Изредка он закусывал плодами, они нисколько не портились и, как любая пища сидхов, были необычайно сытными.
На четвертый день после отъезда из сада, уже в сумерках, конь отыскал нужную прогалину в зарослях кустарника и, ступив на очень древнюю, почти заросшую тропу, начал подниматься по пологому склону горы. Они заночевали близ вершины. Майкл спал на открытом месте возле груды камней, конь стоял рядом и, мигая, поглядывал на догорающий костер.
Проснувшись, Майкл увидел на предрассветном небе широкую сияющую полосу. Он протер глаза и посмотрел еще раз. Перламутровая лента дугой упиралась в горизонты под углами примерно тридцать градусов. Она была в пятнах и напоминала месяц, только непомерно растянутый и раза в четыре шире. Когда рассвело, лента разделилась на расплывчатые диски, они постепенно растаяли, как инверсионный след самолета.
После завтрака — ломтика мясистого плода — Майкл, чтобы сориентироваться, привел коня на вершину. Они увидели за горой обширную долину. Конь фыркнул, должно быть, узнал эти места; воздух над долиной был золотист, как его шкура, а леса, с высоты похожие на разноцветный мох, казалось, пребывали в совершенно ином времени года. Скорее осени, чем весне соответствовала их коричневая, оранжевая и золотистая листва. Эти теплые тона не помешали утру наполнить долину холодным воздухом, как чашку — водой.
Майкл не сразу заметил сооружение среди деревьев у края долины. Оно было темное, угловатое и нарядное, но деталей различить не удалось. В целом оно напоминало высокую пагоду.
— Ты можешь сказать, почему мы должны туда ехать? — спросил Майкл у коня.
Конь не ответил.
— И все-таки мы туда едем.
В пути Майкл ни разу не осмелился перейти реку, но теперь он забыл об осторожности. Соблазн был силен и не имел никакого отношения к «радио Смерти».
Спуск в долину был довольно полог, наклон редко достигал двадцати градусов. По пути весна постепенно сменялась осенью, и вскоре зелень окончательно уступила место иным краскам. Конские копыта топтали уже не голубые, розовые и красные цветы, а лишь однообразно желтые.
Чем ниже они спускались, тем сильнее меркло небо, и наконец их поглотил густой золотистый сумрак. Как на старинных картинах.
Последнее голубое пятно в нескольких ярдах от дороги привлекло внимание Майкла. Он остановил коня и спешился.
Четыре очаровательных голубых цветка ярко выделялись на золотистом фоне. Майкл не мог отвести глаз. Он опустился на колено и потрогал их, потом наклонился и понюхал. Цветы почти не пахли, но и цвета было достаточно. Майкл сорвал один из них, потом достал из кармана книгу, раскрыл наугад и заложил цветок между страниц, аккуратно расправив лепестки.
Тяжело вздохнув отчасти из-за усталости, отчасти с сожалением об оставленной позади красоте, он сел на коня и поехал дальше.
Между деревьев показалась более широкая извилистая дорога. Майкл выехал на нее, и вскоре она привела к лугу, посреди которого высилось здание из черного и блестящего, как обсидиан, материала, на фундаменте из обожженного темного кирпича. Вокруг росли кусты с восковым налетом на желто-зеленых листьях и большими желтыми цветами. Кусты окружала лужайка засохшей травы особенного оттенка — нечто среднее между цветом спелой пшеницы и побелевшей кости.
Майкл поднял глаза, чтобы рассмотреть башню. Первое впечатление оказалось обманчивым: она мало походила на пагоду. Башня имела семь этажей и, по-видимому, была выстроена из пористого черного туфа, все ярусы украшены ровными зубцами, в результате постройка и напоминала кружевную салфетку, и казалась усаженной зловеще острыми обсидиановыми ножами.
Благоразумие требовало удалиться, и как можно скорее. Но Майкл ни разу не встречал в Царстве столь впечатляющего архитектурного сооружения. Неужели его создали сидхи? Ведь их, кажется, мало интересуют прикладные искусства.
Майкл спешился и, взяв коня за храп, как делала Спарт, повел к воротам в стене из темного полированного гранита, которая окружала внутренний двор. Копыта застучали по желтым с охристыми разводами плиткам. Острые кристаллы золотистого кварца по верхнему краю стены, очевидно, служили для защиты от непрошеных гостей. Майкл огляделся и прислушался. Хоть бы легкий ветерок нарушил эту мертвую тишину!
На воротах отсутствовало кольцо, но рядом на стене на золотой цепи висел полированный деревянный шар. Цепь проходила через два круглых отверстия в граните и скрывалась в третьем, большем.
Конь тихонько заржал и ткнулся храпом в спину Майклу.
— Нервничаешь?
Майкл погладил коня по голове. Как ни странно, сам он нисколько не волновался. Уж не заколдовано ли это место?
— Правильно, болей за меня, — добавил Майкл.
Его все сильнее клонило в сон; долина с ее осенними красками вызывала в памяти картины полузабытых сновидений. Как будто некая часть Майкла уже была дома, во власти приятных сумеречных грез…
Он взялся за шар и решительно потянул на себя.
— Эй! Есть тут кто-нибудь?
С надвратной башенки свесилось зеркало в деревянной рамке. Оно слегка покачнулось, спустилось ниже, остановилось примерно в трех футах над головой Майкла и наклонилось к нему. Майкл посмотрел в зеркало и изумился, хотя разглядеть удалось только копну растрепанных черных волос и два блестящих рыжевато-коричневых глаза. Черты едва ли принадлежали человеку и уж явно — не сидху.
Зеркало, очевидно, соединялось с системой других зеркал, которые передавали изображение в глубь здания и обратно. Незнакомец что-то говорил, но Майкл но не мог разобрать.
— Простите?
— Хой ак! — прозвучало еле слышно.
— Хой, — кивнул Майкл. — Я ищу ночлег.
«Разве ты его ищешь?»— спросил он сам себя.
— Антрос? — На физиономии появилось изумление.
— Да. Я человек. Можно войти?
Ворота заскрипели и растворились настежь, задев кучу щебня и земли во дворе. Их, похоже, не отворяли уже много лет. Майкл пошел и потянул за собой коня, которому эта затея явно не нравилась.
Двор казался заброшенным. Черные каменные стены окружали фонтанчик с бассейном из оникса. На краю бассейна нахохлилась черная мраморная ворона, и вода вытекала из ее горла. Клюв был задран к небу, каменный глаз с холодным любопытством взирал на Майкла. На противоположной стороне двора он увидел еще одни ворота, уже отворенные.
У ворот стоял человечек в шелковом золотистом одеянии до самых пят. Майкл машинально принялся изучать его ауру памяти и был озадачен — такой ауры он не встречал ни у людей, ни у сидхов.
— Здравствуйте, — сказал он.
