Фолко огляделся. Знакомые предметы, знакомая комната… Невыносимо! Что делать? Хотелось сразу же, вот сейчас, выхватить меч, броситься вперед очертя голову, навстречу этой безликой, безымянной опасности, схватиться в открытую… Но когда, где, с кем?! Хоббит высунулся в окно, жадно ловя разгоряченной грудью прохладный ночной ветер. Рядом с ним стоял гном.
Где-то за рекой, в Амбарах, пропел первый петух. Фолко потер слипающиеся глаза. Возбуждение спало, взгляд его упал на оставленный посреди комнаты сундучок. Хоббит подошел к нему, встал на колени. Глухо щелкнул замок. Хоббит откинул тяжелую крышку. Над его плечом раздалось взволнованное сопение Торина.
Из недр сундучка Фолко извлек увесистый сверток. Он осторожно размотал тряпицу, и взору гнома предстала древняя, написанная для сохранности на пергаменте Книга в переплете из темно-багровой кожи. Хоббит протянул ее Торину.
— Устраивайся, — сказал он и, поставив на стол несколько подсвечников, придвинул стул. — Это одна из самых первых копий, снятых с Красной Книги. Не знаю, кто ее переписывал, но здесь стоит собственноручная подпись Великого Мериадока, удостоверяющего, что копия полностью совпадает с оригиналом.
Обеими руками гном бережно принял драгоценный том и присел к столу; Фолко пошуровал кочергой в камине, потом полез куда-то в угол, достал жбан с пивом и две глиняные кружки.
— Торин, но что же мы можем сделать, если там действительно… кто-то грызет землю?!
— Я думаю, сделать можно многое, — не отрываясь от книги, сказал гном. — Прежде всего, нужно, чтобы в это поверили все гномы Средиземья. Потом можно просить подмоги и у Короля. Он могуч и бесстрашен, он не откажет в помощи… если только мы сможем ему все объяснить. Да и Кэрдан… и к нему можно будет отправить послов… Но прежде всего нужно все до конца понять самим.
— Ну, а если тем, подземным, от нас ничего не надо? Живут себе, роют куда-то тоннель…
— Откуда мне знать? Может, и так… Вполне вероятно, что там вообще ничего и никого, а просто у морийских гномов от страха в глазах помутилось и в ушах зазвенело… Все равно я намерен сходить туда сам.
Фолко грустно кивнул. Гном уйдет… Прочитает Книгу и уйдет на трудное, небывалое дело… Он будет пробираться ночными трактами, останавливаться на постоялых дворах, спать где придется… Увидит чужие страны, пройдет по неведомым рекам… И Фолко вдруг очень захотелось отправиться с ним, бросить эту опостылевшую ему тихую, сытую жизнь, испытать то же, что познали четверо обессмертивших себя хоббитов, странствовавших с великой миссией по Средиземью… Фолко присел на кровать и глянул гному через плечо. Морща лоб и сосредоточенно шевеля губами, Торин впивался глазами в каждое слово. Он читал первые листы Книги, повествовавшие о достопамятной беседе добропорядочного хоббита по имени Бильбо Бэггинс с волшебником Гэндальфом в солнечное утро на крыльце усадьбы хоббита… Всматриваясь в знакомые страницы, Фолко не заметил, как крепко уснул.
Гном с улыбкой глянул на задремавшего хоббита, снял нагар со свечи, отхлебнул пива и снова уткнулся в Книгу, время от времени что-то записывая в висевшую у пояса книжечку.
Шли часы, шуршали перелистываемые страницы. Небо на востоке стало постепенно светлеть. Запели петухи, заскрипели ворота — Бэкланд постепенно просыпался, чтобы взяться за свои повседневные дела…
Прошло еще около часа, и когда над краем Старого Леса появился багрово-алый солнечный диск, гном услышал шаги и в усадьбе. Где-то хлопнула дверь, послышался плеск воды, потянуло вкусными ароматами.
Торин отвлекся и задумался о том, как лучше будет представиться хозяевам усадьбы; с едва заметным беспокойством он бросил взгляд на спящего Фолко и подошел к окну.
Первые рассветные лучи озарили зеленые берега широкого Брендивина. Солнечные копья пронзали еще остававшиеся в укромных уголках ночные тени, и остатки мрака поспешно бежали, возвращая земле привычные очертания и краски. Кое-где над заливными лугами плавал прозрачный серебристый Туман. На другом берегу реки чернели высокие еловые островины, пока еще лишенные цвета и отчетливых очертаний. Раздались трели утренних птиц, в селении неподалеку и в самой усадьбе грянули третьи петухи. Гном подошел к стоявшей в углу комнаты бочке с водой, чтобы умыться, когда по коридору вдруг раздались тяжелые, чуть шаркающие шаги и кто-то сильно дернул дверь, которую Фолко предусмотрительно запер на засов.
Глава вторая
В ПОИСКАХ ПОНИ
верь не поддалась. В коридоре раздался чей-то густой бас:
— Фолко, негодник! Что это ты закрылся?! Истинный Брендибэк ничего не скрывает от старших! Слышишь, бездельник? Отвори немедленно!
Фолко подпрыгнул на постели, ничего не понимая спросонья. Очнувшись, уставился на содрогающуюся под ударами дверь, потом как-то обреченно съежился, втянул голову в плечи и, шаркая, поплелся открывать.
Дверь распахнулась, на пороге появился пожилой дородный хоббит с изрезанным морщинами круглым лицом. Под густыми нависшими бровями прятались небольшие глазки неопределенного цвета.
— Ага! — протянул он, засовывал руки за пояс и широко разводя в сторону локти. — Вот он, бузотер! Кто увел пони из конюшни и не вернул его, а? Я тебя спрашиваю, негодник!
Толстые красноватые пальцы крепко впились в ухо Фолко и принялись немилосердно его выкручивать. Фолко побледнел и скорчился от боли, но не проронил ни звука.
Вошедший не обратил никакого внимания на привставшего и уже открывшего рот для приветствия Торина. Он методично драл Фолко за ухо.
— Где пони, бездельник? Где пони, дармоед? Я тебя спрашиваю! Истинные Брендибэки должны неустанным трудом умножать доставшееся им от предков состояние, а не транжирить его, как хоббитонская голытьба! В твои годы я пас овец работал от зари до зари, и ни разу у меня не пропало ни одной! А ты? Чем ты занимаешься? Теряешь пони! Замечательного пони, такого сейчас не достать ни за какие деньги! Такого пони не было даже у Тукков! Вместо того чтобы искать пони, взятого без спросу, ты беззаботно дрыхнешь!
Очевидно, на этом месте своего нравоучения он чересчур сильно сдавил ухо Фолко, тот глухо застонал и дернулся. На мгновение гном увидел его налитые болью глаза, и это вывело его из замешательства.
«С одной стороны, нельзя равнодушно смотреть, как издеваются над слабым, а с другой — в этой Хоббитании свои порядки…»
Гном решительно шагнул вперед, его крепкие пальцы, точно стальной зажим, сдавили пухлую руку дядюшки Паладина (гном догадался, что это был именно он).
