Бесполезно - этим нахалам хоть кол на голове теши. Ну ладно Целестин и Ааргел, но Француаза! Предательница.
Дей воспользовался тем, что я отвлеклась на венценосных особ и наставника, и обнял, уткнувшись носом в волосы. Попытки выбраться успехом не увенчались. И когда он только научился так сильно и нежно обнимать? Осталось только обиженно фыркнуть и затихнуть. Впрочем, чего я выеживаюсь? Тепло, уютно, безопасно. Если бы еще за ним дамочки косяками не ходили, да он сам не прыгал к ним в постели, можно было бы сказать о райской жизни.
– Знаешь, Лина, не зарекайся, - сказал Целестин. - Пусть не в ближайшее время, но когда-нибудь мой брат тебя все-таки завоюет. А пока хочу тебе сказать, что если бы я был на его месте, то запер бы тебя в самом глубоком подвале, окружил стражей и начал войну с маскарами. Поэтому я восхищаюсь выдержкой Дея, все еще пытающегося воздействовать на тебя словами.
Ну почему они меня всегда виноватой выставляют в ссорах с Деем? Так и хочется завопить как в мультике "Ну почему всегда я?!". Дей лишь ухмыляется мне в макушку, копчиком чувствую. А копчик меня никогда не обманывает.
– Дей, ну на кой тебе такая жена? Я же строптивая, своевольная человечка. И притом не красавица. Ну не сошелся же на мне свет клином!
Я скорчила самую трогательную мордашку, произнося эту речь жалобным голоском. Не сработало. Дей не проникся моей идеей собственной профнепригодности на роль жены. А зря, между прочим. Я кристально честно описала себя.
– Ты моя амата.
– И что?
Он замолчал, заставив заподозрить его в некультурном вытиранием соплей о мои волосы. Нууу, я ведь их только вымыла!
– Лина, у моего народа слово "амата" имеет много значений. Любимая, единственная, та, ради которой стоит жить. Аматами мы называем тех, с кем уйдем из этой жизни в один день.
У меня покраснели не только щеки и уши, но и шея. Бросило сначала в жар, потом в холод. Он уже называл меня так, но я не обратила внимания. Мало ли как обзываются демоны? Теперь чувствую себя последней сволочью.
– Гады вы. Аза, за что судьба послала нам этих демонов? Вроде сильно не грешили. Ладно, пусть будет помолвка. Сегодня же едем во дворец Императора, завтра утром проведем церемонию, а после обеда отправимся с посольством в Песчаное Царство. Кто против?
А вот если он обнимет меня еще сильней, то, вполне вероятно, я задохнусь.
Церемония помолвки была обставлена очень пышно, несмотря на явный недостаток времени для подготовки. Меня обеспечили шикарным серебристым платьем с черной вышивкой, сшитым специально для меня (и когда успели? И как умудрились размер угадать - оно сидело, как влитое). Дей достал свой церемониальный черный костюм, похожий на военную форму. Гостей нагнали целое стадо, отчего мне было слегка не по себе. Впрочем, сбежать мне возможности не оставили. Жених постоянно крутился рядом, не рискуя отходить дальше, чем на десять шагов. А еще в его глазах читалась явная неуверенность. То ли он себя спрашивал на счет того, нужна ли ему такая невеста, то ли еще не верил, что я так легко капитулировала. Или догадывался, что на меня накатил мандраж, и я отчаянно ищу выход из безвыходной ситуации.
На церемонии меня так трясло, что я мало что запомнила. Какой-то импозантный кнерт что-то зачитывал вслух на нечленораздельном языке. Дей крепко держал меня за запястья, Француаза вцепилась сзади в шнуровку корсета, а Целестин мило улыбался гостям из-за спины своего брата. Как говорят, писец подкрался незаметно. И именно в этот момент я поняла, что уже совсем не злюсь на произошедшее между Деем и Камиллой, что мне по фигу, кто у него был до меня. Важно лишь то, что я люблю этого демона, а он - меня. Он назвал меня своей аматой, а ни один кнерт не бросит таких слов на ветер. И вообще, как можно не любить это багровое чудо?
Я настолько увлеклась своими размышлениями, что не сразу осознала тот факт, что от меня что-то требуют. Оказывается, Дей уже надел мне на запястье приснопамятный браслет и теперь с тревогой смотрел на меня. Ну чего он так боится? Что я опять особо оригинальным способом попрошу снять браслет? Ага, вот только ты теперь от меня никуда не сбежишь, любимый. Уши оборву и глаз на попу натяну, если только глянешь налево.
Взяв у Азы парный браслет, я торопливо защелкнула его на запястье своего избранника. Раздалось сразу несколько облегченных вздохов, я подняла взгляд на Дея.
– Ты теперь мой, демон. И я тебя никуда не отпущу. Я тебя заставлю на мне жениться, а если ты вдруг предпочтешь мне какую-нибудь придворную фифу вроде Камиллы, то я ее убью. Запомни: я эгоистка, и ни с кем тебя делить не собираюсь.
Ой, ну как мало некоторым надо для счастья! Дей сразу разулыбался и полез целоваться. А я что? Я не против, наоборот, даже была бы рада возможности уединиться на пару часиков.
Выехали мы чуть позже, чем планировалось, затратив время на очередной спор. Целестин предложил задержаться на ночь, а его подлый братец с восторгом поддержал эту идею. Но меня им переспорить не удалось. Я была непреклонна. Последним моим аргументом стал ультиматум: либо мы проводим эту ночь вместе, празднуя помолвку, а потом до самой свадьбы обходимся целомудренными поцелуями в щечку, либо трогаемся в путь, и я обещаю подумать над некоторым разнообразием. Сколько вселенской скорби было во вздохе Дея! Но выбор был очевиден. Багаж быстро погрузили, нас с Деем запихали в карету, сопровождение построилось согласно регламенту, и мы тронулись. В смысле, поехали, хотя через десять минут пути я была готова уже тронуться и умом. Как оказалось, я ненавижу кареты! Душно, тесно, на ухабах трясет, и жить не хочется. А через три часа я была готова утопить весь мир в болоте! Если бы меня Дей постоянно не отвлекал, то точно бы без жертв не обошлось. А ведь он до самого вечера крепился, не решаясь задать мне свой главный вопрос. За час до запланированного привала отважился:
– Лина, ты не пожалеешь о своем согласии на помолвку?
Дурацкий вопрос, как мне кажется. И дурацкая привычка жалеть о сделанном. Жалеть можно только о том, что не сделал.
– Нет. А вот ты точно об этом пожалеешь. Но я тебя честно предупредила, что я не подарок, так что сам виноват!
Турвон Дей Далибор
Когда Лина сказала о помолвке, я не поверил собственным ушам. Она так отчаянно сопротивлялась, будто я ей предлагал смертную казнь. И все же, я одержал эту небольшую победу. Моя амата, моя беспокойная человеческая девчонка. Пока не состоялась помолвка, я постоянно ожидал подвоха. Казалось, что она согласилась лишь для того, чтобы успокоить нас, а потом тихонько сбежать. Стоило мне потерять Лину из виду на несколько минут, как я тут же представлял худшее.
