Глава 5
Годовщина
Год назад
Всё было готово. Свечи зажжены, свет приглушён, стол накрыт. На улице тишина. Рабочий день закончился и можно объявить о успешном завершении первого года работы «Агентства по борьбе с нечистой силой». Как говорится, год был непростым. В основном из-за финансовой составляющей. Оказалось, что предложение не рождает спрос. Людям было проще привыкнуть к жизни с необъяснимым, чем платить деньги, чтобы от него избавиться. Многим домовым повезло. Но всегда наступает день, когда терпеть больше нет сил. Домовой случайно разобьёт тяжело добытую бутылку водки, и выведет жителей из себя. Они разбивают копилку или занимают деньги у соседей и идут прямиком в единственное агентство, которое занимается изгнанием домовых.
Антон с Павлом всё выслушивают, смотрят на всю мелочь, что выгреб мужик на стол и со вздохом, от безысходности, принимают решение помочь мужику с синяками под глазами, то ли от водки, то ли от скалки жены.
Первое, что делают Антон с Павлом: просят хозяев квартиры переночевать в другом месте. Это делается для того, чтобы домовой сбился с толку. Их поведение схоже с питомцами, им необходимо присутствие хозяина поблизости.
Домовой, проснувшись ближе к вечеру, видит, что вместо привычных лиц, на диване уселись два незнакомых мужика. Он напуган, а значит, склонен совершать ошибки, выдавать себя.
Антон и Павел тихо сидят на диване и прислушиваются к малейшему шороху. И как бы тихо не вёл себя домовой, он всегда себя выдаёт.
— Кухня, — прошептал Антон. У него в руке, как и у Павла: мешок.
Определив место расположения, они обычно действуют по отработанной схеме.
Резко встают и двигаются к кухне. Антон забегает в неё, а Павел встаёт у дверного проёма. Таким образом, домовёнок заперт на кухне, с Антоном. Осталось лишь накинуть на него мешок и связать. Также, лучше спрятать от домового всё острое. Об этом они тоже позаботились…с того раза.
И вот вся кухня трясётся, стулья летают в разные стороны, бьётся посуда, с подоконника слетают растения. Антон спокоен, как удав. Хаос помогает определить точное местонахождение маленького чёрта.
Мешок падает на голову, домовой спотыкается и падает со стола. Павел смеётся, а потом ему становится жалко домовёнка, и он перестаёт.
Они привязывают его к стулу. Тут то обычно домовой себя и проявляет, становится видным глазу. Срывается мешок.
— Кузя?! — восклицают парни.
— Антон. Павел. Давно не виделись. Но я по вам не скучал.
Из всех домовых — Кузя, самый вредный.
Обычно процедура изгнания домового состоит из запугивания и выдворения на улицу. После, домовой ищет новый дом. Ведь как ни крути, домовой не может прожить…без дома. На пороге новой квартиры, маленький чёрт надеется, что научится вести себя тише. Или что новые хозяева не пойдут в «Агентство по борьбе с нечистой силой» из-за скупости или лени.
Кузя же не учился ничему. Он надеялся, что всё и так прокатит. Что его не найдут. А его всё находят и находят.
— Ты чё, думал мы тебя не найдём? — разминал кулаки Антон.
— Я пытался, ребят. Мне опять попалась семья алкашей. Надоело. Я терпел и терпел. А потом хренась, и бутылка сама упала!
— Почему ты не ушёл, когда понял, что это алкаши? — спросил Павел.
Кузя выдохнул:
— Я думал, может у них денег на вас не будет.
— У них и не было. Пришлось скидку делать.
— Ребята, плохая практика, постоянно цены занижать, так всех домовых распугнёте. А потом что? Будете из удовольствия, бесплатно нас разгонять?
Антон опустился на уровень лица Кузи.
— Помнишь, что мы тебе сказали в прошлый раз?
— Может, всё-таки обойдёмся без рукоприкладства? — понадеялся Кузя.
— Я человек слова.
Антон встал, размахнулся и тыльной стороной ладони ударил Кузю по лицу, да так, что он упал вместе со стулом. Кровь полилась на ковёр. Кузя закашлял ею.
— Прошу! — завизжал он.
