Я прислонился к стене, еще раз глянул на оркестр – и похолодел от ужаса. Диковинный квартет исчез, на его месте стоял тощий бородатый музыкант с гитарой и горланил: «На ковре из желтых листьев в платьице простом…»
Галлюцинации наполнили мир новыми нереальными образами. Я больше не мог доверять органам чувств – они обманывают меня. Я понял, что начинаю утрачивать связь с реальностью. И если сейчас же что-нибудь не предприму, то окажусь в желтом доме. Это в лучшем случае. А в худшем, меня просто убьют. Мало ли у меня врагов, которые только и ждут, чтобы я утратил контроль и проявился. Только в Москве две группировки, приговорившие меня к смерти.
– Необходимо избавиться от этой заразы, – бормотал я под нос, направляясь к дому…
По дороге происходило много странного. Я постарался не обращать внимания на диковинные происшествия: летающие собаки с рогами, торчащая из канализационного люка голова в дамском чулке, гигантский пучеглазый таракан на кнопках лифта, марширующие в лифте новогодние елки, висящие по всей лестничной площадке портреты известных политических деятелей и отползающие от меня домашние тапочки… И это далеко не полный список того, с чем мне пришлось столкнуться.
Окончательно я утвердился в мысли, что я схожу с ума, когда в комнату через форточку, прорвав капроновую сетку, с громким жужжанием ворвалась стая комаров и расположилась на потолке причудливым узором, напоминающим неровную пятиконечную звезду. Я решил, что насекомые за мной наблюдают, и стал лупить их свернутой в трубу газетой, издавая нечленораздельные крики. Совсем обезумел от увиденного. Успокоился я только тогда, когда на потолке от их сплющенных крупных тел осталась уже совершенно отчетливая пятиконечная звезда. Зато теперь я был уверен, что ночью эти твари не нападут на меня и не загрызут до смерти.
Я схватил трубку, набрал номер своего помощника и заорал:
– Владик, найди мне врача, срочно!
– Пулевое? – откликнулся деловитый голос. – Куда?
– В голову. Не пулевое. – Я вскрикнул от ужаса, потому что из зеркала шагнула темная фигура и, упав на пол, принялась перекатываться волнами по ковру. – Похоже, меня чем-то накачали. Пусть врач возьмет все что нужно, чтобы очистить кровь. В общем, сделайте все, что надо, чтобы я быстро оклемался. Сам знаешь, чем это грозит.
– Будет сделано! – сказал Владик. За что я его ценил, так это за понятливость.
С расторопностью дела обстояли хуже. «Скорая» помощь прибыла только через час. К этому моменту я из цельной личности, морально устойчивой и нордически характерной, превратился во взлохмаченного субъекта, старадающего параноидальным синдромом. Я держал дверь на цепочке и долго допрашивал Владика, дабы удостовериться, что он – это он.
Когда мой помощник, наконец, попал в квартиру, вид у него был действительно обеспокоенный.
– Что, действительно в голову ранили? – выпалил он.
Доктор сделал все, что мог – поставил капельницу, посоветовал больше отдыхать и отбыл. Владик внял моей настойчивой просьбе остаться на некоторое время.
– Но только на час, – сказал он. – У меня потом свидание, с девушкой.
– Имей совесть, – возмутился я. – За что я тебе деньги плачу? Насчет девушки мог бы и не уточнять. Я в курсе, что ты не из этих…
– Деньги ни при чем, останусь из дружеских побуждений. Но ненадолго.
Владик присел на стул, глядя на меня с сочувствием. И тут же вскочил, переполошившись, когда я заорал во все горло:
– Ты это видишь?!
На дверце шкафа проступали явственные очертания лица. Размером оно было метр на метр. На месте рта и глаз чернели темные провалы.
Владик, пребывая в недоумении, осмотрел шкаф, но не нашел в нем ничего необычного. Я понял, что медикаментозное лечение не помогло – видения не желали покидать мой отягощенный нервной работой разум.
Вскоре мой помощник ушел, нервно посмеиваясь, а я остался один на один со своей паранойей. Разумеется, я мог бы задержать Владика, но мне хотелось разобраться в себе. Если в моем нынешнем состоянии виноват не наркотик, и я действительно свихнулся, надо понять, как дальше жить с мозгами набекрень.
«Некоторые живут, и ничего, – размышлял я, – взять хотя бы большинство художников и писателей. Особенно – фантастов. Среди них процент сумасшедших очень велик. И ничего, малюют что-то, пишут всякую ерунду».
– Черт бы вас побрал! – заорал я, глядя, как по потолку стелятся клубы воображаемого дыма, а занавеска сама собой заворачивается, обрисовывая четкие очертания женской фигуры.
Тут я сел на кровати, взял себя за нижнюю челюсть, зафиксировал – она тряслась так, что стучали зубы, и сказал себе: «Сей же час ты возьмешься за это дело. А что касается галлюцинаций, придется с ними свыкнуться. Помнишь, Вася Кулаков, как выглядела реальность раньше? Вот так и будем ее воспринимать. А весь этот бред пусть себе существует вокруг. Лечением бреда займемся позже. Когда дело будет сделано, и объект упокоен».
Я включил телевизор и под бормотания телевизионного психолога через некоторое время заснул. Что и говорить, даже в самых необычных обстоятельствах я умел проявить характер.
Чистилище
7519 год от Сотворения Мира
– По вопросу пари… Остался год, – архангел Михаил поправил нимб, так и норовящий съехать на левое ухо.
Люцифуг Рокофал скривился. Разговор доставлял ему почти физические страдания. Вот уже несколько веков он ведет переговоры со святыми в Чистилище, но хотя бы смягчить условия пари так и не удалось. А ведь он еще в самом начале знал, что спор, затеянный семьсот семьдесят шесть лет назад Люцифером и богом, ничем хорошим для падших не закончится. Но увещевать Князя тьмы не совершать стратегическую ошибку, занятие неблагодарное. Не дай вершитель, Его темнейшество разгневается и низвергнет на один из кругов. Страшное дело! И как он с таким вспыльчивым характером умудрился на протяжении стольких веков управлять Адскими пределами?!
Однажды Люцифугу Рокофалу, премьер-министру ада, заведующему переговорами с ангелами и богом, уже довелось испытать на себе сатанинский гнев. До низвержения, да восславится Тьма, не дошло, но теперь он был вынужден пребывать в жалком облике горбуна с квадратной головой, без возможности сменить личину. Святые порядком потешались поначалу над кубической формой демонического черепа, то и дело норовили поставить сверху кружку с амброзией и портвейном «777», но потом попривыкли. Люцифуг сносил насмешки стойко, знал, что когда-нибудь заслужит прощение, и Люцифер вернет ему способность перекидываться. В лучшие времена Рокофал предпочитал облик пятиметрового урода, с толстыми лапищами и широкой пастью, наполненной тонкими, острыми, как иглы, зубами. В этом образе он внушал ужас и содрогание всякому, кто его видел. А бесовки и дьяволицы из Предела похоти сотнями падали перед его совершенной демонической красотой и поспешно раздвигали колени. Было у премьер-министра до опалы и еще несколько излюбленных личин. Одна страшнее другой.
