Хендерсон снова затянул протяжную, гортанную ноту. Я протянула несколько нот на тагельхарпе, а затем, накрыв струны пальцами, продолжила:
— И был Ун человек, что принес на север первую песнь!
И снова Кира бросила в огонь смесь трав, отчего костер вспыхнул так ярко, что некоторые из людей вокруг отшатнулись назад.
— И первую ложь! И обманул, и был наказан! За свою любовь он мстил всем тем, кто встал когда-то на его пути, став духом раздора!
Женщины и девушки в толпе ахнули. Некоторые мужчины покачали головами.
— И я, Майя Бортдоттир, друид бога-ворона, дочь Севера и слуга моего покровителя — Уна!
Снорри особенно сильно трижды ударил в бубен, и затем, когда он ударил еще три раза, с каждым ударом, словно гром, над фьордом раздавался оглушительный крик ворона.
Он здесь. Он смотрит за мной.
— И я поклялась, что дам всем пищу и кров, кто бы меня о них не попросил! — снова заголосила я. — И Ун желает того же! Ун дал мне знания! Ун научил меня, как стать сильнее!
В этот момент из толпы, расталкивая столпившихся людей, к нам вышел Кнуд, держа наперевес готовый арбалет, покрытый рунами и узорами специально к этому празднику.
— И Ун благосклонен ко всем, кто следует за мной, кто идет по моему пути!
Кнуд вскинул арбалет и прицелился в толпу. Люди отшатнулись, крича в панике.
Легонько приподняв пальцем тетиву, он выстрелил. Стрела со свистом пронеслась по коридору между людьми и вонзилась в столб одного из шатров за добрые пятьдесят лагов от костра.
— Но Ун не терпит тех, кто прогоняет его прочь! Не терпит слабых и не терпит тех, кто от него отворачивается! Он дал нам оружие, но вы должны применить его, чтобы отвоевать ваш дом, защитить ваших детей!
Я передала тагельхарпу Варсу и сняла с головы капюшон с перьями. Кира вложила мне в ладонь обсидиановый нож.
— Мы бедны! Нам не хватает материалов, чтобы сделать оружие, которым мы заберем то, что наше по праву.
Одной рукой я взялась за конец своих волос, заплетенных в косу. Одним резким взмахом я отсекла ее и бросила на песок, а затем снова натянула капюшон.
— Но вместе… — прохрипела я, чувствуя, как от криков начинает срываться голос. — Вместе мы способны на все.
Снорри перестал бить в барабан. Где-то в темноте снова раздался уже отдаляющийся крик ворона. Все вокруг молчали, никто не осмеливался проронить и слово.
— И пусть каждый, кому надоело бояться, и кто хочет сам быть властителем своей судьбы, придет ко мне на рассвете с черными глазами.
С этими словами я подняла с песка уже остывший уголек и быстрым движением пальцев вымазала свои веки и окружность вокруг глаз сажей.
— Трусов никто не станет винить. И никто не будет вспоминать, когда беда снова придет в наш край.
Я молча оглядела всех тех людей, которых так пыталась защитить от жестокости и зла. Многие из них были напуганы, кто-то едва сдерживался, вскипая от злости, но, в конечном итоге, все теперь на их совести.
Мне же оставалось лишь надеяться на то, что мой очередной план сработает. Что люди наконец поймут, что все можно изменить. Я, честно сказать, и не надеялась на то, что таких будет большинство — хватит и небольшой доли. В конце концов, мне не нужны какие-то пешки, но те, кто действительно готов постоять за себя и взять в руки оружие ради своих детей.
— Веселитесь. И пусть многие из нашего племени родятся по весне, — напоследок произнесла я и молча ушла прочь, а люди стали расступаться передо мной.
Глава 27: Красный дождь
Ночью мне не спалось.
Вместе с Кирой мы молча сидели на вершине фьорда, рассматривая людей, которые нашли в себе силы продолжать веселье после моего выступления. То и дело в темноту уходили молодые пары, и, надо полагать, весной действительно придется столкнуться с небольшим приростом населения. Впрочем, оно и к лучшему.
