Кроме девочки-эмо.
— Ага, — пробормотала Ники, завидев воду. — Прекрасно!
Она стремительно перебежала Приморский проспект, не обращая внимания на машины. Я, проклиная все на свете, устремился за ней.
Дальше мы пошли вдоль берега Невы. Мокрый нетоптаный снег под ногами превращался в кашу. Машины обдавали нас грязными брызгами. Ники снова завела песню про своего «воспитателя».
Его звали Грег.
И он был самым крутым в мире. Ну конечно.
— Хочешь, я расскажу, как мы с ним познакомились? — спросила она и, не дожидаясь моей реакции, начала: — Папа мне ничего не объяснил. Просто привез меня обратно в Питер. Сказал, типа — хватит страдать фигней. Пора начинать учиться. Я отца вообще-то уважаю и никогда с ним не спорю. Но тут уж я очень разозлилась. Ненавижу, когда мной распоряжаются, словно куклой. А он привел какого-то мужика, пред ставил нас друг другу и вышел. Мы стояли друг напротив друга… я еще подумала — нарочно ничего не буду говорить, пусть он первый начнет. Отца я слушаюсь, но этому типу я в лояльности не клялась. И тогда Грег сказал мне одну вещь — очень странную. Он спросил: «Чем ты готова пожертвовать ради превращения?»
— В самом деле, странный вопрос, — озадаченно сказал я.
— Больше он ничего не сказал и ушел. Я долго обдумывала его слова. Весь вечер и ночь. Ответа так и не нашла, кстати. Но… знаешь, что я поняла утром? Что он — настоящий, и что он мне нужен.
Ники грустно усмехнулась.
— Что я в него влюбилась с первого взгляда — это я уже гораздо позднее догадалась…
Я наконец начал врубаться в ситуацию. Видимо, Ники сохла какое-то время по своему «воспитателю» молча. А сегодня у них состоялось объяснение, и он разрушил все ее девичьи мечты. Причём в резкой форме. Поставил на них жирный крест. Растоптал тяжелым сапогом.
— Знаешь, мне кажется, он правильно поступил, — сказал я рассудительно. — В сущности, нет ничего более обычного и даже где-то нормального, чем влюбиться в своего учителя. Я когда в старших классах занимался карате, у нас был один такой тренер, что ему приходилось от девчонок лазать через окно раздевалки. Это же не настоящая любовь, а просто восхищение лидером. Тебе кажется, что ты хочешь своего учителя, а на самом деле ты просто хочешь стать таким, как он…
Ники неожиданно спокойно спросила:
— То есть, если не можешь превзойти своего учителя, то постарайся подчинить его себе хоть так, через постель?
Я моргнул.
— Э-э, нет, я этого не имел в виду. Что ты все переиначиваешь? Я хотел сказать…
— Если продолжать логически — именно так и получается. Подчинить учителя. Одолеть его, уничтожить его. Занять его место.
— Уничтожить и занять его место? — Я рассмеялся от неожиданности. — Ну знаешь, мы же все-таки не черные маги!
У Ники блеснули глаза.
— Вот именно. Мы — не черные маги. Я бы пожертвовала жизнью ради Грега! Может, хоть тогда бы его проняло!
Слева от нас показались ворота, ведущие в парк. Я надеялся, что они закрыты, но как бы не так — до закрытия парка оставалось еще полчаса. От самых ворот на Елагин остров вел широкий деревянный мост. Ники дошла до середины моста и остановилась возле ограждения, положив на него руки. Долго смотрела вниз.
— Какая черная вода! Холодная, наверно!
По ее телу пробежала волна дрожи.
Я тоже похолодел, понял, что она делает. Она примеряет эту воду на себя.
Черт! Зачем я привел ее сюда!
— Ники, может, хватит о мрачном? — нервно спросил я. — Мы же собирались за пивом! Это… Пойдем в кафе? Перекусим? Чайку горячего не хочешь?!
Я не забыл, что денег в обрез. То есть реально только на жизнь. Но ради того, чтобы увести отсюда дурную девчонку, я бы прожил до получки на одной водопроводной воде и хлебных корках.
Ники не отвечала. Положив локти на поручни, она смотрела на воду.
Вода в Неве непростая. Она завораживает, особенно в холодное время года. Нева — река очень короткая, но мутная и полноводная. Черный поток течет медленно и неумолимо, как ртуть. Он совершенно непрозрачный. В нем плавно проплывают льдины — как будто пролетают мимо в мировом пространстве…
Мне показалось, что течение ее воды околдовывает Ники. Она стоит погруженная в себя, в свои бредовые мысли. Отстраняется с каждой секундой от внешнего мира. Сосредотачивается на чем-то…
Я схватил ее за руку. Рука была ледяная. То есть просто как у трупа, такая же холодная, как железный поручень.
— Ты же совсем замерзла!
— Тебе кажется, что я замерзла? — воскликнула она. — Как бы я хотела замерзнуть насквозь. Чтобы и душа, и тело превратились в глыбу льда! Но ничто не потушит огонь, который горит внутри меня!
По ее лицу текли слезы.
В другое время эти высокопарные слова меня бы насмешили. Но тогда я конкретно испугался. Уж больно место и время не располагали к веселью. А главное, меня потряс вид Ники. Бледная, глаза так и горят, словно через них прорывается наружу тот самый огонь, о котором она говорит…
Кстати, глаза…
В глазах Ники была странность, неправильность, но я не успел осознать, какая. Да и не до того мне было.
— Ники, ну что ты! — Я обнял ее за плечи. — Успокойся, бедная!
Ники всхлипнула, прижалась ко мне — и через миг я обнаружил, что мы целуемся.
Да, она не обманула насчет огня! Огня было предостаточно, и через миг он охватил и меня. Мгновение мы горели оба… а потом она меня оттолкнула.
— Нет, ничего не поможет!
Я хотел ее удержать, но какое там! Она оказалась невероятно сильной. Вырвалась, будто это я был девчонкой, а она мужчиной, перелетела через поручни… и исчезла во мраке.
— Ники!!! — заорал я.
Я чуть не прыгнул вслед за ней. Если бы увидел ее, как она барахтается, — точно бы прыгнул. Но внизу все так же лениво текла Нева. Словно огромная медленная змея, только что сглотнувшая девочку — равнодушно, походя, как комара. Никаких следов Ники. Ни кругов на воде, ничего… Ощущение нереальности происходящего… Я метнулся было к воротам. Позвать на помощь! Может быть, еще не поздно!
Но вокруг не было ни человека, только по проспекту вдалеке мелькали огни фар. Я стоял один на покрытом инеем деревянном мосту в пустынном парке.
— Ники! — крикнул я угасающим голосом.
Я ничего не мог сделать.
На следующее утро я проснулся — точнее очнулся — и обнаружил, что простудился, проспал на работу и вообще плохо понимаю, где я и на каком свете. Зверски болело горло, голова была тяжелая, словно ночь не спал. Несмотря на то что вчера я доплелся до дома еле живой от усталости, нормально уснуть так и не смог. Сон был мучительно поверхностным — я просыпался от каждого шороха, с одной и той же картиной перед глазами. Ники, исчезающая под свинцовой водой…
