В воскресенье с самого утра звонок в дверь вывел Егорыча из состояния похмельного сна, полного головной боли. Само собой, за дверью стояла Наталья, принарядившаяся ради такого случая в какой-то парадный цветастый фартук.
— Заходи! — буркнул Егорыч, щурясь на яркую лампочку в подъезде. — Чаю будешь?
— Петенька, ты ж знаешь, что и чая то у тебя никакого нет! — старушка отрывисто хихикнула. Егорыч вдруг понял, что она на самом деле видимо очень нервничает. Он решил не откладывать дело в долгий ящик и сказал:
— Так, давай, садись на диван, да поплотнее, чтобы не свалиться! — заметив недоуменный взгляд Натальи, пояснил: Ты понимаешь, когда я прикоснулся, Серёга на пол с табуретки полетел! Да и мальчишка, тезка твоего мужа, тоже шлёпнулся. Видимо, оно так действует…
— Оно кто? — шепотом спросила старушка.
Егорыч описал широкий круг рукой и многозначительно произнёс:
— Лечение! Ну, приступим!
В душе Егорыча вдруг проснулся артист. Он поднял вверх кисти рук, пошевелил пальцами, потом их сжал и разжал несколько раз. Сам того не желая, он, что называется, работал на публику. Нужно придать делу более сложный вид, а то — подошёл, прикоснулся… никакого таинства! Наталья так глубоко забралась на диван, что Егорычу пришлось одним коленом тоже залезть на диван, чтобы положить руки на её плечи. Он прислушался к своим ощущениям — да, вот оно, это чувство силы. Ну тогда… не успел Егорыч додумать фразу, как опять неведомая сила выплеснулась из него через руки на Наталью.
Егорычу показалось, что старушку окутало голубоватое сияние, тут же, впрочем, исчезнувшее. Никуда Наталью не швырнуло, она осталась сидеть на старом диване, прижав руки к груди, словно прислушиваясь к тому, что там у неё происходит. Так она и сидела не шевелясь. Егорыч тоже сел на шатающуюся табуретку и молча ждал, что же будет дальше. Наконец Наталья глубоко вздохнула, разгладила на коленях фартук и нетвердым голосом сказала:
— У меня такое чувство, будто я из бани вышла, а до этого месяц не мылась. Точно очистили меня всю! И будто я после этой бани сто грамм спиртяки приняла.
Наталья хихикнула, поднялась с дивана и на негнущихся ногах пошла к выходу. Удивлённый Егорыч тоже засеменил вслед за ней.
— Наташ, давай я тебя провожу. Чего-то ты не очень выглядишь…
— Нет, Петенька, мне очень хорошо! Не провожай, я сама дойду!
И старушка всё той же нетвердой походкой начала спускаться по лестнице. Егорыч проводил её взглядом, пока за ней не захлопнулась дверь подъезда, и вернулся в квартиру. Как же интересно получается: выпившего Сергея неведомая сила отрезвила, а Наталья, сроду не пившая водку, не говоря уж про спирт, стала точно пьяная. Егорыч поморщился — снова заболела голова. За окном опять загалдели мальчишки, игравшие в "слона". Егорыч высунулся из окна и наорал на них. Сверху тотчас высунулась баба Лиза, будто ждавшая, когда же Егорыч подаст голос, и принялась на весь двор отчитывать его, дескать малышам играть негде, а он, ирод старый, только и знает, что кричать… Егорыч в сердцах плюнул, погрозил ей кулаком и захлопнул окно.
*****
Всю следующую неделю Егорыч провёл, запершись в квартире и не открывая никому. Почему-то ему совсем не хотелось видеть людей, особенно чету Никоновых. Хотя и Сергей и Наталья каждый день приходили его проведывать, он упорно не открывал дверь, ссылаясь на "выпитое". Между тем, Егорыч за неделю капли в рот не взял. Первые два дня он пролежал в каком-то ступоре. В среду пришла Наталья и настойчиво начала предлагать устроить генеральную уборку в его "берлоге". Егорыч наотрез отказался и почти грубо выпроводил Наталью. Зато потом он сам решился прибрать у себя в квартире. После трех дней уборки квартирка преобразилась. Конечно, табуретки всё так же скрипели и шатались, посуда оставалась такой же старой и местами потрескавшейся, но по крайней мере квартира больше не напоминала берлогу. Хотя на окна у Егорыча сил не хватило и сквозь запылённые стёкла с трудом пробивался солнечный свет.
В субботу Егорыч, чтобы избежать встречи с Никоновыми, с утра пораньше вышел из дому, добрался до автостанции и взял билет до Краснодонска, где жил его старый сослуживец. С Василием Петровичем он вместе работал ВОХРовцем и отношения у них были всегда ровные, почти дружеские. Петрович года два назад приглашал Егорыча в гости, пасека мол своя есть, рыбалка…
В кассе Егорыч устроил скандал, потому что забыл дома удостоверение участника ВОВ, соответственно, билет ему хотели продать по обычной цене. Но старик так разъярился, стучал палкой по стенам и требовал подать ему чуть ли не мэра города, что кассирши предпочли не связываться с ним и продали ему билет по льготной цене. Егорыч, с раздувающимися от негодования ноздрями, всю дорогу до Краснодонска бубнил соседу о грабителях и неуважении к пенсионерам. Сосед, видимо, дачник, не выдержав пытки, на полдороге перебрался со своими сумками на другое сидение.
Егорыч у Василия Петровича дома бывал, но в так как последний раз это случилось лет десять назад, то дорогу он напрочь забыл. По адресу, написанному на тетрадном листке, Егорычу подсказали, где искать нужный ему дом. Калитку, замотанную проволокой Егорыч открыл, однако, дверь, обитая черным дерматином, была заперта, а на ней была приклеена какая то бумажка с печатью. Старушка из соседнего дома, выглянувшая на стук, подозрительно оглядела Егорыча с ног до головы и сообщила:
— Умер Василий Петрович то! Уж скоро полгода будет, а квартиру его опечатали, потому как наследников найти не могут. А вы случайно не брат его будете?
Егорыч прислонился спиной к низенькому заборчику. Все, кого он знал, уходят. Уходит целое поколение и он, принадлежащий своему времени, стоит в той же очереди. И, может, даже в первых рядах.
— Вам плохо? Может водички дать? Так вы кто будете покойному то?
— Да какая разница! — Егорыч развернулся и пошел на автостанцию, тяжело опираясь на дубовую палку. Он был так подавлен, что даже не стал устраивать скандал и купил билет до Пятикамска за полную стоимость.
Приехав в город, Егорыч купил в ближайшей аптеке несколько пузырьков с настойкой боярышника. Один он выпил прямо около аптеки, постоял, ожидая пока алкоголь горячей волной побежит по жилам, и поплёлся к остановке. По пути он встретил старого знакомца, алкоголика с тридцатилетним стажем, которого он даже когда-то упекал в вытрезвитель, когда работал участковым. А теперь в друзьях ходим, с горькой усмешкой подумал Егорыч и предложил "Пить будешь?" Естественно, отказываться никто не стал, и последнее, что запомнилось Егорычу в этот день был какой-то двор с кучей картонных ящиков…
