– Завтракай, – заявил Вареник, усаживаясь за свой огромный письменный стол. – Через час мы выезжаем.
– Куда? – опустила я уши.
– Официально, в Каменный Грифон. И не морщись так, сперва дослушай. Вы с Нейллином действительно отправитесь в замок. Я приставлю к вам охрану, и вы будете под присмотром и в безопасности, пока мы не разберемся с этой войной. Осталось только написать приглашение Даянире, пусть возьмет дочерей и присоединится к вам. Скучно не будет.
– Я туда не поеду!
– Тебя никто не спрашивает. Без своей рыжей подружки Нейллин не поедет. А жизнью сына я рисковать не намерен.
– А моей психикой, значит, можно?
Рейвар, наконец, оторвался от бумаг и поднял на меня взгляд темных шоколадных глаз.
– Странная ты, Лисавета. О собственном племени ничего не знаешь, ведешь себя… как человек. Да и говоришь тоже. А уж о том, как отражаешься в зеркалах, я вообще молчу.
– Нормально отражаюсь, – насупилась я. Потом заметила, каким маниакальным блеском загорелись его глаза, и поняла – надо врать. Притом красиво и витиевато, чтобы ложь была бредовой и походила на мою правду. – И вообще, не знаю, как это получилось. Сидела, никого не трогала, починяла при… То есть… Я просто подумала, что всего этого не было, будь я простым человеком. Ну, покусали бы меня маркграфские песики, ну посидела бы я на дереве, все легче. Дуру-девку вы бы бесы знает за кого не приняли, а в хвису за хвост вцепились. И вообще, не будь я хвисой… осталась бы дома. Пусть не летала, но и от всех подряд не бегала. – Так, давим на жалость. – Тут, куда не придешь – ничего хорошего не услышишь, все только о воротнике и думают. А я жить хочу, между прочим. Вот и подумала, лучше мне человеком быть. Тут зеркало и начало хулиганить. Может оно какое волшебное было, а? – с надеждой посмотрела я на задумчивого Вареника.
– Я проверял – простое зеркало.
Эх, жаль, что в этом виде плечами не пожмешь – только крыльями помахать можно.
– И вообще, чего ты мне зубы заговариваешь? – Встав на задние лапки, передними я оперлась о край крепкого деревянного стола и заглянула в бесстыжие варениковские глаза. Зря! Чуть не поплыла от легкой насмешки цвета молочного шоколада. – Никуда я не поеду, слышишь?
– Не глухой. Вот только если ты не поедешь, мне придется запереть тебя подальше и поглубже. Будешь с Маришат через стенку перестукиваться. Такое времяпрепровождение тебе больше нравится? Чего скалишься? Находиться без присмотра, я тебе больше не позволю. Это слишком опасно… для окружающих. – Он нагнулся над столом, едва ли не ложась на него. И прошептал мне в мордочку: – Особенно зная твою тягу к приключениям на свою хвостатость.
– Сейчас нос откушу, – пригрозила я.
– Ты и без того оставила на мне достаточно меток, Лисёнок. Посмотри вон туда, – кивнул он в сторону. – Узнаешь эту милую безделушку?
Я скосила глаза, но потом вздрогнула и, кажется, даже улыбнулась, свесив на бок язык. На одной из полок с книгами стояла красная чаша, поддерживаемая тремя летучими мышками.
– Моя пре-елесть! Все, теперь из меня можно вить веревки любой длины и расцветки.
– Я отдам ее тебе, если ты не будешь упрямиться и поедешь с Нейллином в замок.
– Да хоть на край света! – закивала я.
Рейвар нахмурился, наверняка прикидывая, как далеко мог на самом деле меня послать.
– Забирай. Но только своими руками, – ухмыльнулся он.
Чашу я, конечно же, достала. Но и Рейвар знатно развлекся, наблюдая за мной. Сначала пока искала где бы перекинуться так, дабы не засветиться, потом когда в одеяло куталась. А уж когда пыталась дотянуться до высокой полочки, вообще посмеялся. Но едва я вцепилась в чашу с довольным видом золотодобытчика отхватившего огромный самородок, заявил:
– И стоило это таких выкрутасов, если вчера сама же на мне голой висла. Ладно, одевайся, вещи на том диване, и завтракай. Время поджимает.
Он вернулся к своим письмам, а я изобразила послушную девочку. Одежда была из той, что мне Ангела подгоняла – удобный костюмчик для верховой езды, как она его назвала. Для меня это просто тройка – шерстяные бриджи, жилет и курточка, все в коричнево-зеленую клетку. Рубашку принесли тоже весьма щегольскую – шелковую, цвета горького шоколада, с широкими рукавами и высокими, под самый локоть, манжетами, которые, как и воротник, покрывали вышитые осенние листья и цветы. С минуту я просто рассматривала эту прелесть, а потом осторожно надела поверх той маечки, которая здесь за нижнее бельё.
Правда у меня тут же возникла проблема – самой ряд мелких пуговичек на манжетах было не застегнуть. Повздыхав немножко, пришлось идти к Рейвару, упорно изображавшему, что до моих выкрутасов и восхищенных визгов ему нет никакого дела.
– Пожа-алуйста, – протянула я вместе с руками.
Вареник вздохнул, отложил перо и на удивление ловко застегнул все пуговички.
– Спасибо!
Но так легко меня не отпустили. Рейвар сжал запястья, рассматривая занятную вязь ниток по ткани. У меня от такого контакта мурашки по спине побежали. А если вспомнить, на что способны эти пальцы…
– Чья это вещь?
– Не знаю. Первый раз вижу. Я и вышивать не умею, – засопела я. Угу, у меня вообще руки не из того места растут, так что вышивка такая же несбывшаяся мечта как и пение. Он кивнул и отпустил мои руки.
Передернув плечами от такой странности, я выкинула произошедшее из головы, и занялась своей обновкой. А именно развела руки и помахала ими, наблюдая, как ткань красивыми складками падает вниз. Покрутилась перед зеркалом и даже сделала несколько танцевальных па. Здорово! Правда опять испачкала белые гольфы, носясь по полу, но что поделать – люблю ходить босиком. Хорошо хоть брюки надела – а то могла бы и забыть.
Кушая, я не зная на что любоваться – на роспись или свою драгоценную чашу. Даже присутствие Вареника, рассматривающего меня как зверушку в зоопарке, не смущало. Пусть любуется, особенно когда я так хорошо выгляжу. Правда, через какое-то время затекла нога, которую я по привычке под себя поджала. А вот когда начала растирать сведенную мышцу, поймала весьма странный взгляд.
– Ну и чего уставился?
– Думаю. Я скептично фыркнула. А Рейвар продолжил:
– У меня было столько женщин, но ни к одной не тянуло, так как к тебе, дурище малолетней. Это какая-то божественная кара за грехи, что ли?
Какое-то время я сидела не в силах хоть что-то сказать. Да что там сказать, я даже думать боялась. Просто прокручивала в уме сказанное им, ища подвох. Ведь как бы ни хотелось надеяться на то, что я могу нравиться ему больше, чем заноза в интимном месте, но поверить в подобное слишком трудно. После того, как он столь ловко сыграл роль друга, верить в его искренность не приходилось. Очень страшно быть вновь обманутой.
