Ну и, конечно, не обошлось без чудовищ. Бродили вперевалку существа, покрытые такой отвратительной грязью, словно только что вылезли из болота или сточной канавы. Красивые создания с лицами мертвяков и длинными конечностями, готовыми схватить жертву. Какие-то мерзкие зубастые твари, припадая к земле, проносились с такой скоростью, что их едва удавалось заметить.
Но самыми многочисленными среди всех — зверей, фей, гоблинов и чудищ, вместе взятых, — были люди. Потомки Заблудившихся, некогда проскользнувших из одного мира в другой, — дети Роанока и Норфолка, Шанхая и Тунгуски, злосчастные пассажиры тысяч кораблей-призраков. Город заполняли мужчины, женщины и дети, для которых все вокруг являлось совершенно обыденным. Одни гуляли, романтически держась за руки и на ходу разглядывая витрины магазинов; другие перебирали товар на тележках торговцев; третьи смеялись над гримасами уличных комедиантов самого разного сорта.
Музыка, смех и крики, перемежаясь стуком копыт, скрипом телег и ревом моторов, наполняли воздух. Из ресторанов, пабов и кафе вперемежку неслись экзотические ароматы, запахи специй, трав и кондитерских изделий, созданных по рецептам сотен культур, некогда занесенных сюда из Северной Америки, Европы и Азии и, возможно, давно утраченных на родине.
Такой была вечерняя Перинфия.
У Оливера кружилась голова от благоговейного ужаса при виде всех этих чудес.
Фрост оставался невидимым. В бестелесной форме он плыл где-то высоко над головой, объезжая ветра ефразийской ночи. Кицунэ же шла рядом с Оливером, и с того самого момента, как они вышли из гостиницы «Fleur de Lis», ее пальцы сплелись с пальцами Оливера, точно у влюбленных. «Так мы будем вызывать меньше подозрений», — сказала она. Он знал, что спутница права, однако краска все равно заливала его лицо, а кожу покалывало от ощущения ее близости, от воспоминаний о ее обнаженном теле. Оливер то и дело напоминал себе, что это не ее, а Джулианну он страстно желает видеть — Джулианну, которую уже обидел так жестоко.
Так, рука в руке, они дошли до заведения «У Амелии». Окна здесь были темными, электричество отсутствовало. Вывеска подсвечивалась газовыми фонарями: внутри стеклянных колб плясало яркое живое пламя. Изнутри доносилась музыка — похоже, играл биг-бэнд с трубами и барабанами. Из приоткрытой двери выплывал дым от многочисленных трубок, сигар, сигарет, сладковатый запах самокруток с местной травкой.
Внимание Оливера сразу же привлекла вывеска над дверью. На ней было вырезано название ресторана, нарисован старый аэроплан и решительное, открытое женское лицо.
— «У Амелии», — негромко произнес Оливер.
Кицунэ сжала его руку и озабоченно свела брови:
— И что с того?
Он улыбнулся.
— Так это же Амелия Эрхардт![39] — С его губ сорвался легкий смешок. — Ну, теперь-то понятно, куда она делась!
Кицунэ мягко, добродушно заурчала.
— Она была хорошей женщиной. Доброй ко всем без исключения. Теперь ее место заняла дочь. А может, уже внучка?.. Для нас годы значат намного меньше, чем для людей. Так легко запутаться в человеческих поколениях.
Меланхолический тон ее замечания поразил его и еще долго не выходил бы из головы, но тут дверь открылась. Вместе с волной еще более громкой музыки и еще более густого дыма на пороге появился какой-то человек. Присмотревшись внимательнее, Оливер определил, что это совсем не обычный человек. По мифическим стандартам не великан, но все же не менее семи футов ростом и около половины того — в ширину. Борода некогда имела цвет ржавчины, но теперь ее испещрила седина. Человек носил широкополую шляпу, скрывавшую глаза. Длинное пальто было отлично пошито, выглядело аккуратным и безукоризненно чистым, что говорило об определенном достатке, а одна из огромных ручищ сжимала изящно вырезанную трость, увенчанную набалдашником в виде бронзовой звериной головы.
Лисьей головы.
При его появлении Кицунэ шагнула ближе к Оливеру. Возможно, просто отошла в сторону, чтобы дать гиганту пройти, но Оливеру показалось, что дело было не только в этом.
— Кузиночка! — произнес громила, и нижняя часть его лица расплылась в улыбке, хотя глаза по-прежнему скрывались под полями шляпы. Он поднял руку и задумчиво пригладил бороду. — Рад видеть тебя в полном здравии. А то ветер приносил дурные слухи о твоих злоключениях на пути в Перинфию.
Кицунэ не отбросила капюшон, а, наоборот, сжалась под плащом, будто хотела превратиться в лису и ускользнуть куда-нибудь в городские переулки. Оливер почувствовал, как она напряглась, заставляя себя посмотреть в лицо незнакомцу.
— Благодарю вас за заботу, мистер Смит[40]. Хотя, признаюсь, она меня удивляет.
Тут человек изумил Оливера: даже не тем, что широким, плавным жестом снял шляпу и слегка поклонился, а тем, что его серые глаза лучились добротой.
— Кицунэ, я кузнец. Если я кую оружие для Охотников и подковываю их лошадей, то делаю это не по зову сердца, а потому, что таково мое ремесло. Когда Герн и его дикие парни избрали тебя в качестве добычи, я не поехал с ними и был рад, когда охота закончилась неудачно. А теперь всадники Дикой Охоты или мертвы, или в бегах, потому что на охоту вышли куда более опасные Охотники, и ты хорошо это знаешь. Для них я не сделаю и ночного горшка. Поэтому желаю тебе удачи, милая. Тебе и всем твоим сородичам. И если когда понадоблюсь, надеюсь, помогу, чем смогу.
Однако всего его обаяния и явной искренности не хватило, чтобы хоть немного смягчить Кицунэ. Она ответила ему лишь легким поклоном. С безропотным выражением на лице человек, которого Кицунэ назвала мистером Смитом, повернулся к Оливеру.
— Добрый вечер и вам, мистер Баскомб. Будьте осторожны в Перинфии. Здесь легко затеряться, но еще легче быть обнаруженным. Не оставайтесь нигде ни секунды дольше, чем нужно.
Оливер уставился на него во все глаза.
— Откуда вы знаете мое…
Мистер Смит вскинул брови и слегка улыбнулся. Потом надел шляпу, и его глаза снова скрылись под тенью широких полей.
— Не смешите меня, сэр! Вы объявлены в розыск. И все это знают. Любой, кто знает, что творят с Приграничными, кто прислушивается к сплетням, узнает вас, как только увидит вместе с Кицунэ. — Он огляделся по сторонам, словно ожидая чего-то. — Уверен, что и ваш друг, мистер Фрост, где-то неподалеку. Желаю вам всем благополучного путешествия.
С этими словами он сжал набалдашник своей трости в виде лисьей головы и зашагал по улице. Оливер и Кицунэ несколько секунд смотрели ему вслед. Потом их коснулся порыв холодного ветра, и Оливеру показалось, что Фрост что-то шепнул им — но он не смог разобрать, что именно.
