Дедушка Ефим увидел пустоту. Такой и должна быть идеальная пустота — без границ, без света, без ощущения глубины или плоскости. Дедушка Ефим подозревал, что рано или поздно он столкнется с пустотой, он стремительно катился к ней на протяжении последних тридцати лет. От встречи с пустотой его останавливали осечки пистолета, просроченные таблетки и (один раз) не вовремя пришедшая домой теща, которая успела перекрыть газ и открыть все форточки. Но дедушка Ефим не потерял надежды. Он хотел в пустоту. Он устал жить.
Что увидела за дверью Вячеслава — неизвестно. Бабушка Фима прикрыла ей глаза рукой, чтобы не испугать.
Никак осторожно заглянул внутрь. Он знал, что увидит, и поэтому ни капли не удивился. Фантазии у людей такие предсказуемые…
— Всего лишь вечность над облаками… — прошептал господин Виноградов и сделал шаг внутрь дверного проема.
Иллюзия со звоном разбилась на миллион мелких осколков. Они заиграли бликами света, будто просыпавшиеся на пол звезды.
— Что за чушь! — бабушка Фима уперла руки в бока. — Причем здесь коридоры? И почему вы вообще взяли, что это путь к Храму?
Семен удивленно заморгал.
— Какие коридоры? Я даже не представляю, почему я подумал о своей кухне… Разве я могу выбраться через нее…
Три пары глаз уставились на тощего старика с клюкой. Дедушка Ефим не обернулся. Он не мог оторваться взгляда от пустоты. Она манила.
— Что все это значит? — спросила бабушка Фима. — И не говорите мне о Силе.
Никак пожал плечами.
— Хорошо, не буду. Каждый из вас видит тот путь, через который он может пройти. Ваше подсознание указывает вам направление к Храму. В свое время Брокк прошел по своей собственной дороге и сжег почти все мосты, чтобы никогда не вернуться. Оставил всего лишь одну лазейку, с живыми мертвецами, да и то, неосознанно.
— И что увидел Брокк за дверью?
— Там была не дверь, а стена с выступами, по которым он забрался на самый верх.
— А потом?
— Одному Брокку известно. Ходят слухи, что подсознание выбирает самую сложную тропу, преодолеть которую могут не все.
— И какая из наших троп правильная?
Никак пожал плечами:
— Может быть, все. Я проводник, а не путеводитель. Я не могу предсказать, чем закончится ваше путешествие. Дальше каждый из вас пойдет сам.
Семен задумчиво почесал затылок.
— А если я не хочу? — спросил он. — Мне, вот, подумалось только что. Это же не мое дело. У госпожи, эээ, Виноградовой есть Сила, у ее сына и у внучки, я так понимаю, тоже… а я тут при чем? Может быть, я пойду?
— Ты боишься? — хитро прищурился Никак. — Боишься того, что видишь за дверью?
Семен покосился на кухоньку. Старую, тесную, желтую от света лампы, забитую всяким хламом, давно забытую…
— Не то, чтобы…
— Тебя здесь никто не держит. — сказал Никак. — Если хочешь, я могу проводить обратно, во Мрак, где ты сможешь спокойно дождаться либо конца света, либо возвращения к привычному образу жизни. Но сначала подумай — тебе это надо? Ты действительно хочешь остаться таким, как и был? Экзорцистом неудачником, с которым даже девушка встречается из-за своих нерешенных комплексов? Будешь зарабатывать копейки, ездить на разваливающемся авто, жить с мамой и копить деньги на поход в кинотеатр? Если тебя устраивает твоя жизнь, я не против. Пойдем обратно вместе.
Никак замолчал, и наступила неловкая тишина. Даже бабушка Фима не нашлась, что сказать. Только Вячеслава возилась, пытаясь посмотреть, что происходит за дверью. Ей было очень любопытно.
— А мы… — Семен постарался собраться с мыслями. Получалось плохо и скомкано, как лист бумаги с неудачным текстом в руках отчаянного поэта. — Мы встретимся там, в Храме?
— Если вы дойдете, то встретитесь. — отозвался Никак. — Гарантий, к сожалению, нет…
— Тогда, можно, я пойду первым?
— Никто не держит. — Никак улыбнулся.
Возможно, для Семена это был самый нелегкий шаг в его жизни. Он мысленно перекрестился и переступил через порог.
Для оставшихся исчезновение Семена было похоже на тусклую вспышку света, будто Семен мгновенно сгорел, и не осталось от него даже пепла.
— С ним все в порядке? — поинтересовалась бабушка Фима. — Потому что если там будет какая-то гадость, или еще что… Вы же понимаете, что я вас потом найду. У меня много связей среди больших людей… Я тридцать лет преданно служила родине, вы понимаете, и некоторые люди просто обязаны мне по гроб жизни. Стоит мне сделать хотя бы один звонок…
— Вы идете? — мягко перебил Никак. — Не бойтесь. Это всего лишь ваши фантазии.
Бабушка Фима кивнула, взяла Вячеславу под локоть и повела ее рядом с собой. Через мгновение они обе исчезли.
Господина Виноградова не надо было ни уговаривать, ни подталкивать. Он сам заспешил к дверям, навстречу своей мечте, своим кристально чистым грезам.
Когда исчез и он, перед дверью остались стоять два пожилых человека — Никак и дедушка Ефим. Вид у дедушки был усталым.
— Вы думаете, это правильно? — спросил он.
Никак покачал головой и аккуратно прикрыл дверь. Сухо щелкнул замок.
— Мне кажется, вам просто нужно собраться с мыслями. — сказал Никак, приобнимая дедушку Ефима за плечи. — сделать последний шаг может каждый и в любой момент. Вот только не каждый знает, нужен ли ему этот последний шаг? Может быть, развернуться и зашагать в обратном направлении, туда, где раньше светило солнце? Как вы считаете?
Они пошли по огромному помещению, среди колонн, которые исчезали в темноте, а над их головами тихо кружились снежинки.
— Хотите чаю? — предложил Никак. — Я здесь очень давно, а общаться в последнее время приходиться только с призраками. Они ни черта не понимают в чае…
Крепнев хотел быстрее со всем покончить и сойти с ума.
Точнее, он подозревал, что второе уже произошло, а первого придется ждать целую вечность.
— Сейчас направо. — сказал из-за спины тот, которого звали Вором.
Крепнев повернул, хотя не видел поворота. Автомобиль наскочил на кочку, подпрыгнул, да так сильно, что Крепнев едва не пробил головой крышу.
— Осторожнее! Не дрова же везешь!
Огни фар выхватывали из темноты ровное поле. Больше ничего не было видно, кроме темноты и снежинок.
— Теперь налево. — сказал Вор.
— А ты уверен, что… — начал паренек в очках, но в этот момент автомобиль врезался в пустоту.
Что-то с треском разорвалось. Автомобиль подбросило вверх и перевернуло. Крепнев внезапно понял, что ничего не понимает. Перед глазами закружились звезды. Где-то был верх, а где-то низ… Кто-то ругался. Громыхнул выстрел. Потом автомобиль упал. Видимо, колесами вверх.
