Он повернулся и пошел к выходу, не слушая, что его сразу же окликнули на два голоса. «Хасти, подожди!» — это крикнул Конан, а «Эллар!» принадлежало Аластору.
Они бы непременно сорвались ему вслед, если бы Чабела не сказала:
— Пусть идет. Не надо его останавливать.
— Мне тоже уйти? — безнадежно спросил Рейе, о котором как-то позабыли, настолько тихо он стоял.
— Нет, конечно! — слишком быстро и слишком возмущенно взмахнула рукой Чабела.— С какой стати? Нет-нет, месьор Рейе, ты никуда не пойдешь, но…
— Мы удаляемся,— с этими словами Просперо выразительным жестом указал нам всем в сторону занавешенного гобеленом дверного проема.— Причем немедленно и нижайше прося прощения за злоупотребление гостеприимством Вашего величества.
— Месьоры, за колокол до наступления полудня жду всех на этом же месте,— долетели прощальные слова зингарки.
— Зря все это! — заявил Конан, когда мы снова оказались под назойливыми дождевыми каплями.— И Хасти прогнали зря. Может, догнать?
— Без него обойдемся,— отрезал Райан и убежал к своей палатке. Хальк чихнул и поежился:
— Идемте, пока окончательно не замерзли. Над судьбами мира и политическими тайнами я предпочитаю размышлять в тепле.
Огромный лагерь Семи королей постепенно пробуждался. Я шла, думая о том, как хорошо бы вздремнуть до полудня, и о способах попасть в замок Десмварт, послушать, какие речи будут вестись на переговорах. Еще я пыталась сообразить, куда может поехать Эллар. Почему-то мне не верилось, что он отправится прямиком в любезные его сердцу Рабиры. Есть у него какое-то обостренное чувство собственного достоинства и представления о том, что он должен делать.
— Конан, почему ты назвал Эллара — Хасти? — донесся до моих ушей обрывок разговора топавших впереди аквилонского короля и барона Юсдаля.— Ты давно его знаешь?
— Без малого сто лет, то есть с времен моей далекой молодости и веселого города Шадизара,— откликнулся варвар.— У Одноглазого полное имя — Астэллар. Кто-то переиначил, с тех пор привязалось — Хасти, да Хасти. Надо же, какой он теперь стал… Я слышал, что он подался к гулям, заделался мирным обывателем, но такого разве заставишь сидеть на одном месте… Вот упрямец! Мог бы немного подождать, мы бы придумали какой-нибудь выход. И ты тоже хорош! — вдруг обозлился киммериец.— Чего взъелся на беднягу Хасти? Ну, нрав у человека такой! Знал бы, что он пережил, так не обвинял бы!
— Он опасен,— убежденно и терпеливо повторил Хальк.— Пусть он твой знакомый или друг, но сейчас, когда вокруг слишком много враждующих между собой магов, мы не можем рисковать. Сам видишь, даже Чабела согласилась…
— С Чабелой я потом потолкую! — рыкнул Конан и оглянулся.— Эй, Альс! Иди-ка сюда и поведай во всех подробностях, что за ночные прогулки возле лагеря мятежников вы совершали! Значит, ты видел Дану Эрде? И какая она из себя?
Я подобралась ближе, твердо решив не упустить ни единого слова.
Глава десятая. Голос очевидца-II. «Змея в траве»
Замок Демсварт, Немедия
25 день Второй весенней луны
К полудню погода рассудила, что обрушила на собравшихся на берегах Нумалии людей достаточное количество дождя и снега, и решила сменить гнев на милость. Внезапная оттепель принесла с собой раскисшую землю и множество весело журчащих ручьев. Талая вода подмыла шатер принцессы Ясмелы, и тот, выдрав удерживавшие его колышки, величественно съехал вниз по склону, едва не перевернувшись и до смерти напугав находившихся внутри придворных дам хорайской правительницы.
Рейе да Кадена тоскливо созерцал людское мельтешение в трех огромных лагерях с вершины холма, примыкавшего со стороны заката к замку Демсварт. Сам замок, взобравшийся на крутую скалу в речной излучине, находился по правую руку от гуля, и подле его открытых ворот уже давно собирались яркие группки зевак, ожидавших, когда подадут знак, оповещающий о наступлении середины дня и начале переговоров. Семейство Демсварт, владевшее крепостью, поддерживало мятежников и охотно предоставило свое фамильное гнездо для столь высокой цели. Еще бы, грядущая встреча наверняка войдет в хроники всего Заката, и летописцы не преминут упомянуть наравне с громкими именами королей и правителей скромных немедийских баронов Демсвартов.
Настроение Рейенира уверенно продвигалось по колдобистой дороге от «плохого» к «скверному». Все шло не так, как он задумывал. Дурацкая выходка Эллара привела к тому, что рабирийскому магу указали на дверь. Трижды возблагодарим житейскую мудрость ее светлости Чабелы — у королевы Зингары достало сообразительности выполнить эту тягостную обязанность вежливо. Но куда отправился Эллар? Этот невозможный тип вечно бросается в крайности. Либо торчит в Алгизе, в таверне «Лошадь Сигизвульфа», пытаясь напиться до полного забытья, либо во весь опор несется, куда глаза глядят. Вернее, глаз. Нужно ли его догонять? Оборотень из Пограничья вчера вечером совершенно справедливо заметил: Эллар — взрослый человек, и Рейе не приставлен к нему надсмотрщиком.
Однако гуль догадывался, что не успокоится до тех пор, покуда достоверно не разузнает, где находится Эллар, чем он занят и что намерен предпринять. Маг не уйдет, пока здесь остается Камень. Рейе отчетливо слышал разлитый в стылом весеннем воздухе Зов Каримэнона — тихий, манящий, заставляющий голову кружиться и навевающий странные мечты. С того дня, когда Чабела со свитой приехали сюда, Рейе и Меланталь выяснили, что им обоим снятся кошмары. Кошмары, воскрешающие давнее прошлое, о котором они читали в летописях или слышали от старшего поколения жителей Рабиров.
Впрочем, поводов для расстройства хватало без Эллара и пугающих сновидений.
Во-первых, Ее величество Чабела. Во-вторых, голод.
Безрадостный смешок Рейе означал необходимость признания очевидного: он поневоле начал привязываться к очаровательной зингарской правительнице. От эдакой душевной склонности рукой подать до сущей глупости под названием «Рейенир Морадо да Кадена влюбился». Когда Рейе задумывался, чем может обернуться подобная дерзость, его разбирало истерическое хихиканье. Он, конечно, не позволит накинуть себе петлю на шею или ткнуть кинжалом под ребра в темном коридоре, но какова сложится репутация у Чабелы! Владетельница Побережья и гуль из Рабирийских гор! Слухи, пусть и невнятные, уже поползли. Он понимал, что во избежание неприятностей надо бы держаться подальше от зингарки, но ничего не мог поделать. Упрямо продолжал искушать судьбу, натыкаясь на злобные взгляды свитских королевы и непонятно на что надеясь.
