— Л…?
А как зовут эту девушку, которая была с ним? Да, наверное, и не было никого, он просто ее придумал, пока страдал от страшной путаницы в собственной голове. Странная девушка, доказывала что‑то про то, что он немного не в себе. Тоже удивила, разве можно тут остаться с нормальной головой? И все‑таки — где она?
Гарри несколько раз повернулся вокруг собственной оси, но понял только, что стоит один в узком горном проходе, а гора надвигается на него со всех сторон. Это бред, ему это просто кажется. Гора… там тоже была гора, в другом месте, и не менее зловещая. И чего он там забыл, когда оказался зажатым между смертью и смертью? Наверное, искал там что‑то, если только ему это не приснилось.
Как ужаленный, Гарри затряс головой, с силой сжимая виски. Нельзя сомневаться во всем! Даже если от его собственного существования не осталось уже ничего, кроме жалкого, иссушенного мысленными перипетиями сознания, он должен идти, пока не растворится! Или что там с душами умерших происходит? Стоп, но он же их воочию видел, совсем недавно, стало быть, они не исчезают, не превращаются в ничто.
Ему почудилось, будто неукротимо приближавшаяся скала толкнула его одной из своих «стен» в плечо. Это послужило сигналом — Гарри со всех ног помчался вперед по грохочущему коридору и только теперь услышал этот пронзительный скрежет камней над головой. Он определенно слышал его раньше, это был не сон, но разве ему не говорили, что сны имеют свойство оживать? Кто говорил — не столь важно, главное выбраться, а потом, быть может, он и разберется во всей этой какофонии звуков и мыслей.
Просвет в конце коридора стремительно уменьшался, по мере того как юноша приближался к выходу. Однако его до сих пор еще не захватили в смертоносные тиски серые камни, и он продолжал бежать, пока не уперся в стену. Грохот прекратился, но теперь он был в каменной ловушке — голая пещера, невероятно тесная даже для одного и жуткий запах… серы, что ли, раз он в аду? Про ад говорила неизвестная мисс Л. Хорошо хоть буква в голове засела! Какой кошмарный запах, разъедающий мозг и остальные внутренности. И опять оно — чувство, что это уже с ним было. Он вот так же стоял перед сплошной стеной и не представлял себе, что делать дальше, сходя с ума от невыносимого запаха и ощущения бесполезности всего на свете. Почему всегда пещеры? Что его с ними связывает? Надо найти ответ, но на это просто нет времени.
Каждая мысль порождала новые вопросы, и Гарри изо всех сил старался восстановить мало–мальски логичную картину. Почему у него нет времени на то, чтобы подумать? Это он сам себе внушил, или кто‑то ему нашептывает? Пещеры, гора, тяжелый запах какого‑то вещества, жар… да, теперь появился жар и показался огонь. Гарри моргнул: он не видел огня, но тот, казалось, пожирал его изнутри.
«Значит, я опять о чем‑то вспомнил, о каком‑то из своих нелепых снов. Только почему они об одном и том же?»
Самым страшным для него в тот момент было то, что он никак не мог обрести ясность разума, теряясь на бесконечных перекрестках, состоящих из обрывков снов. Казалось, будто он слишком много выпил или находился в состоянии нескончаемой полудремы. Тьма вокруг становилась все ближе, она словно вползала внутрь него, устраиваясь в его душе поудобнее и приготовившись к последнему удару.
«Я должен что‑то изменить! Я был здесь не один, не один… Но с кем? И почему мы тут очутились?»
Гарри сдвинулся с места, тяжело и неповоротливо, и побрел просто вперед, не глядя по сторонам. Собственно, глядеть было некуда: сплошная чернота, сквозь которую приходилось продираться, как через трясину. То там, то тут все еще мелькали какие‑то огоньки, но Гарри сомкнул веки, не позволяя себе на них отвлекаться. Напряжение в нем достигло апогея, юноша по наитию вынул палочку и прижал ее к груди. Слегка потеплело, мрак замер в ожидании, или он сам себя в этом в очередной раз убедил. Надо было что‑то предпринять, а что поможет против тьмы, если она проникла уже в твою суть? Раньше, помнится, свет можно было извлекать прямо из своей души, направляя его с помощью… ну да, палочки.
— Экспекто Патронум, — вяло прошептал Гарри, ничего не ожидая.
Какие странные, пустые слова. Все по–прежнему, разве что он удостоверился в том, что еще может говорить и идти чуть быстрее. Потом с конца палочки упало несколько светящихся серебристых капель, и мрак ощетинился, завозился, точно что‑то в его планах пошло не так. А именно: что‑то оставалось в сущности Гарри Поттера, оказавшегося в качестве незваного гостя в стране, где живым не рады, и это что‑то всецело принадлежало только ему.
— Экспекто Патронум, — чуть громче повторил юноша, оторвав палочку от тела и с усилием стараясь вытянуть руку.
Все опять загремело, загрохотало, закричало на тысячи безумных голосов, уже приготовившихся поглотить свою добычу. Палочка испустила тонкий луч, который светил в течение нескольких секунд, но их хватило, чтобы Гарри выпрямился и до того ускорил шаг, что почти побежал сквозь многоголосое Ничто, разрезая его подобно острому лезвию.
— Экспекто Патронум! — во всю мочь крикнул Гарри, и целое облако выплыло из его верной палочки, подсказавшей хозяину решение в последний момент. Затем облако окутало его, и свет буквально вышвырнул его из тьмы, которая вдруг оказалась маленьким, быстро сворачивающимся внутрь себя шариком, который закружился прямо перед Гарри и исчез.
Молодой человек задрожал от холода, когда осеняющее его облако исчезло, а он оказался лежащим на жухлой траве бурого оттенка. Он был один, но теперь все его мысли и воспоминания были при нем.
«Уже лучше», — констатировал он, разглядев впереди себя небольшой прудик с чахлыми деревцами вокруг.
Гарри пошел к воде, помня о возможной ловушке. Он прекрасно понимал теперь, почему думал о пещерах и горах и вспоминал все свои сны — а их было немало, — связанные с этим. Страшно было подумать, как много времени он на самом деле потерял, блуждая в собственном маленьком аду. Впрочем, до ада было еще явно далеко.
Он опустился на колени у кромки воды и взглянул на синюю, чуть волнующуюся поверхность. Но вот рябь улеглась, словно поняв, чего он от нее хочет. Он и сам не знал, как до этого додумался, но сейчас размышлять об этом уж точно не стоило. Поверхность пруда отражала все, что когда‑либо происходило на земле, и, очевидно, могла показать, что происходило в этот самый момент, быть может, совсем неподалеку.
Неясные образы замелькали в воде, встречаясь, смешиваясь и вновь разлетаясь. Гарри пытался выхватить из них хоть один четкий, но нет, все было тщетно — пруд словно взбесился.
— Да что же это?! — Гарри едва не ударил воду кулаком, удержавшись в последний момент. В ту же секунду рядом с ним взорвался небольшой земляной бугор, и Гарри, выхватив палочку, перекатился и вскочил.
