— Ну а потом?
— А потом ты пойдешь на другое свидание.
— С тем же парнем?
— Не-а, с другим.
Куки пронзило страхом.
— Как это? С кем? Ты же говорила, что все будет быстро и безболезненно.
— Так и будет. И я еще не знаю, с кем ты пойдешь на второе свидание. Видишь ли, у меня не так уж много друзей, которые позволяют себя использовать без зазрения совести.
Куки застонала.
— Все получится, Кук. Если, конечно, ты не хочешь совершить дикий поступок и лично пригласить его на свидание.
— Не могу, — замотала головой она. — А вдруг он откажет? Тогда нам до конца жизни будет неловко в обществе друг друга. Мы будем по-дурацки молчать, а у меня будет потеть лоб.
— О да, ты права, противно будет всем. Так вот. Контрольным выстрелом будет свидание номер три. Если до этого Диби не разродится приглашением, придется нанять актера.
— Актера?
— Кук, мы ведь уже все это проходили. Зачем ты опять задаешь столько вопросов?
— Наверное, я на стадии отрицания. Понимаешь, теперь это происходит на самом деле, и я чувствую себя, как те люди, которые говорят, что хотят прыгнуть с моста на резинке. А когда оказываются на мосту, реальность отвешивает им смачную пощечину.
— Ага, есть такое дело. Если что, никогда не прыгай. Не только реальность может треснуть тебя по лицу.
— Зато такие прыжки не оставляют шрамов.
— И слава богу. Короче говоря, для третьего свидания нам нужен кто-то очень-очень классный. Сексапильный, остроумный и… — Не успела я договорить, как меня осенило: — Придумала!
Куки подалась ко мне:
— Кто?
— Не переживай, барышня. Если мы так далеко зайдем, ты обо всем узнаешь вовремя. А тем временем мне надо кое с кем поторговаться.
От стен эхом отразился взрыв хохота, и я покосилась на столик Джессики. С ней были все те же три подружки, что и всегда. Вот интересно, чем они на жизнь зарабатывают? Торчат ведь тут почти каждый день. И по вечерам частенько захаживают. Неужели ни у одной из них нет семьи? Обязанностей? Личной жизни?
Я вспомнила нашу с Джессикой школьную ссору. Она наговорила про меня уйму гадостей. Так быстро от меня отвернулась, что у меня самой заболела шея. И сердце. А ей это, похоже, доставило много-много радости. Когда я набралась храбрости и напрямую спросила, почему она не хочет со мной дружить, она ответила, что у меня нет подкупающих качеств. И что, черт возьми, это значило?
Заметив, куда я смотрю, Куки погладила меня по руке.
— Как думаешь, у меня есть подкупающие качества?
Она сжала мои пальцы.
— Сколько угодно! Ты как тридцатипроцентная скидка. Нет! Сорокапроцентная. А я таких слов на ветер не бросаю.
— Спасибо.
И опять я ощутила жар Рейеса раньше, чем его увидела. Он лично нес нам еду, чего никогда не делал для Джессики и ее свиты. Как и для седых лисиц, хотя им, кажется, было все равно. Они наперебой подмигивали Рейесу, а одна даже облизала губы. Какая гадость!
— Все забываю спросить, — сказала я, когда он поставил перед нами тарелки. — Будь ты столовым прибором, чем бы ты был?
Рейес выпрямился:
— Не понял.
— Столовые приборы. Чем бы ты был?
Сложив на груди руки, он подозрительно уставился на меня:
— Почему ты спрашиваешь?
— Это из теста. Он покажет, подходим мы друг другу или нет. Ну знаешь, для длительных отношений и все такое.
— Серьезно? — Рейес отодвинул стул, развернул его спинкой вперед и уселся сверху. — Тебе нужен тест, чтобы понять, подходим ли мы друг другу?
— Да, — выдавила я, пытаясь прийти в себя от увиденного. Он был слишком, невероятно, непереносимо сексуальным, сидя вот так верхом на стуле и сложив на спинке сильные руки. — Да. И это не какая-нибудь ерунда, а очень важный тест. Результат гарантирует девяносто девять процентов точности. Там прямо так и написано. — Я достала сотовый, нашла тест и протянула телефон Рейесу. — Вот, сам посмотри.
Но он даже не взглянул. Крайне неуместно ухмыляясь, Куки с головой ушла в растерзание цыпленка.
— Нельзя верить всему, что видишь в интернете.
— Еще как можно, — огрызнулась я.
— А если я где-нибудь напишу, что я арабский принц из Милуоки?
— А ты не считаешься. Ты большой толстый лжец. На папочку своего посмотри. Он патологический лжец номер один в мире. Врать у тебя в крови заложено.
Рейес наклонился ко мне:
— Сейчас у меня вся кровь заложена в одном-единственном месте.
— Ты ответишь на вопрос, или как? Это может быть ключом ко всему нашему будущему.
— Есть у меня один ключик в кармане джинсов. Можешь поискать.
Неужто ему плевать на наше счастье?!
— Тебе двенадцать, что ли?
— Разве что веков.
— Тебе двенадцать веков?!
Рейес встряхнулся:
— Знаешь, как иногда женщины в возрасте утверждают, будто им двадцать девять?
— Ну?
— Со мной примерно та же история.
— Серьезно, сколько тебе лет? Минуточку! — Меня вдруг осенило. Сильно осенило, как обухом по башке. — Сколько мне-то лет?
Раньше я никогда об этом не задумывалась. По идее, я происхожу из древней расы существ, обитающих в другой вселенной, в другом измерении. Так сколько же мне лет?
— Мачете, — сказал Рейес, встав и задвигая стул.
— Чего?
— Будь я столовым прибором, я был бы мачете.
— А он считается столовым прибором?
— В моем мире да, — подмигнул Рейес.
— Ясненько. А я бы… я была бы ложковилкой! Секундочку! И что это значит? Не думаю, что мачете хорошо сочетается с ложковилкой.
Он приподнял мое лицо за подбородок.
— А мне кажется, что мачете с ложковилкой могут прекрасно сработаться.
Не успела я возразить, как он наклонился и прижался ко мне губами. Поначалу меня обожгло жаром, но через мгновение он впитался в меня и разлился по венам теплым медом. Легкий поцелуй закончился слишком быстро. Рейес выпрямился, ошарашил Куки, чмокнув ее в щеку, и ушел обратно в кухню, предоставив мне возможность полюбоваться обалденной задницей.
С отвисшей челюстью Куки прикоснулась к щеке, куда ее поцеловал Рейес. В глазах у нее сияли звезды.
— Я тоже так хочу, — вдруг решительно заявила она.
Я оглянулась на дверь, за которой скрылся Рейес.
— Ну что ж, придется тебя огорчить. Это уже мое.
— Да нет же, я не о нем. — Куки стряхнула оцепенение и уточнила: — То есть я, конечно, с радостью наложила бы на него лапки, но хочется мне именно того, что есть между вами, черт побери. — Она стиснула зубы. — Давай это сделаем. Давай прижмем твоего упертого гадского дядюшку, пока он не начнет умолять меня стать его подружкой.