Погода все еще была достаточно приятная, чтобы мы с пиявкой просидели на вершине скал всю ночь и встретили рассвет. Когда солнце наконец начало подниматься над горизонтом, звуки праздника стихли — все либо спали, либо уединялись, кто где мог. Меня же все еще терзали сомнения по поводу выбранного плана — в конечном итоге, все приходится делать наспех, в форсированном режиме. Будь у меня чуть больше времени, я могла бы решить проблему неповиновения более элегантным путем. Но времени не было.
Кира уже давно уснула у меня на коленях, и я не решалась разбудить ее, несмотря на то, как сильно мне хотелось сейчас с кем-нибудь поговорить. Хотя и разговоры с ней не приводят к каким-либо неочевидным решениям — девочка была настолько предана мне, что не решалась оспаривать мои решения и во всем меня поддерживала. И хотя у нее возникали удивительно оригинальные идеи, чаще всего она просто начинала меня обнимать и пытаться успокоить.
Впрочем, утро преподнесло свои сюрпризы.
Я заметила этого человека еще, когда он только-только подошел к догоревшему костру утром. Было сложно судить о том, кто именно это был, однако, судя по росту и телосложению, это был никто иной как Свен.
Я ожидала того, что он с легким сердцем последует за мной, однако юноша зашел еще дальше.
Мне пришлось разбудить Киру, чтобы подняться на ноги и получше разглядеть с вершины, что происходит в лагере. До меня доносились обрывки слов, неразличимые на таком расстоянии, эхом отражавшиеся от скал фьорда, и я отчетливо видела, как Свен ходит по лагерю с горстью угля в руках, разговаривая с людьми.
И с каждой минутой тех, кто последовал за ним, становилось все больше. Я видела, как люди брали уголь из его рук и пачкали свое лицо черной сажей, и то были не только мужчины — женщины и девушки шли следом за ним, собираясь в галдящую, шумную толпу. Внутри я ликовала, как никогда, однако, увидев, что они наконец пошли наверх, к вершине, я приложила все силы, чтобы придать себе величественный и уверенный вид.
Наспех я поправила черный капюшон, пригладила испачканное белое платье и пыталась настроить себя на то, чтобы не начать плясать от радости прямо здесь, на скалах. Люди поднимались все выше и выше, уже слышались их негромкие разговоры и перешептывания, и вскоре мы встретились с ними лицом к лицу.
Я стояла на вершине лицом к ним, а за мной было лишь бескрайнее ледяное море и завывающий меж скал северный ветер. Для пущего эффекта мне пришлось стоять молча, лишь пристально наблюдая за теми, кто пришел присягнуть мне на верность. А их было немало.
Даже с моими способностями к счету я сбилась на тридцати, так как толпа была неспокойна, все двигались и менялись местами. Навскидку сейчас могу сказать, что людей было не меньше пятидесяти, а при идеальном раскладе еще больше. Среди них был и Кнуд, лидер деревни кораблестроителей, и старик Хендерсон, и даже Берта — мать Снорри и Варса. Вся эта светловолосая, истерзанная невзгодами толпа сейчас молча стояла передо мной, их глаза чернели на светлых лицах, обведенные углем, а во взглядах людей читалась решительность. Все они желали изменить этот мир. Именно такие люди мне и нужны.
— Майя, мы… — начал было Свен, но я подняла раскрытую ладонь, и он тут же замолчал.
— Вы — храбрейшие из своего племени, — начала я очередную свою речь. — Но вы все еще страшитесь зверя, которого не смогли победить.
Люди непонимающе переглядывались, по толпе, словно ветер в березовых кронах, шелестом пронесся шепот множества голосов.
— Вы боитесь меня, — я улыбнулась, взглянув на людей из-под глубокого капюшона.
— Майя, дочь Борта, — вперед буквально выскочил один из мужчин. Другие пытались остановить его, но он упал на одно колено. — Мы… Прости нас, Соленый Ворон!
Несколько секунд остальные могли лишь молчать, глядя на эту сцену. Но затем еще один молодой парень преклонил колено. А затем это же сделал Свен, и, словно волна, вся толпа, один за другим, склонила головы, падая на холодные черные скалы.
— Вы боитесь меня, — уже без улыбки утверждающе сказала я. — Мне не нужны трусы. Уходите.
