— А ты поспи, — велел старик, — та дорожка только для таких, как я… Только взгляну, и вернусь!
Светящаяся голова Веямы уже скрылась в туннеле, а Младояр все продолжал недоумевать — и как он только остался здесь, когда все интересное — там?! Обленился, что ли? Или Веяма нашептыватель — не хуже Белого Ведуна? В довершении всего княжич задремал.
— Да где же этот старый бродяга? — послышался сквозь дрему голос Иггельда.
— Он сказал, что только взглянет, и вернется, — ответил юноша, не открывая глаз.
— И сколько это «тут же» продлится? — спросил лекарь, — Ты уже третий час дрыхнешь, не меньше, а я его обыскался.
— Как?! — паренек вскочил, яростно протер глаза, даже окунул харю в воду. Что толку — темень кругом, один нос и подсвечивает, тоже — месяц ясный!
— Говоришь, обещал ненадолго?
— За ним этот, полувидимый, приходил, мол, нашел что-то интересное…
— Где нашел?
— Не сказал…
— Я уже в круглой пещере с письменами побывал — никого, — сказал Иггельд.
Младояр почувствовал, как по телу пошли мурашки. Неужели что-то случилось, а он — проспал? Юноша вскочил, понесся по туннелю, вот один спускающийся вниз тупик — проверим… Невелика хитрость — найти светящееся тело в полной темноте. Никого внизу не оказалось, ошибки не могло быть. Младояр вернулся к развилке, спустился к подводным дверям, нырнул в спешке, не снимая одежд — вот и пещера, и письмена на месте, только нет нигде Веямы. Из круглой залы нет выхода, сколько ни кружись. Вот и запах из трещины — даже он на месте, а больше не пахнет ничем. Может, Веяма оставил какой-нибудь знак? Княжич прошел круг, стараясь подсветить ладонями стену. Вроде, ничего… Еще раз… Нет, никаких свежих знаков. Да и что мог написать Веяма? Чем? Разве что кровью?
«Остался еще длинный коридор! Тот коридор — точно! Ведь мы его не обследовали… Веяма говорил — ничего там интересного — просто быть не может…» — лихорадочно размышлял княжич, бросаясь в воду. Проклятье! Поспешишь — людей насмешишь, а тут не до смеха — юноша поранил шею об острый камень, нависавший сверху. Ерунда! Младояр выскочил из воды, бегом — вперед и вверх, эх — ноги скользят… Ну вот, мало того что упал, еще и вниз скатился. Княжич в злости ударил кулаком по гладкой поверхности водостока — брызги в сторону. Надо взять себя в руки. Вперед! Вот и развился, теперь — по длинному горизонтальному ходу. Ничего светящегося впереди… Бегом, быстрей!
Юноша рванул вперед, что было сил. Удар…
— Да ты что, совсем спятил? — уже по мягкости столкновения Младояр понял, что столкнулся не с камнем, а знакомые голос да запах не оставили сомнений вовсе — наставник тоже не терял времени, отправился, понятно, на поиски Веямы.
— Ты что, оттуда?
— Там тупик, вернее — завал, — ответил Иггельд.
— Как же ты, в темноте?
— Потихоньку, на ощупь, — усмехнулся лекарь.
— Я проверю, что за тупик.
— Пошли…
Через сотню шагов туннель действительно кончался завалом. Хоть и мал свет от Младояра, но кое-как рассмотрели — камни обрушились не сегодня.
— Я бы услышал, если бы такие глыбы падали, — заметил Иггельд.
— Значит, Веяма ушел не сюда?
— Кто его знает, куда он ушел…
Уже без спешки юноша и старик обошли все доступные подземные уголки. Нигде ничего! Веяма исчез бесследно. Иггельд присел у воды, задумавшись. Младояр места себе не находил, обежал все закоулки еще раз…
— Но куда он мог деться? Ведь некуда! — чуть заикаясь — то ли после пробежек, то ли от сознания полной беспомощности, спросил княжич.
— Некуда, — подтвердил Иггельд.
— Но раз ушел, значит — было куда?
— Было.
— И что нам теперь делать?
— Найти такого же провожатого, — вздохнул старик.
— Не понял…
— Он же тебе сказал, что его бестелесный знакомый нашел какой-то новый проход, не так ли?
— Вроде…
— Такой ход, думаю, просто невидим для глаз человечьих…
В оставшиеся три дня Младояр не просто облазил все пещеры — он ощупал их руками, тщась найти невидимый глазу — но, может, хоть на ощупь доступный ход. Без толку.
В последнюю ночь волхвы вынули камень, закрывавший проход в пещеру. Свечению, исходившему от Младояра, никто особо не удивился, ведуны видели такое не раз. Остались спокойны волхвы и при известии об исчезновении Веямы.
— Что, бывало так, что пропадали? — спросил Младояр напрямую.
— Бывало, — ответил Асилуш, сам пришедший встречать отшельников, — но сие тайна.
— Я теперь — ведун, — заявил княжич гордо, добавив с мольбой, — расскажи…
— Кабы не твое голодное отшельничество, мальчик, я бы тебе и того, что здесь прежде ведуны пропадали, не открыл бы, — ответил волхв ровным голосом, — а для большего ты еще — слишком маленький «ведун».
Темная ночь на воле показалась затворникам чуть ли не светлым днем. Утром княжич получил первую еду — отвар из каких-то кореньев, горький и противный, показавшийся княжичу с голодухи сладким как мед. Глаза прикрыли повязкой, в первый день не выходили из палат. На следующий день уже ели кашу, но — жи-идкую…
Надежды Младояра, что Веяма объявится — хоть из пещеры, или так, откуда-то еще, не оправдались. Время шло, а о старом мудреце не приходило никаких известей. Пропал…
— А ты совсем не красив, не пригож! — заявила Сойка.
Младояру проведенная с девчушкой ночь на сеновале показалась медовой. Пятнадцатая весна приносит с собой столько удивительных ощущений! Как будто ты уже другой, по иному чувствуешь — и цвета ярче, и прикосновения — острей, а запахи… Запахи пробуждают внутри что-то мощное, некую звериную силу! Они лежали, совершенно голые, прижимались друг к дружке, ласкались. Девичья кожа нежна, запах Сойкиного тела пьянил… Бабье лето! И кто такое название только придумал? Так хорошо, тепло и уютно… Княжич не напрашивался на сокровенное, ожидая, что Сойка скажет сама. Но не сказала! Более того, с первыми проблесками света Сойка уселась, ее глаза критично осмотрели паренька с ног до головы, а язык высказался так, что весь настрой Младояра испортил.
— Отчего же некрасив? Смотри — вот раны боевые! — начал было, словно приятелю-отроку, показывать Младояр, но девица даже носа не поворотила. Как оказалось, девочку в четырнадцать лет интересует не это.
— Руки у тебя совсем не толстые, и грудь не широка… Я думала — ты сильней. Да и ростом не вышел, — она еще и губки поджала.
Опасаясь, что сейчас начнется разборка достоинств других мест, княжич присел, колени прижались к животу. Ответить в духе — «на себя посмотри, ни груди, ни зада, все плоское» — не приходило в голову.
