Как бы там ни было, а молодой принц, который незадолго до этого очень удачно и, что странно, по любви женился, стал королём. Несколько столетий он вместе со своей супругой, которую он безумно любил, едва ли не боготворил, правил в относительном мире и покое. Благоприятная внешнеполитическая обстановка и любимая женщина рядом здорово притупляли садистичную, тираничную натуру короля, отчего народ, не подозревающий о том, какой на самом деле монстр сидит на троне, его очень любил и считал достойным сыном своих родителей, при которых королевство процветало.
Но в мир пришла глобальная война. Армлуз Великий, окончательно пав, превратился в Некроманта и стал тем самым главным бичом всего мира, объединив под одними знамёнами даже самых непримиримых соперников. Война, которую он развязал, была долгой и очень утомительной. Горные эльфы принимали в ней активное участие, сражаясь на множествах фронтах. На одном из них даже выступала королевская чета, сражающаяся бок о бок со своими воинами.
Это был фронт, пролегающий в низинах гор, на которых жили сильфы. Там произошло одно из важнейших столкновений, предопределивших начало конца Некроманта. Сборное войско сильф и горных эльфов, во главе с королём Эйладаром и королевой Эльвэ, а также королевой-жрицей сильф держали оборону, дожидаясь подмоги в лице единственного лояльного мага Геде́она Светлого (того самого слугу Тахлавеля) и пытаясь помешать Некроманту попасть к Оракулу.
Сражение было жестоким и утомительным. Почти всё войско было уничтожено. Была тяжело ранена королева-жрица сильф, но эльфийская венценосная чета продолжала стоять. До тех пор, пока не была убита королева Эльвэ.
Эйладару одному удалось всё-таки достоять до прихода подмоги. Но его возлюбленная супруга умерла у него на руках. Горе сломило короля, и отныне он перестал быть прежним.
По возвращении домой, на родину, после пышных похорон королевы, Эйладар провёл жестокие репрессии среди кузнецов оружия и доспехов. Он считал, что именно их халатность привела к гибели Эльвэ, так как одна из вражеских стрел, ставшая для неё смертельной, попала именно в брешь в нагруднике.
Среди репрессированных была также и семья Эрувэ. Её отец был лучшим эльфийским кузнецом, и он был жестоко убит одним из первых. Та же участь постигла и её мать и, вероятно, постигла бы и саму Эрувэ, которая тогда была ещё ребёнком, если бы в ней Эйладар не разглядел схожие черты с его погибшей супругой. Это, с одной стороны, спасло Эрувэ, а с другой обрекло на долгие столетия страданий, боли и унижений, так как, когда она подросла, Эйладар, идя на поводу у своего безумия, тайно женился на ней.
Это не была необходимость, это было лишь эгоистичное желание избалованного тирана, удовлетворяющего свою прихоть. Официально Эрувэ была назначена капитаном королевской гвардии и именно эту роль играла для всего народа и придворных — девушка была простолюдинкой, поэтому, во-первых, никто бы не признал её новой королевой, а во-вторых, Эйладар не собирался «пятнать титул Эльвэ» новым назначением, так сказать.
О том же, через что ей приходилось проходить в качестве супруги короля, лучше и вовсе промолчать. Эйладар её ненавидел. Она была слишком похожа на его почившую супругу и в то же время она была дочерью кузнеца, ковавшего ей доспехи. Лишь природная некая слабость и безумная, фанатичная любовь к Эльвэ заставляли Эйладара держать подле себя Эрувэ живой, а не убить в первую же брачную ночь.
Эйладар был жесток. Внутренний тиран и садист, жестокий и безжалостный, выходил на волю рядом с Эрувэ. Он не сдерживал свою тьму и пороки, выпуская их все на супругу, которая и не желала становиться его супругой. Эрувэ за все унижения, боль и издевательства, ожидаемо, ненавидела Эйладара ещё сильнее, чем он её, и лишь желание убить его каждый раз придавало ей сил держаться и бороться.
Народ после окончания траура по королеве также быстро ощутил на себе, что король изменился. Жестокий и чрезмерно подозрительный, он начал править с поистине тираническим садизмом, проявляющимся как во внутренней, так и во внешней политике. Именно при нём были самые кровавые и жестокие войны с высокими гномами, поражающие разум своим бессердечием и кровавостью.
Ни народ, ни армию это не устраивало. И в конце концов, их недовольство достигло такой точки кипения, что аристократия решилась на невиданное для крайне консервативного эльфийского общества: государственный переворот.
