
– Эти хватку они не разожмут, и уже вызвали себе помощь – у Британии везде полно баз, в них хватает крейсеров. Ближайшая, кстати, на Фолклендах, там, где двадцать пять лет тому назад погибла эскадра адмирала графа Шпее, а вместе с отцом погибли его сыновья, мои друзья, и две тысячи храбрых немецких моряков! Вот такие дела! Так что нужно как можно быстрее определить, что подлежит ремонту. Вернее, что мы можем исправить собственными силами в течение суток. Идите, Кранке!
Лангсдорф усталым кивком отпустил своего старшего помощника и остался стоять на мостике, жадно глотая табачный дым – командир «Адмирала графа Шпее» оказался заядлым курильщиком и практически не выпускал, как известный политик Соединенного королевства, потомок герцогов Мальборо, Уинстон Черчилль, сигару из пальцев. От пережитого в бою нервного напряжения, от ранения и контузии, капитана цур зее немного трясло, чуть дрожали руки. На прежде белом кителе, сейчас грязном, проступило у предплечья красное пятно.
«Ты сделал всего одну ошибку, Ганс! Когда решил, что атакуешь крейсер с двумя эсминцами, что прикрывали, как ты подумал, конвой. Но нарвался на грамотно подготовленную засаду и из охотника превратился в жертву! Вся твоя нерешительность в бою диктовалась строжайшими приказами из Берлина – не рисковать. Слишком мало у Германии кораблей, чтоб допускать их размен с англичанами. Ты старался избежать поражения, а не победить… И в результате проиграл все – и корабль, и собственную жизнь! Теперь из нейтрального порта британцы тебя не выпустят, там свой броненосец ты взорвешь, а сам застрелишься. Непонятно только почему ты принял такое безумное решение?!
Это загадка – судя по всему «карманный линкор» не получил фатальных повреждений и вполне способен пройти еще несколько раундов мордобития, каковое очень любят родоначальники бокса!»
– Майн герр! Английский снаряд попал в химические реагенты для тушения пожаров, несколько десятков моряков отравлены, причем серьезно. Врач не исключает и вероятности, что британцы использовали в бою химические снаряды!
– Возможно, хотя у нас столько пробоин и дырок, что вентиляции не нужно – все бы вынесло потоком воздуха и ветром. Все же, Хенрице, мы держали ход в 23 узла! Хотя…
Лангсдорф задумался на минуту, до белизны сжав губы и терзая пальцами аккуратную бородку. Затем по лицу мимолетно пробежала непонятная гримаса, и командир броненосца приказал:
– Составьте акт о применении отравляющих газов Ройял Нэви. По прибытии в Монтевидео пригласите журналистов, особенно американцев, и устройте показ. Отравленных членов экипажа свезти на берег в больницу для осмотра. Пусть врачи дадут для прессы свое заключение!
– На это потребуется время, майн герр…
– У вас всего сутки, так что извольте поторопиться. Мы пойдем на прорыв незамедлительно, когда истекут положенные по международным соглашениям 24 часа. Британцы вряд ли успеют стянуть в эстуарий свои корабли в ближайшие 36 часов, так что нам предстоит драться только с этими наглецами, и полностью рассчитаться с ними за сегодняшний день, – Лангсдорф пристально всмотрелся в расплывающиеся на закатной глади моря серые силуэты. Капитан цур зее явно пребывал в дурном настроении, и, несмотря на резкость, в голосе прозвучала растерянность.
– Вам все понятно?
– Так точно, господин капитан!
– Тогда идите, – Лангсдорф взмахом руки отослал помощника, и глубоко затянулся сигарой. Он напряженно размышлял, прищуривая глаза и продолжая терзать бородку.
«Ты упустил свой единственный шанс, когда не стал добивать «Эксетер». Нужно было перетерпеть стрельбу легких крейсеров четверть часа – за это время беглым огнем ты бы потопил тяжелый крейсер. Конечно, повреждений стало бы намного больше, но вряд ли от шестидюймовых снарядов они были губительны для броненосца. По крайней мере, даже в самой худшей ситуации произошел бы размен, если в «Шпее» угодили торпедами. Терять то уже нечего – имея на 5 узлов больше ход, англичане не отпустят твой корабль подобру-поздорову, с момента его обнаружения отрядом Харвуда «карманный линкор» обречен.
Но у тебя сегодня была возможность растрепать английский отряд, ведь после потопления «Эксетера» могло произойти что угодно – один снаряд в крайне уязвимое и неудачное КТУ и добивай второй британский крейсер. Ты упустил величайшую и яркую победу, ибо больше желал не ее достичь, а избежать поражения. У тебя имелся свой шанс, очень малый, но он все же был, а ты, господин капитан 1-го ранга, бездарно профукал. Но кто я такой, чтоб тебя осуждать, исходя из послезнания?! Ты враг, но благородный, таких стоит уважать!»
