Ольга Смайлер - Тростниковая птичка

— Все это, конечно, очень познавательно, — подал голос Терри, — но какое отношение это имеет к Вам? И к Эдварду?

— Молодой ты еще, торопливый, — беззлобно поддразнила его жрица, — сейчас и до этого дойду. Эван, дед Сая, был кровником клана Каменистого Щитомордника. Кровничество у них было давнее, "жирное", не одно поколение длящееся, просто прекратить его, подписав бумаги, как с другими родами, никак не выходило. И тогда Старейшины вспомнили старинный земной опыт — межклановый брак, который решил бы эту проблему. Изначально новорожденную Найну, дочь главы Щитомордников, сговорили за семилетнего Дилона, старшего брата Эда. Но за несколько дней до свадьбы флайбус с её отцом, Ивом, женихом Дилоном, и самим Эваном попал в катастрофу. Неполадки в навигационной системе. И Найна в одночасье из любимой единственной дочери главы клана оказалась пусть любимой, но племянницей нового главы рода, Райна, брата Ива. А Эд, который только закончил воинскую школу на командира десятки — главой рода. Он мог тогда отказаться от чужих обязательств, но ему так хотелось быть правильным, хотелось получить одобрение отца, хоть и посмертное… Я ждала его из воинской школы… И дождалась. Он отказался взять мои бусы, долго говорил про долг и семью, а я… А, что там! Я тогда была глупой пятнадцатилетней дурехой. И лучшей в школе при храме. Жрицы меня давно уговаривали, а тут такой повод — грех не воспользоваться. Так я стала послушницей. Эд же все со свадьбой тянул — то дом строил, то дела рода мешали, пока, наконец, Найна, чьи капризы Райан не особенно терпел, не приперла к стенке. Вот он перед последним заданием куртку с бусинами Найны и одел, собирался жениться, как только с него вернется. Только вот вернулся он не один, а с твоей матерью, Уной. Странно — я долго Найну ревновала, до красной пелены в глазах. Меня поэтому даже в Дочери храма ввести не могли — слишком сильна была "мирская пуповина", которую я не могла разорвать. А вот с Уной такого не было. Я однажды увидела, как он на твою, Сай, мать смотрит — и поняла, что ни мне, ни тем более Найне, делать рядом с ним нечего. Я этот взгляд потом только через тридцать лет увидела. Угадай у кого?

Мы помолчали.

— Нет, пожалуй, сейчас я уже не жалею, что пришла в Храм, — снова заговорила Юстимия, — но вот тогда, когда я впервые увидела, как мужчина должен смотреть на свою женщину… Эти наши керимские браслеты — они ведь не только мужчин искалечили, они и женщин обокрали. А мы живем, счастливые, как слепцы в своем темном мирке, и не знаем, какого огромного фантастического мира красок и образов мы лишены. Поэтому, пока я Старшая Дочь родового храма Песчаных котов — у нас не будет послушниц, бегущих от самих себя и от своих чувств.

Это была крамола и ересь. Крамола и ересь из уст той, что должна бы следить за моральным обликом рода! Но больше, чем эти неожиданные, бунтарские слова, меня поразили цветастые, выспренние обороты, явно позаимствованные из контрабандных "книжечек в розовых обложках",как их называла Соня. Я поежился — в беседке было сыро, а белое церемониальное одеяние мало спасало от холода. Да и откровения, падающие на меня в последние дни, вызывали оторопь.

— Знаешь, братец, — подал голос Терри, — я всегда знал, что ты слегка чокнутый. Но я и предположить не мог, что ты можешь превратишь в балаган даже собственное самоубийство.

Флайбус, мерно гудя, все увеличивал расстояние между мной, и Таншером, где осталось мое глупое сердце. Наплакавшись прошлой ночью всласть я больше не злилась на Сая. В конце-концов, не сам же он нашил на свою куртку мои бусины. Он был честен со мной, ничего не обещал, не строил планов. По большому счету даже первая наша близость случилась по моей инициативе: промолчи я тогда либо скажи "нет", и ничего бы не было. Ну а отказываться, когда предлагают — глупо, и я прекрасно это понимала.

За своими переживаниями я не сразу заметила, что Петька с Пашкой тоже ведут себя не так, как обычно. Братья Хольм были сумрачны, не подтрунивали надо мной, не пикировались между собой, и обстановка во флайбусе была под стать моему настроению. Уж не знаю, что случилось до нашего отлета, что так их взбудоражило. Сама я мало, что помнила, потому что делала всё автоматически, как в тумане, и думала только о том, как бы не расплакаться на людях. Сейчас я очень жалела, что сбежала от Сая, не позволив себе ни прикоснуться к нему, ни взглянуть в последний раз.

— Соооооооонь, — послышалось с переднего сидения, — А говорила, что замуж не хочешь!

Пашка никогда особым терпением не отличался, именно поэтому чаще всего оказывался за рулем. Вести флайбус, когда рядом кто-то постоянно ерзает, крутится и тараторит — ужасно утомительно.

— Не хочу, — огрызнулась я, — это так, случайно вышло.

На передних сиденьях зафыркали.

— И что муж-то твой? Как?

— Как-как… Дурак он! — обиделась я, и всхлипнула не сдержавшись.

— Любовь до гроба — дураки оба, — пропел гнусавым голосом Пашка, уворачиваясь от оплеухи, — сумасшедшая, я же за рулем, разобьемся!

— Он что, обижал тебя? — более обстоятельный Петька насупился, — Да если этот драный песчаный кот хоть пальцем тебя тронул!!!

Я вздохнула. Тронул, и не только пальцем. Только вот не это было самым обидным. Обидным было то, что больше трогать не захотел. Но как бы я ни была огорчена и зла, мне не хотелось, чтобы про Сая говорили плохо.

— Да хороший он, хороший! Заботился обо мне, защищал, подарки покупал. Просто… ну вот так получилось.

— Ну так если он хороший — за что… — договорить Петька не сумел, потому что закашлялся, получив от брата кулаком в бок.

— Ты бы полежала, — предложил Пашка, — на тебе лица нет, хочешь своих перепугать, явившись им по буку больше похожей на смерть?

— Да не хочется, — буркнула я, — я и так неплохо сижу.

Однако это было не совсем правдой. Я поерзала, понимая, что что-то вызывает у меня чувство дискомфорта, сунула руку за спину и вытащила завалившийся в щель между спинкой и сиденьем глянцевый журнал. Темная обложка с ярким названием, показавшимся смутно знакомым, немного озадачили:

— Мальчики, вы собираетесь завести собачку? — осторожно уточнила я.

— С чего ты это взяла? — удивился Петер, оборачиваясь ко мне, и, неожиданно заливаясь краской.

— Ну Мист, ну зараза, — Пауль, кинувший на меня взгляд в зеркало заднего вида тоже пылал ушами, — Соня, отдай журнальчик Петеру, там нет ничего интересного.

А я вспомнила, где именно мне на глаза попадалась надпись "Галапет", выполненная характерным шрифтом. Конечно же тайная заначка кузена Майкла!