К перевороту их подстёгивала Эрувэ. Вернее, её возлюбленный и любовник Аэлухель, который желал раз и навсегда избавить Эрувэ от кошмара, в котором она жила. Переворот был тщательно подготовлен и спланирован. Аэлухелю через Эрувэ удалось склонить на свою сторону почти всю элиту и армию, которая и без того отказывалась подчиняться варварским приказам короля (массовое дезертирство и пополнение пиратских рядов и рядов вольных наёмников особенно сильны были именно в этот период). Переворот прошёл относительно безболезненно, без массовых смертей и убийств, тихо, во дворце, где Эрувэ исполнила свою давнюю мечту, убив наконец-то ненавистного мужа.
8. Интересные факты (по желанию).
— На самом деле, Эйладар действительно отравил своих родителей, чтобы занять трон.
— Он — капризный избалованный ребёнок, который так и не смог вырасти. Генезис его садизма во многом начинается именно в этом.
— Зная, что он загнан в угол, Эйладар был рад, что его убила именно Эрувэ.
========== Вопрос 1 ==========
Комментарий к Вопрос 1
«Персонажа пригласили на чужую свадьбу, где он видит всех впервые»
— Эйладар, пожалуйста! — чистые, словно горное озеро, глаза Эльвэ с неприкрытой и явной мольбой посмотрели в холодное лицо принца. Тот скривился, и привычная надменность на нём сменилась недовольством.
— Любовь моя, ну как ты себе это представляешь? — он скрестил руки на груди, с нескрываемым скепсисом глядя на девушку напротив себя. — Это твои далёкие родственники — что я забыл на свадьбе их сына?!
— Ты принц, — Эльвэ нервно посмеялась, заламывая руки. — Тебе ведь нужно посещать мероприятия знати, чтобы показывать своё великодушие и влияние!
Эйладар на это раздражённо закатил глаза. Несмотря на то, что Эльвэ была права и это была далеко не первая случайная свадьба в его жизни, принцу меньше всего хотелось становиться её гостем. А потому раздражение, постепенно растекающееся по венам, медленно превращалось в гнев, но принц решительно душил его в глубине своей души. Никто не смел ему ни указывать, ни навязывать свою волю… но злиться на Эльвэ и повышать на неё голос (не говоря уже о том, чтобы поднять руку) почему-то всё равно не получалось.
— И потом, — девушка состроила самое невинное выражение лица, на которое была способна, — как родственница, пусть и дальняя, я обязана быть на этой свадьбе. А ты ведь знаешь, какие у нас царят порядки: молодую незамужнюю девушку незамедлительно поспешат сосватать какому-нибудь холостому графу или маркграфу, — это был удар ниже пояса, но как бы Эйладару не хотелось признавать, в словах Эльвэ был резон, учитывая, что он так до сих пор официально не сделал ей предложение, называя её своей невестой.
— Ладно, — снова закатив глаза, раздражённо рыкнул он. — Я пойду с тобой на эту прокля́тую свадьбу, — Эльвэ в ответ просияла, словно солнце, и Эйладар не смог больше злиться на неё. По крайней мере в тот момент…
«Что б я ещё раз поддался на провокации этой женщины», — сжимая в руке хрустальный бокал, украшенный изысканной ножкой причудливой формы, выполненной в виде оплетающих друг друга тонких побегов каких-то цветов, недовольно подумал Эйладар, угрюмо пригубляя налитое в него прозрачное белое вино.
Аристократическая свадьба, вернее третий день, который традиционно посвящён гуляниям родственников и друзей, была событием пышным и впечатляющим. Конечно, она не отличалась таким разнузданным весельем, какое было, в частности у имперцев-гномов или оборотней, однако праздновалась с не меньшим размахом. Сотни гостей — родственники, родственники родственников, друзья, друзья друзей, а подчас и просто случайные личности, которые, пользуясь суматохой, пробирались на праздник бесплатно изысканно поесть, выпить и послушать сплетни высокого двора, — ломящиеся от еды и напитков длинные столы, беседы со всеми и каждым и, разумеется, танцы — пусть всё это и проходило с чисто эльфийской выдержанной гордостью и, на первый взгляд, излишне чопорным спокойствием, сами эльфы, что называется, веселились от души. Даже если при этом впервые в жизни видели присутствующих и даже понятия не имели об их именах.
