Надоело все это. И да — она чувствовала, что очень, очень устала. Ей хотелось уже обратно, в относительную, пусть и временную, безопасность родных Мостков или эль-Саедирна, и, наконец, отдохнуть.
— Почти целый год отдыхала, — укорила она себя, заставляя себя продолжить путь. — Просто расслабилась, вот и все. Поэтому так трудно.
Коридор продолжался непроглядным мраком — последние лампады остались далеко за прошлым поворотом, что, вероятно, отражало частоту его использования. Впрочем, это был не повод разворачиваться и возвращаться, поэтому они продолжили свой путь.
Ответвления встречались редко. Около каждого из них Мист останавливалась и оценивала ситуацию с точки зрения подземца, проверяя направление и, насколько хватало слуха и чутья, степень населенности.
Около одной развилки она простояла долго, перекатываясь с пятки на мысок и стараясь принять решение сама. Ей казался более перспективным левый коридор, несмотря на то, что должен был через некоторое время закончиться тупиком. Однако тупик вполне мог оказаться и дверью.
Правый коридор был шире, и вскоре забрал вправо еще круче. Что-то в нем было такое, что Мист не хотела бы изучать и проверять. Может быть, ловушки. Может — какие-то местные обитатели, свихнувшиеся от темноты и тишины.
— И, все-таки, налево, — сказала она, про себя помянув недобрым словом Мейли.
Ее спутники без споров последовали за ней, конечно же, оставляя только на ее совести степень правильности принятого решения.
Тоннель, как Мист и предположила изначально, окончился дверью, а не настоящим тупиком. Конечно, вряд ли ее открывали в последнюю сотню лет, судя по степени того, как она просела и вросла в камень пола.
— Тут давно никто не ходит, — с сомнением сказала Тилайна. — Ты уверена, что нам сюда?
— Нет, — пожала плечами Мист, приникая глазом к замочной скважине. — Но там ходят, похоже, часто. Даже факел горит, так что тссс.
Дверь пришлось обрушить целиком — и ловить особо крупные куски, чтобы не грохотали в тишине. Возня и так вышла основательная, так что будь рядом какой стражник, дело могло закончиться стычкой. Но нет — несмотря на ощущение живых поблизости, никто так и не вылез. Мист, выйдя в коридор, сощурилась от света факела и спешно двинулась снова в сумрак слева, прячась в тенях. Коридор продолжался, и ощущение живых приближалось, пока, наконец, причина не стала понятна: по бокам появились обитые железом двери камер, во многих из которых кто-то стенал и плакал — но тихо, явно стараясь не привлекать к себе внимания.
Мист заглянула в одно из зарешеченных окошек, с трудом сдерживая рвотные позывы от гнилостного запаха немытой плоти, экскрементов и тухлой еды. Внутри, свернувшись на полу, был человек, или то, что когда-то было человеком, потому что сейчас он больше походил на хнычущую биомассу.
— Трогмортен Карре, — почти в полный голос позвала Мист. — Среди вас есть Трогмортен Карре?
— Так его наверх забрали, — прошамкал кто-то с другой стороны коридора, прижимаясь к окошку со своей стороны. — А вы кто такие, раз не знаете?
— А я вот, извольте видеть, злая ведьма, из пепельных земель посланная, чтобы своих освободить, — сказала Мист с сарказмом. — Куда еще наверх?
— В верхнюю тюрьму, — ответил ее собеседник не слишком внятно. У него, кажется, не осталось ни одного зуба, и в щеке зияла дыра, и челюсть была сломана и скверно срослась, но он даже не казался старым при ближайшем рассмотрении. Кажется, Видящие совсем не поменяли своих привычек. — Выпусти, так я расскажу.
— Так ты расскажи, и выпущу, — отпарировала Мист.
— Ты ж злая ведьма, или врешь? Тогда выпускай меня, я тоже злой, еще как злой.
— Трогмортен Карре, — напомнила Мист. — И я не только тебя отпущу, но и дам оружие.
— Верхняя тюрьма для ценных узников, — решился он, сильно щурясь на Мист. Он явно почти не видел ее во мраке, куда едва долетали слабые отсветы факела, но все равно старался. — От развилки вверх, потом налево. Она сразу над этим местом.
— А за какие такие шиши его туда отправили?
