— Я фигурально выражалась. Наверняка после смерти существует множество других способов жить дальше.
— Это снова фигуральное выражение?
— Я надеюсь, что нет.
Темнота постепенно рассеялась, уступив место серому дрожащему свету, будто луна пыталась пробиться сквозь тучи, да все никак не получалось.
— Твой край света закончился? — спросила муза.
— Смотри. — кивнул крысолов.
Неподалеку от них прямо на земле лежал веревочный мост. Он был старый, с прогнившими досками и легкими перилами, которые сейчас ползали по снегу, подчиняясь порывам ветра. Кое-где досок не хватало. Мост походил на шкуру гигантской змеи, которую бросили сюда много лет назад, а время не пожалело ее и превратило в лохмотья.
— Что это? — шепотом спросила муза.
— Это мост к Храму. Последняя ступенька из Мрака в мир фантазий Брокка. Одна из лазеек.
— Он же валяется на земле.
— Не верь глазам, когда находишься во Мраке. — усмехнулся крысолов. — Это не мои слова, а Брокка. Он любил так повторять. Главное, не смотри под ноги.
— Там, наверное, ужасная пропасть? — муза усмехнулась, но очень неуверенно.
— Там ничто. Если упадешь — не вернешься.
— Звучит угрожающе.
Крысолов не ответил. Он сотню раз переходил по этому мосту, но никак не мог привыкнуть. Легкая паника сдавливала виски. Много лет назад он наблюдал, как с моста сорвался его напарник. Эти глаза, этот вопль отчаяния, оборвавшийся на высокой ноте. Вообще-то, напарник сам виноват. Он был какой-то слишком любопытный, а еще сильно любил жизнь. Тех, кто любит жизнь, ничто забирает с охотой.
Луна, наконец, вынырнула из-за облаков, осветив поле бледным светом.
— В общем, не смотри под ноги. — еще раз предупредил крысолов. — Я пойду первым.
— Какие-нибудь еще сюрпризы ожидать? — спросила муза.
— Когда перейдем через мост, старайся ничему не удивляться.
— Я же муза. Я создаю то, что заставляет людей удивляться.
— А сама?
— Ни разу.
— Вообще?
— В это сложно поверить, я знаю.
Крысолов открыл рот, не нашел, что сказать, махнул рукой и ступил на первую ступеньку моста. Действительно, странное чувство. Мир вокруг замер. Редкие снежинки застыли в воздухе. Лунный свет разделился на отдельные бледные лучи, которые вонзились в землю. Под ногами задрожала укрытая легким снегом земля. Изо рта крысолова вырвалось облачко пара. Стремительно похолодало.
А потом мир вокруг рассыпался на снежинки. И крысолов оказался в полнейшей темноте. Мост натянулся, задрожал, будто гитарная струна. Теперь под ногами была пустота, ничто, Мрак. С обледенелых ступенек срывался куцый снег, исчезающий где-то внизу.
Самое сложное — сделать первый шаг. Первые несколько раз крысолова спасала молитва. Потом он стал доверять собственным ногам. Сейчас перебежать не получится.
— Всегда хотела там побывать. — шепнула из-за спины муза. Из ее рта тоже вырывался пар. У крысолова по коже побежали мурашки — приятные мурашки.
— Где?
— В голове какого-нибудь гения. А то все время работаю над созданием, так сказать, фундамента, но ни разу не заглядывала внутрь.
Крысолов осторожно перешагнул на следующую ступеньку. Потом еще на одну.
— Мне казалось, муза контролирует весь процесс работы. — произнес он.
— Если бы. Вы, люди, такие неблагодарные. Вам муза нужна, чтобы вдохновить и пинками отправить в путь, а потом каждый из вас про ее работу как-то забывает. И никакой от вас награды.
— Но не зря же все гоняются за музами.
— Может быть и зря. — ответила она.
Крысолов сделал еще несколько шагов. А молитвы-то забыл все. Подчистую…Мост едва заметно дрожал. Ухватиться было не за что. А падать — некуда. От ощущения опасности крысолов чувствовал себя лучше. До конца путешествия осталось совсем недолго.
А потом — что? Конец света?
Крысолов ощутил дыхание музы на собственном затылке. В этот момент (и крысолов очень четко обозначил конкретную секунду) он начал сомневаться в целесообразности конца света.
Ступенька под ногой сухо треснула. Щепки полетели в темноту. Крысолов раскинул руки, стараясь удержать равновесие. Сердце гулко застучало в висках.
— Не смей падать! — предупредила муза. — Куда я сейчас без тебя денусь?
И она была совершенно права.
Бабушка Фима оказалась в светлом коридоре шестого отдела (третий этаж).
Совершенно одна.
Вячеслава куда-то запропастилась.
Под ногами бабушки Фимы стелился древний ковер зеленого цвета с красными полосками по бокам. С обеих сторон коридора ровным рядом тянулись дубовые двери с красными табличками и золотым теснением. Бабушке Фиме не составило труда вспомнить названия табличек по порядку, с левой стороны до самого конца коридора, потом с правой стороны от конца до начала. Как-никак, бабушка Фима отдала службе в Органах сорок лет.
Кажется, здесь сменили лампы. Раньше это были стеклянные плафоны, сеющие желтый свет и размазывающие тени по углам, а сейчас поставили современные лампы дневного света, энергосберегающие, не оставляющие теням ни единого шанса. Бабушка Фима даже слегка сощурилась от внезапной яркости.
— Интересно. — Пробормотала она, оглядываясь.
Последние воспоминания о шестом отделе (третий этаж) сложились у бабушки Фимы самые теплые и приятные. Она очень любила свою работу. Многие годы бабушка Фима провела в кабинете под номером три (слева. С табличкой — "Начальник магического отдела, полковник Виноградова Фима Евгеньевна"). В ее кабинете был уютный стол, вентилятор, ваза с цветами, несколько рамок с фотографиями любимых детей, внуков и мужа, и шикарнейший шкаф с подшивками дел за много-много лет. Такого уюта, как в своем кабинете, бабушка Фима не смогла воссоздать ни у себя дома, ни на даче, ни даже в квартире свекрови.
Бабушка Фима очень скучала по шестому отделу, даже сейчас, спустя почти семнадцать лет после выхода на пенсию…
Крайняя правая дверь распахнулась, и в коридор выскочил молодой и подтянутый майор Семенцов. Тот самый, который постоянно менял цветы в вазе бабушки Фимы… Вернее, в то время она еще и не думала становиться бабушкой. Просто — Фима, для подчиненныx — Фима Евгеньевна.
Майор Семенцов выглядел привычно — с фуражкой на затылке, с расстегнутыми верхними пуговками на кителе, с лихо закрученными усиками и с букетом белых гвоздик в руке.
— Фимочка! — возопил он. — Ты же сказала, что до обеда не вернешься!
Бабушка Фима нахмурилась.
— Я?
— Фимочка! — майор Семенцов стремительно спрятал цветы за спину. — Ну, конечно, ты. Забыла что ли? Что с задержанным? Неужели так быстро доставила?
