Я удвоил свои усилия, сосредоточившись не на тех, кто вцепился в орущих солдат, а на тех, кто мчался вперёд. Их нужно было останавливать.
— Кар-р-р-р! Сзади! Сзади! Кар-р-р-р! — хрипло заорал тот же ворон, сделав вираж над нами.
Я оглянулся. По полю, взметя снежную пыль, к нам неслись три огромных, чёрных как смоль твари. Это были кабаны, только размеры у них были как у внедорожников, а тела покрыты поблескивающим панцирем. Огромные клыки в руку величиной угрожающе торчали вверх.
Монстров заметил не только я. Две дорожки трассеров от установленных на бронетранспортёрах КПВТ плеснули по кабанам. Твари дёрнулись от четырнадцатимиллиметровых пуль, но не остановились, только начав петлять. Явственно ощутились щиты, окружавшие монстров. Расстояние быстро сократилось. Кабаны врезались в нашу позицию, разметав мешки с песком, людей и нежить. Один из них врезался в борт бронетранспортёра, отчего металл лопнул. Тварь низко заревела и полоснула клыками по машине, с треском распарывая колёса.
Непрерывно орала охрипшим голосом рация, выплёскивая из эфира команды вперемешку с руганью. Похоже, ситуация складывалась крайне неудачно.
Я собрал силу и ударил по монстру. По сминаемому призрачному щиту прошлась бледная волна. Зверя отбросило к броневику. Рядом ухнул из РПГ какой-то солдат. Пущенный в упор заколдованный снаряд ослепил ярким белым пламенем. Промаргавшись, я увидел, как панцирный кабан дёргается в луже чёрной крови, роняя из разорванного брюха скользкие потроха.
Ещё одного достал, когда он кинулся на позицию станкового гранатомёта. Чудовище и так уже было изрядно поранено удачными попаданиями. Мой удар по этому живому танку оторвал переднюю ногу. Тварь взревела и хромая направилась ко мне, но попала под огонь сразу трёх крупнокалиберных пулемётов, которые добили её.
Остался только один. Глаза нашли его, уходящего с поля боя, и прикрывающего собой худощавого подростка. Их уже было недостать. Одинокая пулемётная очередь взметала пыль около беглецов. Импульсы тоже не причиняли вреда. Раскрывшийся демон-некромант поставил хороший щит, а я уже был измотан. Не помогали даже «Канители». Конечно, если бы я снова посвежел, как перед боем, то справился бы. Проломил барьер и поджарил бы уродов. Если бы, да кабы.
Мертвяки, дойдя до тыла позиций, развернулись и снова ударили. Но их уже было гораздо меньше, и потому солдаты, кто смог выйти из рукопашной схватки целым, сбились в тесную кучу и более успешно отстреливались от нежити.
Голос по рации что-то орал про перехват и про координаты, про то, что запоздали ублюдки, но в шуме боя слова были не очень хорошо различимы. Лишь услышав шум приближающихся вертолётов, понял, что будет дальше. А тем временем странная пара из тонкой фигурки и здоровенного чёрного зверя вошла в лесополосу. Но дальше пройти им было не суждено. Серые, отошедшие ко сну тополя вздрогнули, когда на них обрушился ураган неуправляемых реактивных снарядов, сорвавшихся с четырёх вертушек.
Две пары МИ-24 плавно развернулись и стали поливать место спаренными тридцатками. Тучи серой пыли, поднятые НУРСами, засверкали частыми бело-голубыми вспышками заколдованных снарядов.
— Мертвы, — прошептал из внутреннего кармана куртки Полоз.
— Помог бы, чем просто факты констатировать, — зло выдавил из себя я.
— Я помогал, — невозмутимо прошипел змей.
— Чем?
— Не давал поднять новых мертвецов.
— Спасибо, — осознав суть сказанного, ответил ему я. — Спасибо.
Снова зашипела рация.
— Цель ликвидирована. Повторяю, цель ликвидирована, — произнесла она голосом Александры, — Активность отсутствует. Биополя погашены до нуля.
Сзади подошёл Белкин. Он проводил взглядом улетающие вертушки и только потом заговорил.
— Его ждали, встречали.
— Я уже понял.
— Кто-то собирает всех отморозков под своё крыло.
— Да наверное, — ответил я и добавил, — Я уже видел похожих тварей.
— Зомби?
— Нет. Чёрных. Недавно, когда со свалки возвращались, и в лагере, когда теракт был.
— Думаешь, причастны те же сущности?
— Уверен.
— Хрено-о-ово, — протянул начальник.
— Поживём-увидим, — ответил я, глядя на перепаханную снарядами лесополосу.
— Я не хочу больше, — проговорила Анна, сидя на краю кровати с поникшим взглядом.
— Ты о чём? — спросил я, застёгивая рубашку.
— Не хочу быть в боевой группе, — ответила она, взяв с прикроватного столика зарядник для телефона.
Целительница стала скручивать провод медленными движениями, глядя в какую-то точку перед собой.
— Я не воительница, я просто женщина. Я не хочу бегать по непонятным местам и потом выливать из галош кровь вперемешку с грязью.
— Уходишь?
— Да. Я созвонилась с людьми. Мне предложили место в санатории. Буду всяких пенсионеров в чувство приводить. И берегини рядом.
— Ты так сильно их любишь?
— При чём тут любовь, — начала девушка, оторвав взгляд от пола, — Они не люди, это понятно, но с ними легко. Они не лгут просто так, не хвастаются тряпками, не хают других, не отбивают друг у друга мужчин. Все просто и ясно. Если могут помочь — обязательно помогут. Если нет, то так и скажут, объяснив почему. Нет этих криков о превосходстве, фальшивых заверений дружбе. Они просто…
Аня замолчала, подбирая нужные слова.
— Они лучше нас.
— У нас тоже нет фальшивых, — тихо возразил я.
— Я знаю, поэтому никого не гоню из своего дома, ни тебя, ни этих упёртых как бараны Кузнецова и Фотиди, ни беспардонную Белкину, ни мрачную пессимистку из мира мёртвых. Вы все настоящие. Даже домовой и кошатина. Я просто не создана для беготни по бездорожью.
В дверь без стука вошла упомянутая Белкина.
— Упадническим настроением на километр веет, — заговорила она с порога. — Но суицидом не пахнет, значит, либо нужно пить коньяк, либо менять работу. Ты что выбрала?
— Смену работы, — ответила Анна.
— Насильно мил не будешь, — вздохнула Александра. — Но не за этим пришла. Отец собирает. У нас пригласительные в первый ряд на грандиозное шоу.
— Вместе с ОМОНом? — спросил Всевидящую я.
— Не совсем, но власти хотят перестраховаться, подставив нас под возможный первый удар.
— Они думают, мы справимся?
— Там не многим дано думать о чем-то, кроме своей шкуры и своего кошелька. А некоторым, вообще, не дано.
— Я не поеду, — тихо произнесла Анна.
— Я так и поняла. Оксана тоже не хочет. Она поможет тебе по дому. Видите ли, боги будут ей напоминать о рабском положении в этом мире. Ей лишь бы поныть о бренности всего сущего и хреновости жизни после смерти. Мол, на кладбище ей прогулы ставят, а как предложишь добить, чтоб не мучилась, так сразу бежит тонуть в ванной и, типа, не слышит.
