Все островитяне, за исключением разве что самых маленьких, были превосходными пловцами. Даже зависть брала, глядя на то, как ловко и как далеко заплывают бесстрашные учинарки.
Я в воду так и не полез. Пловец из меня, по сравнению с учинарки, неуклюжий, чего зря позориться.
Зато рыбачил с удовольствием. Прямо с плота ловил красноперую плоскую рыбку величиной в полторы ладони или колючих окуней. Островитяне, хоть и посмеивались над моим уловом, но от него не отказывались.
Скоро мы с Моррой стали для племени совсем как свои, и только Агаи выпал из этой нехитрой жизни. Хоть говорят, что время лечит, ему оно пока не помогло.
Только один раз за все время сирин оживился, вскочил на ноги и, приложив ладонь к глазам, посмотрел на небо. Я проследил за его взглядом: высоко в облаках парила большая птица. Я ни за что не спутал бы ее с другими: над нами кружил соплеменник Агаи!
Однако счастья во взгляде аптекаря это зрелище не прибавило. Напротив, он залез в хижину и просидел там до следующего дня, не выйдя даже к ужину.
Странная, однако, реакция на появление того, к кому идешь за помощью.
Прошло всего десять дней, а нашу лодку уже доделали. Она выросла на пустом плоту, отведенном под «верфь», сияя бледно-желтыми боками, словно новая корзина. Наверное, из-за этого сходства мне по-прежнему не верилось в прочность посудины, хотя придраться к качеству не получалось.
Странная штука — человеческий разум. Ведь уже почти две недели мы спим на небрежно собранном в одно целое снопе тростника, и ничего, кошмары не мучают, а тут аккуратный и крепкий корабль, и нате вам — беспокойство на ровном месте. Чтобы избавиться от него я даже поплавал на маленьких лодчонках, связанных точно таким же способом, желая убедиться в надежности творений рыбаков.
Не нравилась мне долгая дорога по воде. Оно и понятно, места незнакомые, мы будем как на ладони, а вот берег, сквозь плотные заросли тростника, и не разглядеть. А что-то опасное там определенно водится, ведь не даром учинарки оставляли на ночь на суше только рассыпанный для просушки рубленый тростник.
После заката я подолгу засиживался у остывающего очага, в надежде услышать подозрительный треск, но все заглушали оглушительные крики огромных лягушек.
Интересно, могла ли эта неведомая сила потревожить покой нашей заколдованной подруги? Не то, чтобы этот вопрос сильно меня беспокоил, но оставаться в неведении я не любил, а потому в предпоследний день взял проводника и ушел в лес.
Дорога к могиле Таниты нашлась с трудом. Память, такая обычно услужливая, неожиданно подвела — я заплутал в густой молодой поросли на подходе к заколдованному месту. Наверное сказалась растерянность после гибели рош-мах. Хорошо, что лес неширокий, долго бродить не пришлось, и одна из троп вывела прямо к белой полосе.
Соваться за снежную линию без Агаи я не стал, не первый день на свете живу, просто кинул комок земли, благо она вся вспаханная, словно с неделю служила для выпаса кабанов.
Сирин не врал — он защитил могильник: земля, лишь соприкоснувшись с заполненным снегом воздухом, моментально обледенела и упала вниз, рассыпавшись мерзлым инеем.
Ничего себе…
Проводник, сын Лаеда, обстоятельный и спокойный парень по имени Доро, открыл рот от изумления.
— Надо отгородить! — сказал я ему и острым сучком очертил расстояние, на котором необходимо поставить хотя бы плетень. Неровен час, забредет кто-нибудь слишком любопытный из племени, останется потом сугробом на земле лежать.
— Хорошо, — горячо закивал головою Доро, — Хорошо, Дюс!
А потом ткнул в землю:
— Дух Озана беспокоить. Недоволен.
О чем это он? Какой такой дух? О… Если тут живет кто-то из Хранителей, с характером схожий с Корри, то надо быстрее уносить ноги. Пока не накостыляли за содеянное.
Я повернул назад, и туземец потрусил за мной следом, постоянно оглядываясь. Должно парню очень хотелось узнать — с чем он столкнулся в лесу.
Как пить дать сегодня прибежит с вопросами его папаша. Надо подумать, что сказать учинарку про заколдованный лес.
Вариантов много, но выбрать придется один, желательно самый лучший. С Агаи бы посоветоваться, но ведь для этого потребуется вытащить его из омута печали и жалости… к самому себе. А это затруднительно.
По морде ему съездить, что ли?
Нельзя забывать про действительность, какое бы горе не мучило. В конце концов, девчонка погибла из-за его желания доставить малышку-сирин на родину предков! Только некрасиво на глазах чужого народа мордобитие устраивать, подожду до отъезда.
Вечером на наш «остров» действительно явилась делегация из мужчин-учинарков во главе с колдуном. Первый раз он к нам поговорить явился. Задел, видно, мага рассказ о неведомом волшебстве посреди леса.
Я бы на месте туземцев тоже забеспокоился. Три часа ходу до снежной границы — это не расстояние, даже дети могут забрести.
А я ко времени визита почти определился, что сказать. Только одно место люди обходят далеко стороной — могилу злого духа.
Язык не поворачивается назвать так Таниту, но… делать нечего. Я бы и богиней ее назвал, но тогда к лесу тут же потянутся паломники.
Ладно, если таскаться начнут жители одной деревеньки, но ведь учинарки обязательно расскажут остальным и потянется бесконечный поток просителей, жадных до чудес. И обязательно чудеса найдутся, а если не найдутся — то их придумают. И чем больше будет расти слава, тем больше появится желающих обладать заветной «шкатулкой желаний». Раздор, войны, интриги…
Нет, не враг я гостеприимному народу. Да и за рош-мах неспокойно.
Ладно, если прославится добрыми делами, а ну как неожиданно прокатится мор по племени? Или рыба в реке передохнет? Или сама река пересохнет? Хотя это вряд ли, уж больно велика. Но все равно, разъярятся туземцы, да побегут лес жечь. Кто знает, выстоит ли против такого колдовство сирин.
— Дюс, — строго вымолвил Лоед, — Доро говорить, лес снег лежит? Камень — снег стал? Сломался? Стена нужен?
Я кивнул, соглашаясь.
— Обязательно стена нужна. Скажи своим людям, что нельзя к снегу ходить, иначе сломаются насмерть.
Лоед нахмурился и перевел мои слова остальным рыбакам. Вперед тут же шагнул колдун и резко спросил:
— Кто прятаться в лес за снег?
Умеют Знающие неудобные вопросы задавать.
Я приготовился к долгому рассказу и открыл рот.
— Там похоронен дух…
Договорить не дал Агаи, внезапно явившийся на свет божий из хижины.
Наш разговор все-таки вывел сирин из транса.
