Поцелуй был сладкий, и пахло от Абеля, как от купленного старостихой на городской ярмарке платка; кажется, этот запах назывался "лимоном". Кела уронила веретено, распустив нити по своим коленям, и подалась вперед, а потом так же быстро отпрянула, начала деловито поправлять платок.
- Ты так любила своего мужа? - тихо спросил Абель.
Кела не совсем ясно сейчас соображающая, заморгала. Потом отрицательно покачала головой.
- Нет.
- Тогда почему?
- Я... - Кела беспомощно огляделась вокруг. - Я не хочу говорить об этом. Прошу вас, больше никогда...
Абель кивнул и начал укладывать шатту в чехол, словно ничего не произошло.
С того дня он больше не пытался даже прикоснуться к Келе, но неизменно провожал ее долгими будоражащими взглядами. Кела старалась не обращать внимания на это и держать себя с чужаком отстраненно. Тем более, что он был таким же случайным гостем в этой богом забытой деревушке, как и Григор. Не хватало еще и Абелю здесь погибнуть.
- Почему ты не поедешь к родне мужа? - Абель первым не выдержал длительного молчания и спросил непривычно прямо.
Кела растерялась, и оттого честно ответила.
- Я их не знаю. Я никого не знаю по ту сторону перевала.
- Так может тебе стоит познакомиться? - Абель нежно улыбнулся. - Это будет лучше, чем бесконечное сидение в деревне, где тебе, как я вижу, не рады.
Тогда Кела обиделась и отказалась продолжать этот разговор. Но за окном постепенно начиналась весна, и ее мысли все чаще и чаще возвращались к этой идее. Снег почти растаял, и путь через горы открылся; отшумела первая весенняя ярмарка. Ярким солнечным утром Кела собрала в дорожный мешок самое необходимое и коротко сказала:
- Идемте, я проведу вас через перевал.
Она впервые пошла в горы самостоятельно, даже хотела оставить Господину требу. Заставила себя отвернуться от алтарного камня и решительно уйти вперед. Шагов через сорок не выдержала, повязала на ветку маленькой кривой сосны свою ленту и только тогда пошла дальше.
Пройти через горы оказалось вовсе не так сложно и страшно. Снег слежался, образуя корку, по которой можно было пройти, даже не используя снегоступы. Уже на закате Кела и Абель спустились по узкому ущелью к главной дороге. На горизонте мелькнули огни Ланга.
- Вы без труда дойдете по этой дороге до города, Кела, - улыбнулся Абель.
- А вы? - Кела вдруг почувствовала себя одинокой, беспомощной и очень маленькой.
- Мой путь лежит мимо Ланга, сожалею, - ангел склонился, чтобы поцеловать ее руку. - Я верю, что вы найдете в Ланге родных людей. Если же этого не случиться, отправляйтесь в трактир Лазора, там всегда есть недорогие и удобные комнаты внаем.
Кела кивнула. Абель вновь поклонился и исчез в сумерках, словно его никогда не было. Кела постояла немного, с надеждой оглядываясь на темные горы, а потом не слишком решительно пошла к Лангу.
Примечания:
* Злобник - приблизительно соответствует нашему январю-февралю. Очень ненастный месяц
* Копыл - здесь тип прялки, донце и лопаска которого вырезаны из цельного куска дерева
* Холодник - примерно соотв. февралю-марту.
4. Город
Не ищи судьбы своей
в бледных призраках вещей.
А. Сапков
Город был слишком большим, и слишком шумным, и слишком сумасшедшим местом. Он напоминал весеннюю ярмарку, в Нижней деревне, только увеличенную стократ. Никому тут не было дела до бедно одетой молодой крестьянки во вдовьем платке. Ее попросту не замечали. Несмотря на позднее время фонари разгоняли темноту, и люди толпами ходили по улицам. Наконец Кела, осмелев, спросила дорогу к трактиру Лазора. На нее посмотрели с большим сомнением, и ответа Кела не дождалась ни в этот, ни в следующий раз. Третий прохожий предложил ей прогулку. Кела предпочла сбежать. Ночевать ей было негде, и она успела серьезно пожалеть об уходе Абеля. Наконец какая-то сердобольная старушка позволила Келе переночевать на кухне у очага.
Наутро Кела вновь отправилась на поиски. На этот раз она описывала Григора в надежде, что кто-то его узнает. Вновь безрезультатно. Зато она смогла разыскать трактир Лазора, вывеска которого изображала веселенький горшок, переполненный кашей. Кела потопталась на пороге, не решаясь зайти в опрятную, достаточно богато обставленную залу, где буфеты сверкали хрусталем и фаянсом, а над стойкой высилась целая батарея разноцветных бутылок. Трактир был пуст, только у камина сидел на корточках мужчина. Он поднялся на звук дверного колокольчика, пошатнулся и застыл. Келу смутило пристальное внимание.
- Зельда? - тихо шепнул мужчина.
- Простите, господин?
- Зельда из Загоржи? - мужчина затряс головой. - Нет, этого не может быть. Ей бы было уже лет сорок. Кто ты, дитя, и что привело тебя в Ланг?
- Меня зовут Кела, - ошеломленно ответила девушка. - Я действительно из Загоржи. Ищу в Ланге родственников покойного мужа. Один друг посоветовал мне ваш трактир.
Мужчина усадил ее за стол, принес молока, хлеба и сыра, и почти умоляюще спросил:
- Раз ты из Загоржи, ты знаешь Зельду, дочь старой ведьмы Летцы?
Кела едва не поперхнулась молоком.
- Она умерла много лет назад.
- Ты уверена?
- Да, - кивнула Кела. - Уверена. Это моя мать.
Мужчина изучал ее долгим, каким-то странным взглядом, а потом рухнул на колени:
- Дочка!
Кела вскочила со стула в испуге.
- Что ты, Кела, не бойся! Я - твой отец.
- Мой отец пропал в горах еще до моего рождения, - возразила Кела.
- Так и случилось бы, но ваш горный дух спас и вывел меня. Меня зовут Матеуш Лазор, и я - твой отец.
Кела медленно опустилась на стул, не в силах больше стоять.
- Ты так похожа на свою мать, - грустно улыбнулся Матеуш. - От чего она умерла?
- Был мор. Я плохо помню, господин...
- Матеуш, зови меня хотя бы так! - взмолился Лазор. - Господин! Ты сделал меня трижды счастливым! Моя дочь! Ты, наверное, устала? Пойдем, я устрою тебя, а потом познакомлю с женой. Она тебе понравиться.
Матеуш Лазор проводил Келу в маленькую светлую комнату, которая разительно отличалась от ее дома в деревне. Посредине стояла широкая кровать, накрытая лимонно-желтым покрывалом. На окне в расписном горшке цвела, несмотря на раннюю весну, красная роза, насмехаясь над обычаями природы. Кела замерла, боясь войти в эту чистую, прекрасную комнату, обшитую светлыми сосновыми досками и ситцем.
