Отдельный регимент составляли стрельцы и рейтары Аникиты. На полноценные роты их все равно не хватало, разбавлять их местными смысла также не было, поэтому они стали моей личной охраной. Ну а что, вид непривычный, языка не знают, по крайней мере, пока.
Вернувшись вечером в замок, я привычно отдал поводья конюху, дал как обычно распоряжения и уже собрался идти к себе, как вдруг вспомнил, где я уже видел эту рожу. В смысле, конюха. Именно ему я кричал ночью "полцарства за коня". А еще я вспомнил, что зовут его Михель, он сирота и хочет жениться, но кандидатуры подходящей нет, ибо беден добрый молодец как церковная мышь. Это не считая того что рылом не вышел и не особенно умен. Вы спросите, откуда я все это знаю? Привычка у меня такая еще со времен Дарлова, все обо всех знать. Там поговоришь, там похвалишь, там посочувствуешь. Доброе слово и кошке приятно не только прислуге, так что у меня много информаторов.
- Михель! Я тебе вчера что сказал?
- Когда ваша светлость?
- Когда коня требовал?
- Пол царства за коня, ваша светлость.
- Ну и где ты был до сих пор, дурья башка? Пол царства не такой товар чтобы дожидаться пока ты за ним придешь. Пришел бы утром, было бы у тебя свои полцарства. Глядишь и жениться можно, а теперь что? Кончились у меня все полцарства, что ты будешь делать.
- Грешно вам ваша светлость смеяться - бубнит Михель, а на глазах слезы.
Походу я перестарался, ободряюще треплю его по щеке и тихо говорю на ухо:
- Не огорчайся парень. Полцарства у тебя не будет, не годишься ты для этого ремесла, а вот жену я тебе найду, уж будь уверен.
Я ухожу, а бедолага Михель стоит и хлопает глазами глядя на золотой гульден в ладони, который я ему сунул. Впрочем, далеко уйти мне не удалось, в ближайшем коридоре на мою светлость просто налетел посыльный от герцогской четы Иогана Альбрехта и Маргариты Елизаветы, дескать, их светлости желают видеть. О как!
Дело, по которому меня хотели видеть родственники, было весьма интересным. Ее герцогская светлость обвиняла одного из моих людей в циничном совращении ее горничной. Заплаканная горничная прилагалась в качестве вещественного доказательства. Надо сказать, что моя кузина, очевидно, опасаясь за нравственность супруга, держала в ближней прислуге лишь отменно некрасивых представительниц прекрасного пола. Представленная горничная исключением не была, формы еще более-менее, но вот личико совершенно лошадиное. Нет, ну, правда, у моей кобылы посимпатичнее будет. Я задумчиво оглядел жертву распущенности моей свиты и спросил, кто же польстился на этот образец "чистейшей красоты"? Ответ меня не то что бы удивил...
- У этого вашего офицера совершенно варварское имя Anisim! - прошипела моя кузина как заправская кобра. - Как впрочем, у всех ваших варваров - московитов!
Надо сказать, что я поверил сразу же. С тех самых пор как в состав моего отряда вошли бывшие каторжники, я моментально уступил звание первого сердцееда бывшему пушкарю. Трудно сказать, что привлекало всех встречных и поперечных женщин в этом невысоком и начинающем лысеть плохо одетом и незнающем языка мужичке, но факт, как говорится, на лицо. Где бы мы ни останавливались, в лесном хуторе или большом городе этот грёбарь-перехватчик находил жертву своей неистовой сексуальности. И горничная моей кузины Гертруда была как раз во вкусе этого доморощенного Казановы, в смысле было бы за что подержаться, а "с лица воду не пить". Ну и что прикажете делать?
- Йорген, голубчик. - Обратился я к лакею. - Пригласи ка сюда господ Аникиту, Анисима, ну и Клима заодно, чтобы два раза не бегать.
Мои офицеры в скорости явились и отвесили церемонный поклон мне моим кузенам. В смысле Клим, по европейски помахал, склонившись, шляпой, а русские изобразили поясной поклон.
- Кайся грешник. - Обратился я к Анисиму без обиняков.
- Не ведаю за собой никаких грехов, герцог батюшка! - Пошел в отказ стрелецкий полусотник.
- А это что? - Показываю на Гертруду. - Лишил девку чести и в кусты!
- Поклеп герцог батюшка! Любились было дело, не отпираюсь, а чести там никакой и не было!
- То есть, как это не было? Ты, что же это курицын сын хочешь сказать, что у моей, можно сказать, сестры прислуга порченая? Сказано тебе девка, значит девка! Была в смысле, ну пока ты...
Аникита с Климом только что не ржали, наблюдая за тем, как их товарищ выкручивается из неожиданной западни. Ничего, ничего из этих цепких лапок еще никто не вырывался!
- Значится так, урону герцогской чести допустить никак нельзя, а потому ты раззвиздяй этакий на сей девице женишься, и грех свой прикроешь!
- Да как же это герцог батюшка! Она веры то лютеранской!
- Ой, беда-то какая! А ты к ней, когда под подол лез, неужто, разницы не приметил?
- Да какая уж там разница!
- А раз никакой женись, вот и весь сказ. А я потом Константинопольскому патриарху грамотку отпишу, пусть он тебе ироду епитимию назначит.
- Да женатый он! - Пришел на помощь к Анисиму Аникита. - Вот тебе крест пресветлый князь, был я у них на венчании. Оно хоть и не по чину мне, а случилось так. Все честь по чести было, и поп, и венчание, и аналой в церкви!
Вот это препятствие так препятствие тут и патриарх с папой не помогут. То есть мне-то было в принципе параллельно, где она Москва с законной женой? Но коренным обитателям семнадцатого столетия это было совершенно не преодолимое препятствие. А тут еще Гертруда высунулась.
- Ваша светлость! - Горячо заговорила она. - Вы уж простите меня, а только если вы хотите отдать меня замуж за этого человека, то помилуйте.
- А что так? Не понравился?
- Ах, ваша светлость, он чужак здесь и вера у него другая, да и ведь он с вами в поход уйдет, а мне что, одной оставаться? (Блин, а ноги раздвинуть тебе эти обстоятельства не помешали!)
- Чего она говорит? - Встревожено поинтересовался у Клима Анисим.
- Жалуется на тебя обалдуя! - Немедленно ответил я. - Старался, говорит, ты плохо, так что просит ослобонить, не хочет всю жизнь маяться.
Тут уж Аникита с Климом не выдержали и заржали как стоялые жеребцы. И то правда когда еще будет случай высмеять въедливого и острого на язык полусотника.
Герцогиня решившая что смеются над ней, разразилась громкими криками, а я опять поманил Йоргена и велел позвать конюха Михеля. Когда крики поутихли, я обратился к Гертруде.
- Скажи мне добрая... кхм, девушка, ты знаешь конюха Михеля?
- Знаю, как не знать, ваша светлость.
- Ну и как он тебе?
- Ваша светлость, но он гол как сокол.
- А если я скажу тебе что у него в Стрелице жил, ну скажем, двоюродный дед, который недавно умер и оставил ему крепкий дом и десять моргов земли?
