— Проезжайте, господин капитан, добро пожаловать в Гойю.
Створку ворот приоткрыли шире, и фон Крисп проехал под неусыпными взорами еще пятерых алебардистов.
Службу здесь несли согласно обстановке, и капитану, как человеку военному, приятно было видеть это.
Отдельно от остальных у подъемного механизма стоял солдат с обычным плотницким топором, перед ним, касаясь деревянной колоды, проходил натянутый канат, удерживавший тяжелую кованую решетку. Острые зубцы ее выглядели весьма грозно. В случае если бы в город попытался наскоком прорваться конный отряд, чтобы пожечь дома и амбары с провиантом, эта решетка в момент отсекла бы злоумышленников.
На улицах города гражданских жителей было меньшинство, а все военные куда-то спешили, будь то пара усатых пехотинцев-копейщиков под командованием молодого капрала или группа кирасиров, ведущих на поводу лошадей. Видимо, те, кто хотел уехать, уже покинули город, из экипажей остались лишь тяжелые телеги для перевозки каменных ядер и метательных орудий. Капитану повстречалась вереница из трех таких телег, они везли каноны — двулучные катапульты.
Первый же солдат, к кому обратился фон Крисп, сообщил господину капитану, что штаб находится на Центральной площади и пройти туда просто, поскольку все улицы внутри крепости сходятся к ее центру. Промахнуться оказалось трудно, ведь главные улицы были завалены навозом, который не успевали убирать.
На площади, куда вскоре прибыл фон Крисп, он обнаружил огромное количество солдат самых разных полков и просто ополченцев — тысяч пять, не меньше. Судя по всему, здесь формировались выдвигавшиеся на юг маршевые отряды. Если реестровые солдаты вооружались как положено, то ополченцы радовались тому, что у кого было, — топорам на длинной рукоятке, ржавым кавалерийским мечам, охотничьим арбалетам, а то и просто палкам с примотанными кусками крупных цепей — получалось подобие кистеня.
Все ополченцы были обеспечены щитами из досок, стянутых тряпочными бинтами, промоченными в соленой воде. Весил такой щит побольше штатного, зато стоил недорого и не требовал для изготовления драгоценного железа.
Капитан отметил, что кавалерии здесь не было, впрочем, едва ли на площади хватило бы места еще и для лошадей.
Штаб он определил сразу, тот находился в самом важном и большом здании на площади, прежде в нем находилась ратуша, теперь же рядом с гербом города висел герб императора Рамбоссы Лучезарного.
Несмотря на опасения, капитан нашел куда пристроить мардиганца. Специально приставленный солдат следил за тем, чтобы коновязь у штабного крыльца не занимали лошади случайных людей. Оставив жеребца, фон Криспу, чтобы пройти в штаб, пришлось снова предъявлять приказ генерал-графа Штейнбера. После этого его пропустили внутрь, и дежурный капрал проводил его до совещательного зала, где и находился командовавший всеми прибывающими подкреплениями герцог Хотторн.
Герцог оказался высоким седым человеком лет шестидесяти. Он выслушал доклад капитана, произведя на него хорошее впечатление. Видимо, в такую глушь из столицы его выслали за какую-то провинность, выгнали, но доверили важнейшую цитадель на границе с неспокойными провинциями.
— Завтра утром я уже составлю для вас приказ, капитан, а пока — на словах. Вам надлежит выдвинуться далее на юг, до городка Арум, это два дня ходу. Дороги охраняются нашими постами, такого безобразия, как вы описывали, там нет. В Аруме остались арсеналы, здесь же мы все уже истратили.
— Разрешите вопрос, ваша светлость...
— Спрашивайте.
— Чего нам ожидать? К чему готовиться?
— Сейчас из-за Тивира рвется мурпаза Эльдерсай с двадцатью тысячами всадников, это передовой туранский отряд. Берега Тивира лесисты, поэтому пока там успешно действует полковник-барон Литвар, у него пять тысяч пехоты и шесть сотен сборной кавалерии. К сожалению, ему приходится отбиваться и от летучих карсаматских отрядов, которые проникли на побережье, чтобы соединиться с туранскими войсками. В Аруме вам дадут более полную информацию, сюда она приходит с опозданием.
— И последний вопрос, ваша светлость.
— Полагаю, что самый неприятный для меня, — грустно усмехнулся герцог.
— Ночью на нас напала какая-то тварь... В темноте утащила лошадь.
— Только лошадь?
— Да, ваша светлость.
— Где это произошло?
— На холмах, в одном дне пути.
— Да, я знаю, где это. — Герцог обернулся и позвал: — Мессир Агеллон!
От группы беседовавших у стола военачальников отделился человек с длинными волосами и в черном просторном одеянии, из украшений на нем был только оправленный в белое серебро крупный фиолетовый камень на серебряной цепи. Борода и усы подошедшего были подстрижены и завиты, как у дворянина, однако глаза выдавали человека, далекого от утех светской жизни.
— Мессир, это капитан фон Крисп, у него есть что вам рассказать, а я пойду.
— Говорите, — негромко произнес Агеллон, когда герцог ушел.
— Мессир, я видел, как пробудилось кладбище огров.
— В ущелье Гаррота?
— Так точно, мессир.
Агеллон вздохнул и понимающе кивнул.
— Когда-нибудь это должно было случиться, нельзя на таком месте устраивать постоялый двор. Что вы видели?
— Там был огонь, такой яркий, что слепило глаза. Он полыхал, словно карстовая соль в пламени, а раскаты грома были такими, что дрожала земля.
— Не могли ваши люди повредить гробницу?
— Едва ли, мессир, все были при мне, а гулять в таком месте не каждый отважится.
— Это так. Что еще?
— Я видел... Одним словом, наверное, это были призраки, они раскачивались между деревьев и, мне показалось, повторяли слово «отмщение».
— Значит, ущелье Гаррота теперь закрыто, это главная новость и очень важная. Что еще?
— На холмах неизвестная летающая тварь утащила у нас лошадь.
— Почему вы думаете, что летающая?
— Сначала она кричала и кружила над нами в темноте, потом замолчала — и раз, утащила лошадь.
— И вам, конечно, интересно, что это такое? — невесело усмехнулся мессир Агеллон.
— Тут не до интересу, мессир, знать бы, с чем имеешь дело и как можно от этого защититься.
— Скорее всего, это была калхинуда. Круг Хиввы дал трещину, оттуда могли проскочить одно-два чудовища.
Капитану показалось, что в «одно-два» мессир и сам не очень верит.
— А бороться с ним можно только огнем, никакая сталь их не берет.
В пяти милях к западу от Гойи на лесистом холме в кустарнике сидели двое наблюдателей-карсаматов. Они смотрели на едва пробитую в густой траве дорогу, по которой должны были возвратиться всадники сабдая Гаругая. Он поклялся привезти в сумке голову убийцы эрмая Теллира, но вот уже третий день от него не было ни весточки, а полторы сотни его воинов исчезли.
