А Грым вспоминал лекаря и того парня, что так хотел спасти друга. Странно, но эти двое стали ему такими родными… «Интересно, они выжили в той бойне? Николас… Даже и не знаю, был ли у него шанс? — Тролль потер, казалось, все еще ноющую грудь, ближе к плечу, словно по-прежнему ощущал в ней вражеский клинок. Если бы парня быстро вытащили с поля боя, то у него еще мог появиться шанс. Если бы лекарь попался хороший… или маг. Почти нереально. Грым отлично знал, как редко с такими ранениями выживают без немедленной медицинской помощи. Мысль о врачевании навела его на воспоминания о том безымянном целителе:
«Интересно, а что с ним? Скорее всего, выжил, надо быть совсем уж зверями, чтобы лекарей резать. Но вот остался ли он… с целой душой? — Грым сам не знал, как иначе обозначить то, что он чувствовал, когда его сознание находилось в теле врача, — Ушел ли потом от военных дел? Занялся ли практикой в каком-нибудь городке? Никогда мне так не хотелось молить богов, чтобы они воздали по справедливости. Пусть у него будет… был бы какой-нибудь маленький домик в глуши, небольшая практика, только знакомые пациенты и все чин чинарем. Тихо, медленно и благопристойно. Как же я не хочу, чтобы ему вновь пришлось видеть то, что я видел тогда его глазами. Не хочу…»
Златко же, кажется, думал обо всем сразу. Его мысли метались от до сих пор слышимого смешка Эзгио за спиной: «Да, воображение-то пошаливает, будь оно неладно» — до ощущения близости смерти. Вспоминал он и мальчишку-разносчика, и глаза демона, когда он забирал души Анастасии и Александра. Но более всего он думал о том…
— Так что же теперь делать? — Мысль сама вырвалась на волю. Синекрылый поймал на себе несколько обескураженные взгляды друзей и зачем-то повел плечами. — Надо же что-то делать.
Воцарившееся молчание красноречиво говорило о том, что никаких идей у его соратников нет.
— Да что тут поделаешь? — пожала плечами гаргулья. Она редко сдавалась без боя, но и трезвый подход был ей известен. — Ведь они заключили сделку, и ее условия были выполнены. Правильно я понимаю?
— Правильно, — тихо произнес эльф.
— Я не понимаю… — прошептала Ива. — Неужели только ради одного танца?…
Дэй с некоторой презрительной жалостью посмотрела на подругу.
— Вот за что люблю наша Ивушку, — хохотнул тролль, — так это за ее неисправимую практичность.
Травница почувствовала, что от нее явно что-то ускользнуло, но разобраться сама не могла. Или просто боялась поверить.
— Танец — это была аллегория, Ива, — почти строго произнес Синекрылый. И так же глянул на веселящегося Грыма. Тот, еще пару раз хмыкнув, замолчал.
Девушка уже где-то слышала это мудреное слово. Обычно оно касалось литературы или рассказов Златко. Но здесь…
— Я не понимаю, — пролепетала травница, злясь и чувствуя себя на редкость глупо, — Не понимаю!
Бэррин примиряюще поднял руки:
— Они хотели быть друг с другом вечность. Они ее получили.
— В виде статуэток?! — с ужасом воскликнула знахарка, — Скажи, что это не так!
— Это… не так. Частично. Я точно не знаю, но мне кажется, тот момент для них навсегда остановился. Не спрашивай меня, как это возможно, такое не у меня надо спрашивать.
— Я все равно не понимаю… Неужели возможно вот так… всегда, в таком состоянии?
— Не думаю, что оно их беспокоит. Да и вообще что-то беспокоит. Ведь они уже не живы. Не мертвы полностью, но все, что волнует живых, их уже не касается.
— Кроме любви, — добавил Калли.
Гаргулья совсем не к месту как-то очень нежно и мечтательно улыбнулась.
— И все же?… — Знахарка никак не могла успокоиться.
— Ива, — Златко слегка нахмурился, — ты поймешь. Просто тебе надо это осмыслить.
Девушка уже открыла рот, чтобы что-то еще сказать, но по виду Бэррина поняла — лучше действительно попытаться до всего дойти самой.
Синекрылый перевел взгляд на остальных друзей.
— И все же что же будем делать?
— А ты думаешь, что-то можно сделать? — задумчиво произнес Калли, — Это просто надежда и твоя упертость или у тебя есть какие-то догадки?
Бэррин помолчал, вдруг став куда серьезней, чем был до этого.
— Частично и то и другое, — наконец ответил он, — И главный мой аргумент такой — ведь зачем-то эти демоны нас отправили в путешествие. Я так думаю: это же они нас перекидывали из сознания в сознание. И их рук дело — шкатулка, монета и путешествие. Зачем? Чтобы нас чему-то научить? Они же не преподаватели из Университета и не какие-нибудь мудрые старцы. Нет, им нужно было что-то конкретное. Так что же?
— Наши души? — предположила скорая на суждения Дэй.
— И как ты себе это представляешь? — пожал плечами Синекрылый, — Лично я после этой истории буду куда осторожнее в подобных делах. Я и раньше-то весьма опасался темных сил, не в последнюю очередь благодаря нашей Иве, а уж теперь-то… Мне и Эзгио достаточно. А вы что, прониклись к демонам какой-то особой симпатией?
Друзья начали вразнобой качать головами. Правда, потом честный Грым заметил:
— Но нам показали возможность. Мол, и так можно решить проблему. Так что однажды, если припрет, кто-то сможет воспользоваться этой иллюзией лазейки.
Молчание было ему ответом. Молодым магам хотелось с горячностью опровергнуть слова друга, однако честность… честность мешала. Как они поняли, в немалой степени благодаря этой истории, ситуации действительно бывают разные, и за свое поведение в них очень трудно поручиться.
— Ладно, даже если так, — нехотя продолжил гнуть свою линию Златко, — но не кажется ли вам, что слишком много усилий ради подготовки почвы, задела на будущее? К тому же наша реакция непредсказуема. Вполне возможно, мы бы только утвердились в мысли, как это ужасно. Я имею в виду, связаться с демоном — это ужасно. Согласитесь, судьба Александра и Анастасии… не каждый подобное примет как неплохой вариант.
— Да, — поразмыслив, кивнула Дэй. — Я не могу сказать, что согласна со всеми твоими рассуждениями, но допустим…
Ива против воли хмыкнула: половина их приключений начиналась с этих слов. Потом они уже обсуждали дальнейшие действия, не возвращаясь к вопросу: а надо ли и можно ли? Ее друзья посмотрели на девушку с некоторым подозрением. Травница сделала вид, что не заметила. Шуш на руках начал наконец успокаиваться.
— Так вот, — переведя взгляд с подруги, продолжила Дэй, — допустим, что можно что-то сделать, но что именно?
— Похоже, это главный вопрос дня, — все-таки не удержалась и фыркнула знахарка.
— Кто научил Иву язвительности? — усмехнулся тролль.
— Плохому быстро учатся, — показала ему язык травница и со вздохом поднялась: — Похоже, нам необходимо что-нибудь, дабы согреться. Я приготовлю.