— Нужен он Серым, поет складно про Подземелья эти, будь они неладны.
— А ты кто будешь? — Мист вслепую нарисовала глиф на замке.
— Это не важно.
— Хорошо, что ты станешь делать когда я тебя отпущу? — сменила вопрос Мист.
— Пойду и убью тех, кто меня сюда засунул. Если дотянусь. Если смогу.
— Хорошее дело, — согласилась Мист и шепотом прочитала заклинание. — Тебе в помощники кого-то освободить?
— А оружие дашь, ведьма?
— Дам, — Мист отняла у Воина первый попавшийся кинжал и сунула своему негаданному информатору.
— Вот того напротив выпусти. И через две камеры мужика. Он тронутый, но могуч. Может, и завалим кого, — отозвался заключенный, пробуя кинжал на палец.
Пока Мист освобождала тех, на кого он указал, мужчина молчал, видимо, собираясь с силами.
— Ты правда ведьма, так? Тогда дай нам сил, чтобы не зря. Чтоб все не зря.
— Легко, — мрачно ответила Мист. Она достала из сумки бутылку Серого мира и сунула ему. — Пить, пока не затошнит.
Тот откупорил пробку, с сомнением понюхал, отпил, потом еще и еще, и потом с удивлением сказал:
— Может, у тебя и рескат есть еще?
— Есть, — сказала она. — А ты пользоваться им умеешь?
— Я был брат ловчий, — сказал бывший пленник. — Да только меня самого обвинили в ереси.
— Как пройти в реликварий?
— Что?
— Реликварий. Рескат за дорогу до реликвария, — предложила Мист.
Мужик сощурился, пытаясь во мраке разглядеть больше.
— Разве тебе не Трогмортен Карре нужен?
— И он. И другие ведьминские дела, тебе не важные. Рескат, — сказала волшебница твердо. — За дорогу.
— Откуда рескат?
— Меня поймали и допрашивали, — спокойно ответила Мист. — Но не очень удачно для себя.
— Встретились-таки с настоящей ведьмой, — неожиданно расплылся в страшенной улыбке бывший узник. Пустые провалы на месте зубов выглядели настолько неестественно, что, казалось, сама реальность туда проваливается и всасывается. Мист даже отшатнулась, сделала короткий шаг назад, ловя себя почти в падении.
— Мы договорились?
— Бумага есть? И грифель. Идем к свету.
Прозвучало почти как проповеди Тилайны, но думать об этом было не к месту. Мист и ее разросшаяся группа сопровождения переместились к месту под факелом, и освобожденный долго чертил грифелем на расстеленном на полу свитке с обратной его стороны, вырисовывая схему и описывая комнаты и возможные места встречи с живыми.
— И я даже знать, наверное, не хочу, что тебе там в реликварии надо.
— И не стоит, — согласилась Мист, на кончике языка которой крутился честный ответ, что идет она за мощами Святого Амайрила, которых официально не существует вовсе. Она поискала по рюкзаку и протянула негаданному помощнику аккуратно завернутый в ткань рескат. — Вот. Надеюсь, ты в самом деле умеешь им пользоваться.
— Умею, — голос бывшего ловчего даже подсорвался от восторга, словно не хватило воздуха. — Покажу им колдунью смерть, — сказал он, разворачивая оружие и берясь за него явно опытным, тренированным движением. Это было особое прикосновение, особый хват.
— Как это работает? — спросила Мист. — Почему тебе не больно?
— Рука, — объяснил он, поднимая ладонь с рескатом и поворачивая так и сяк в свете факела. Его рука похожа на руки марионеток, которых производили для своих целей Раджехог и Карн: с серо-синими линиями, покрывающими ее вместо нормальных едва видимых сосудов. — Видишь шрамы? Тут выжжены нервы. Я ничего не чувствую несколькими пальцами и частью ладони. Поэтому у каждого ловчего свой захват, у кого как легло омертвение.
— Вообще-то, — с оттенком отвращения сказала Мист. — Это некромантия с применением технологий Ардоры, судя по тому, как это выглядит. Кто вообще допустил использование таких вещей в церкви Эйна?
— Святой Фофей создал первых ловчих, — сказал он. — Погоди. Ты говоришь, это все … ересь? Да откуда тебе, ведьме, такое знать?
