Росомаха, пуча глазки, словно передразнивая обитателей дома над прудом, замогильным голосом сообщил:
— ЭТО носил МЕДВЕДЬ!
У жаба глаза съехали к переносице. Он покачнулся.
Птека торжествующе подтвердил:
— Да-да, это медальон медведя! — и подхватил почтенного господина под локоть, чтобы тот не упал.
Росомаха поглаживал рубин. Выглядело это откровенной угрозой.
— О-о, как мы рады! — простонал, вывернулся скользкий жаб.
Сбежал на дорожку к Марку и встал подле, закатив глаза.
— Чему рады? — скучно полюбопытствовал Марк, оглядывая жаба. — Артефакта я не нашёл.
Жаб замахал лапками:
— Мы в вас верим! Мы вам верим! Мы сделаем всё, что нужно Последней Надежде! Мы давным-давно приготовили для облегчения его поисков подарок.
— Три подарка, — тут же уточнил с крыльца росомаха.
— Я чувствую себя юным рэкетиром у ларька, — сообщил жабу Марк.
Тот на всякий случай закивал, заранее со всем соглашаясь. Как и в первую встречу, подобрал полы шёлковой крылатки и грузно ускакал.
Марк присел на ступеньке, гадая, что же за подарки за такие, жабские. Птека уселся рядом, а росомаха, подбоченясь, ходил по крыльцу.
Жаб вынес портрет пророка, писанный маслянными красками, — наверное, единственный в ЗвеРре. Его помощники — плотный отрез тёмного синего шёлка и фонарь.
Вполне возможно, что портрет жабки, действительно, приготовили заранее — но что шёлк и фонарь просто первыми попались под руку, было очевидно.
— Спасибо — буркнул Марк, забирая отрез.
Росомаха выхватил портрет, Птеке достался фонарь.
Жабки, вынесшие всё это, скорбно, как на поминках, стояли на крыльце.
Росомаха, гордясь победой, поднял портрет над головой и, вихляя телом, пошёл прочь от особняка.
Птека с Марком потянулись за ним, со стороны напоминая не то крестный ход, не то мародеров.
Жабки вздыхали.
* * *
Чтобы добраться от жабок до соболей, нужно было идти в центр города, минуя Волчью Пасть. Несмотря на то, что сейчас Марк со товарищи пользовался плодами волчьей расправы над медведем, Пасть обошли далеко стороной. На всякий случай: вдруг отрез отберут, к примеру. Мало ли, что день.
Соболя жили недалеко от архива, на главной площади ЗвеРры.
Когда Марк увидел их дом, он подумал, что так и думал.
Изящное, вытянутое вверх палаццо, в котором не было даже намека на тяжеловесность Зубрового Замка, замкнутость Волчьих Башен и обособленность Оленьего Двора. Маленький светлый дворец, весь в ажурных завитках.
Марк не спешил приближаться, встал на краю площади под прикрытием одного из зданий.
Городской архив примыкал к площади боком, главный вход у него был из переулка, поэтому в прошлые визиты Марк не очень-то и рассмотрел пуп ЗвеРры и сейчас навёрстывал упущенное.
Волчья Пасть, хоть и была далеко, приглядывала за площадью. Её угрюмый венец был у Марка за спиной, возвышаясь над домами. Вился на шпиле башни огромный чёрный стяг с серебристой волчьей мордой. У соболей с балкона над главным входом свешивались зелёные вымпела, на которых вышиты были такие же зверьки, как и на флюгере мельницы звездочёта.
Сама же площадь была относительно небольшой: меньше внутреннего двора Зубрового Замка. Перед скромным (по сравнению с дворцом соболей), скупо украшенным зданием ратуши возвышалось лобное место. Как уже объяснил Марку Птека, ратуша была отдана на растерзание звеРрикам. ЗвеРри её надменно игнорировали: в случае нужды собирались либо в Зубровом Замке, как в новолуние, либо в Лисьих Норах, но, обычно, предпочитали решать свои проблемы сами.
Но соболя жили на площади неспроста: они были самыми мелкими и малочисленными среди звеРрей, и запираться за стенами им было не с руки. Они неплохо посредничали между Оленьим Двором и остальным городом, от имени хранителей Артефакта объявляя ту или иную волю пророка звеРрикам, передавая требования оленей остальным звеРрям и всё такое. На взгляд Марка положение это было холуйским. Но уж точно выгодным — соболя, получается, были незаменимым мостиком между звеРриками и звеРрями.
— Соболь — легкая добыча? — поинтересовался Марк у росомахи, глядя на оконца, балкончики и прочие излишества дворца.
— Ага, как же! — скривился и сплюнул на землю росомаха. — Они как мы, только юркие. Не подберёшься: цапнут и — фырр! — по крыше учесали. Больно: зубастые. Эти (ткнул он пальцем в сторону Птеки) лучше. Толстые. Неповоротливые. Вкусные.
Толстый и неповоротливый Птека насупился, сжал кулаки:
— Невкусные!
Росомаха пожал плечами. Портрет поставил на землю и прислонил к стене, чтобы не упал. Наклонился над пророком — нос к носу — и принялся изучать изображённый лик.
— Щас как дам фонарём! — не унимался Птека. — И пирогов тебе печь не буду!
— Правильно, — поддержал его Марк. — Графч, не хами Птеке, понял?
— А он сам! — взъелся росомаха.
— Укушу! — прибегнул к проверенной угрозе Марк. — Тихо оба.
Он никак не мог решить, как подойти к соболям: пустить росомаху с портретом наперевес и медальоном нараспашку или, всё-таки, не прибегать к столь агрессивным действиям.
— Я могу чем-нибудь помочь? — вкрадчиво раздалось у него над ухом.
Нервы у Марка в этой зверской ЗвеРре, всё-таки, расшатались не на шутку: он чуть не подпрыгнул на месте. Вздрогнул и резко обернулся.
Занятый препирательством со звеРриком и лицезрением портрета, росомаха пропустил неожиданного помощника. Зато Птека не сплоховал: он тоже испугался и огрел незнакомца фонарём по затылку, вложив в удар всю ту силу, которую намеревался пустить на борьбу с обзывающимся звеРрюгой.
Марк увидел позади себя распростёртое на булыжниках мостовой тело. Практически труп.
— О, вот и повод появился, — обрадовался он. — Графч, засунь портрет в щель, Птека, фонарь пристрой там же, и берите этого гражданина. Понесём спасать! А кто это, кстати?
Расстроенный Птека глянул мельком и пожал плечами.
— Не могу признать, — буркнул он. — Не звеРрюга.
— Уже хорошо. Бери за ноги.
Втроём они подхватили стукнутого и поволокли через площадь прямо к ажурному особняку с вымпелами. Отрез оставлять без присмотра Марк не решился, так и зажал под мышкой: шелка на дороге не валяются.
* * *
Соболя растерялись, это точно.
Не каждый день к тебе домой врывается Полярная Звезда и Последняя Надежда города с бездыханным телом на руках. И скидывает это тело прямо в вестибюле у подножия парадной лестницы.
Ради такого случая к Марку вышел триумвират клана в полном составе — у соболей не было единого главы.
