Всё это Сергей выпалил без остановки, при этом заталкивая Егорыча вглубь комнаты. Егорыч, осовевший и толком не проснувшийся, автоматически оделся и уже через десять минут они сидели на кухне у Никоновых, разливая по стаканам "Столичную". Сергей быстро соорудил закуску из солёных огурцов и жареной картошки. Глядя, как Сергей носится по кухне, Егорыч усмехнулся:
— Серёга, глядя на тебя и не подумаешь, что тебе уж скоро восемьдесят. Я вот так не могу уж, хотя и старше тебя всего на год.
— Эт потому, что Наталья за мной следит. И тебе бы подруга жизни не помешала. — Сергей назидательно поднял указательный палец кверху. Мы ж тебя знакомили — так нет! Понятно, что с Дусей никто не сравнится, но… А-а, давай выпьем!
Водка горячим потоком влилась в кровь Егорычу, затуманивая разум и смывая воспоминания о прошлом и текущие заботы. Он оглядел опрятную кухню — гордость Наташи, и вспомнил свою. Свинарник — это мягко сказано. Каждый раз, побывав у Никоновых дома, Егорыч клятвенно обещал себе придти домой и навести порядок. И каждый раз дальше обещаний дело не доходило.
Сергей посмотрел на часы и сказал:
— Сейчас через пять минут новости будут. Должны рассказать как там дела в Пакистане.
Егорыч недоумённо посмотрел на друга.
— Ах да, у тебя же телевизора нет. Вчера там землетрясение страшное было, уйма народу погибла. Сейчас включим телевизор всё расскажут.
Сергей включил телевизор. Новости ещё не начались, а на экране какая-то женщина вещала журналистке о том, как в Пятикамске успешно заменяются медицинские полисы. Егорыч навострил уши, ведь воспоминания об огромной озлобленной очереди были очень живы.
— И, как вы понимаете, особенное внимание уделяется наименее защищенным категориям граждан — пенсионерам и инвалидам. Медицинские полисы им меняются в первую очередь. И не надо пугаться, что страховые компании — это коммерческие организации. Территориальный фонд отслеживает нарушения правил медицинского страхования и сурово накажет руководителей этих организаций, если они будут задерживать…
Журналистка согласно кивала головой практически на каждое слово своей собеседницы. Когда та закончила говорить, камера переместилась на девушку.
— С нами любезно согласилась поговорить о плановой замене медицинских полисов старого образца исполнительный директор территориального фонда Пятикамской области госпожа Хапутина.
— Во, заливает! — прицокнул языком Сергей. — Наталье её буржуй рассказал, что эта Хапутина сама пришла из страховой компании и вся эта котовасия со сменой полисов — её рук дело. Нам-то с Натальей по буржуеву приказу полисы с доставкой на дом принесли. А ты поменял?
Егорыч, вспомнил седого мужика, хватающегося за сердце. Вспомнил плачущего пацана, лет четырех, дергающего маму за платье и просящегося домой. А его маме в очереди за "розовым пропуском" стоять до вечера, иначе в поликлинику не попадёшь…
— Поменял. Народу там — убийство. Эту директоршу сунуть бы в очередь, пусть бы посмотрела, чего наделала! — прохрипел он.
— Думаешь ей есть дело до нас? — Сергей усмехнулся. — Что мы, что вон эти пакистанцы, которые без домов остались.
На экране шли кадры разрушенных домов, спасатели разных стран разгребали завалы, санитары уносили раненых на носилках и мертвых в мешках. Корреспондент, морщась то ли от пыли, то ли от запаха, рассказывал, как врачи французского передвижного госпиталя всю ночь делали операции, а молодому пакистанцу даже пришили полуоторванную ногу.
— Кстати о ноге! — Сергей сделал многозначительное лицо и поднял указательный палец кверху. — Серёжка-то из шестого дома, инвалид малолетний, ходить сам начал! Представляешь? Самуил рассказывал, выходит малец из подъезда, костылей при нём нет. И сам бодренько так… а ведь он сам без костылей стоять не мог, не то что ходить.
Сердце Егорыча забилось, как птичка в клетке, и дышать сразу стало тяжело. Неужели всё это правда? Неужели мальчишка, который всю сознательную жизнь провел калекой, стал сам ходить?
— Одного я не пойму, ты чего Петруха, совсем сдурел на старость лет? Ты зачем этого Серёжку бил?
Егорыч встрепенулся. Та-ак… опять началось!
— Это кто ж тебе такое сказал?
— Кто, кто… Самуил конечно! Говорит баба Лиза лично видела, да и сама она трезвонит по всей улице.
Егорычу вдруг стало безразлично, чего о нём кто-то думает. Голова от выпитого стала тяжелая, глаза сами собой закрывались. Он невнятно пробормотал:
— Знаешь, Сергей, я его не бил. Я его излечил. А когда это случилось, он почему-то упал. А баба Лиза подумала что я его бью и начала орать на весь двор. Я даже никому слова сказать не успел. Так и ушёл…
Сергей Никонов замер и не шевелился, явно пытаясь осмыслить сказанное.
— Угу. — Красноречиво сказал он. — Понятно. А как ты его вылечил? Таблетку дал?
Егорыч почесал затылок, раздумывая, рассказывать Сергею или нет, потом решился. Он вкратце рассказал про визит свинорылого и про чуждый холод, исчезнувший после применения и более не появлявшийся. Никонов откинулся на спинку стула и облегчённо рассмеялся.
— Ну, Петруха, здоров ты брехать! А я хоть столько лет тебя знаю и то с начала всё-таки купился! Слушай, я знаю что это было! Называется белая горячка!
— Сам ты! "Белий, сапсем гарячий!" — сказал Егорыч, подражая герою "Кавказской пленницы". — Вот погоди, я щас…
Егорыч протянул трясущуюся руку над столом и схватил Сергея за плечо. Кажется неделя уже прошла… Ну да, сегодня же воскресенье. Да, действительно, снова стало появляться чувство прохлады, плавно переходящей в жгучий холод, рвущийся наружу через руку Егорыча. Но, словно некая плотина закрывала выход, и от этого рука Егорыча тряслась, будто осиновый лист. Пьяные мысли разбегались, чужой холод мешал, Егорыч попытался сосредоточиться, но у него это плохо получилось. Он смог лишь он придал направление своему желанию и каркнуть "Желаю…". Додумать Егорыч не успел. Холод вырвался из него и перешёл к Сергею. На этот раз не было ни сияния, ни марева. Просто Егорыч послужил передатчиком непонятной энергии и всё. Скрюченные пальцы старика, держащие плечо старого друга, разжались, Сергей Никонов неожиданно упал с табуретки на спину, словно кто-то его сильно толкнул в грудь, и остался лежать на деревянном полу. Прошло секунд двадцать. Егорыч чувствовал, как его тело снова теплеет, пальцы правой руки, словно после длительного пребывания на морозе, кололи иголки. Сергей всё это время молча лежал на полу, не делая даже попыток пошевелиться. Наконец Егорыч сумел произнести:
— Сергей, ты как?