Зрелище было не для слабонервных. Кузю было жалко. Настолько, что Павел хотел извиниться и поднять его обратно. Вместо этого, он пнул его по лицу со всей силы. Он делал это не из-за жестокости или детских травм. Нет. Он знал, как и вы сейчас узнаете, что это всё, кровь и мольба: лишь акт, спектакль. На самом деле домовые очень крепкие существа и могут управлять своим организмом, вызывая кровь. Если их пожалеть, они сразу сядут на шею. Никуда не уйдут и придётся возвращать деньги. Каким бы варварским ни казался способ избавления от домового, он был единственным. И учитывая способности мгновенной регенерации, Павел знал, что действительно долгосрочно навредить Кузе невозможно, лишь пиная его ногами. Но боль не нравится никому.
Время подходило к вечеру, когда Кузя собирал вещи, кряхтя всю дорогу. Парни сидели на кухни, ждали.
Антон посмотрел на часы:
— Всё. Ровно шесть вечера. Целый год на плаву! — его улыбки не было конца, — кто бы мог подумать!
— Давно я не видел тебя таким счастливым, — сказал Павел.
Антон сразу же убавил радость, будто в чём-то провинился.
Кузя встал в дверном проёме.
— Я готов, — огорчённо произнёс он, — опять.
Они все вместе сели в машину. Кузя был на заднем сиденье.
— Определился, где тебя высадить? — спросил Антон у домового.
— Покатайтесь, я осмотрюсь, — Кузя уставился в окно.
— Только недолго. Нам ещё в магазин надо за выпивкой и закусками.
Машина тронулась с места.
— Что-то отмечаете? — поинтересовался Кузя, не отрывая глаз от окна.
— Год с открытия агентства.
— Молодцы, — ответил Кузя.
Павел в замешательстве спросил:
— Это был сарказм?
— Нет. Я действительно рад. Отличная работа. Красавцы. Молодчики. Лучшие просто.
Антон рассмеялся. Это явно был сарказм.
— Сейчас из машины выйдешь, на ходу, — сказал Павел.
Кузя проглотил то, что хотел сказать, и вместо этого ответил:
— Есть сигарета? Антон?
— Он бросил, — сказал Павел.
Антон убрал руку с руля и открыл бардачок.
Павел неодобрительно покачал головой.
— Что случилось? — спросил он.
— Жизнь, — передавая Кузе сигарету с зажигалкой, ответил Антон.
Кузя затянулся.
— Хоть сигареты нормальные. Не то что у этих…
— Это, наверное, тяжело? Постоянно доставать сигареты, когда ты домовой? — спросил Антон.
— И не говори, это вам людишкам, хорошо живётся. Вот раньше, помню, когда у женщин не было прав и они могли только дома сидеть, еду готовить и вышивать, было хорошо. К нам, домовым, относились по-другому. Мы были наравне с женщинами. Они не могут голосовать, мы не можем тоже. Им далеко от дома нельзя уходить и нам. Были с женщинами заодно. А потом они решили за права свои бороться. И мы тоже. Да вот только их все послушали, и они своего добились. А мы, домовые, нет. Видимо, нам наглости не хватило.
— Или роста, — добавил Антон.
— Или роста, — подтвердил Кузя.
Павел взял сигарету в руки. Антон с Кузей удивлённо на него уставились.
— Ты чего? — спросил Антон.
— Нервничаю.
Павел приоткрыл окно, выдохнул дым из лёгких и, держа зубами сигарету, нырнул в карман куртки. Вытащил небольшую шкатулку. Приоткрыл. Показал сначала Антону:
— Ничего себе!
Затем Кузе:
— Кто счастливая леди?
Павел закрыл шкатулку с обручальным кольцом.
— Оля.
Антон похлопал его по плечу.
— Ты не пожалеешь. Она идеальна для тебя.
Кузя выбросил бычок в окно и сказал:
— Ты уверен?
Парни обернулись к нему.
— Я к тому, что у вас-то профессия такая, опасная, разве нет?
— И что нам теперь не жениться? — спросил Павел.
Антон развернулся следить за дорогой.
Кузя заговорил:
— Я к тому, что это как-то слишком эгоистично, нет? Каждый вечер, когда тебя не будет дома, твоя Оля будет засыпать с шансом проснуться вдовой. Как долго она сможет играть в эту рулетку?
— Антон, останови машину.
