новичок, ты не понимаешь рисков...
«Риски? Это я рискую, я ставлю на кон все свое будущее...
«Забавно,» сказал Гриффин. «А я-то думал, что Общество Гермеса — это твое будущее».
Ты понимаешь, о чем я.
«Да, это совершенно ясно.» Гриффин скривил губы. В этот момент он был очень похож на их отца. У тебя такой сильный страх перед свободой, брат. Это сковывает тебя. Ты так сильно отождествил себя с колонизаторами, что считаешь любую угрозу для них угрозой для себя. Когда же ты поймешь, что не можешь быть одним из них?
Хватит отмахиваться, — сказал Робин. «Ты всегда отнекиваешься. Когда я говорю о своем будущем, я не имею в виду шикарную должность. Я имею в виду выживание. Так скажи мне, почему это важно. Почему сейчас? Почему именно сейчас?
«Робин...»
«Ты просишь меня поставить свою жизнь на кон ради невидимых», — огрызнулся Робин. И я просто прошу тебя назвать мне причину».
Гриффин на мгновение замолчал. Он оглядел комнату, постукивая пальцами по столу, а затем сказал очень низким голосом: «Афганистан».
«Что происходит в Афганистане?»
«Разве ты не читаешь новости? Британцы собираются втянуть Афганистан в свою сферу влияния. Но есть планы, как сделать так, чтобы этого не произошло — и я не могу тебе об этом рассказать, брат...
Но Робин рассмеялся. «Афганистан? Правда?
«Это смешно?» спросил Гриффин.
«Ты все говоришь», — сказал Робин, пораженный. Что-то в его сознании разбилось — иллюзия, что он должен восхищаться Гриффином, что Гермес вообще имеет значение. «Это заставляет тебя чувствовать себя важным, не так ли? Вести себя так, будто у тебя есть рычаги влияния на мир? Я видел людей, которые действительно дергают за рычаги, и они совсем не похожи на тебя. Им не нужно бороться за власть. Они не устраивают глупых полуночных ограблений и не подвергают опасности своих младших братьев в дикой попытке получить ее. Она у них уже есть».
Глаза Гриффина сузились. «Что это значит?»
«Что ты делаешь?» потребовал Робин. «Действительно, Гриффин, что ты вообще сделал? Империя все еще стоит. Бабель все еще там. Солнце встает, а Британия все еще держит свои когти повсюду в мире, и серебро продолжает поступать без конца. Все это не имеет значения».
«Скажи мне, что ты на самом деле так не думаешь».
«Нет, я просто...» Робин почувствовал острый укол вины. Возможно, он говорил слишком резко, но его мнение, как ему казалось, было справедливым. «Я просто не вижу, чего все это может достичь. И ты просишь меня отказаться от многого взамен. Я хочу помочь тебе, Гриффин. Но я также хочу выжить».
Гриффин долго не отвечал. Робин сидела и смотрела на него, чувствуя себя все более неуютно, пока он спокойно доедал последний пастуший пирог. Затем он отложил вилку и тщательно вытер рот салфеткой.
Знаешь, что самое забавное в Афганистане? Голос Гриффина был очень мягким. Британцы не собираются вторгаться туда с английскими войсками. Они собираются вторгнуться с войсками из Бенгалии и Бомбея. С афганцами будут сражаться сепаи, точно так же, как они сражались и умирали за них при Иравади, потому что у этих индийских войск та же логика, что и у тебя, а именно: лучше быть слугой империи, жестокое принуждение и все такое, чем сопротивляться. Потому что это безопасно. Потому что это стабильно, потому что это позволяет им выжить. И вот как они побеждают, брат. Они натравливают нас друг на друга. Они разрывают нас на части».
Я не ухожу навсегда, — поспешно сказал Робин. Я просто... я имею в виду, пока не закончится этот год, или пока все не уляжется...
«Это не так работает,» сказал Гриффин. Ты либо в игре, либо нет. Афганистан не ждет».
Робин тяжело вздохнула. «Тогда я ухожу.»
«Очень хорошо.» Гриффин бросил салфетку и встал. Только держи рот на замке, ладно? Иначе мне придется приехать и увязать концы с концами, а я не люблю беспорядок».
Я ничего не скажу. Даю слово...
«Меня не очень волнует твое слово,» сказал Гриффин. «Но я знаю, где ты спишь».
Робин ничего не мог на это сказать. Он знал, что Гриффин не блефует, но также знал, что если Гриффин действительно не доверяет ему, то живым в колледж он не вернется. Они долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова.
Наконец, Гриффин покачал головой и сказал: «Ты заблудился, брат. Ты — корабль, дрейфующий в поисках знакомых берегов. Я понимаю, чего ты хочешь. Я тоже искал этого. Но родины нет. Она исчезла». Он остановился рядом с Робином на пути к двери. Его пальцы легли на плечо Робина и сжали его так сильно, что стало больно. Но пойми это, брат. Ты ходишь под ничьим флагом. Ты волен искать свою собственную гавань. И ты можешь сделать гораздо больше, чем просто плыть по течению».
Горы будут рожать, родится один смешливый мышонок.
Гораций, Ars Poetica, перевод. Э.К. Уикхем
Гриффин выполнил свое слово. Он больше никогда не оставлял записок для Робина. Поначалу Робин был уверен, что Гриффин просто возьмет время, чтобы подуться, прежде чем снова приставать к нему с мелкими, более рутинными поручениями. Но неделя переросла в месяц, который превратился в семестр. Он ожидал, что Гриффин будет более злопамятным — по крайней мере, оставит прощальное письмо с упреками. Первые несколько дней после их разрыва он вздрагивал каждый раз, когда незнакомец смотрел в его сторону на улице, уверенный, что Общество Гермеса решило, что лучше завязать с этим делом.
Но Гриффин полностью отстранился от него.
Он старался, чтобы совесть не мучила его. Гермес никуда не собирался уходить. Всегда будут битвы. Они все будут ждать, когда Робин будет готов присоединиться к ним, он был уверен. И он ничего не сможет сделать для Гермеса, если тот не останется в экосистеме Бабеля. Гриффин сам сказал, что им нужны люди изнутри. Разве это не достаточная причина, чтобы оставаться там, где он есть?
Тем временем шли экзамены третьего курса. В Оксфорде экзамены в конце года были весьма торжественным событием. До последних лет предыдущего века экзамены viva voce — устные опросы, проводимые публично для толпы зрителей, — были нормой, хотя к началу 1830-х годов обычная степень бакалавра требовала только пяти письменных экзаменов и одного экзамена viva voce на том основании, что устные ответы
