– Ты моя дочь, – произнес он. – В тебе течет моя кровь. Мы можем бороться с этими тварями. С трудом, не всегда побеждая сразу, но можем. Более того, пока я был в беспамятстве, именно ты держала лес под защитой. Так что низкий тебе поклон за это.
– Нет, не может быть, – заупрямилась старуха. – С тобой-то она почти справилась!
– Потому что кто-то выболтал ей мое тайное имя, – нахмурился колдун и сердито посмотрел на Параскеву. – Если бы Рыжик не укусил меня тогда, и не появился бы новый оборотень, чье имя никто не знает, сегодня я не сидел бы тут рядом с вами. А ожерелье, – колдун погладил металл, – защищает меня по велению моей матери от тех, кто, желая мне зла, знает, как меня зовут. И в этом, пожалуй, его главная ценность.
Нора, сидевшая до этого довольно спокойно, поднялась и пошла в угол к груде книг. Порывшись там немного, она принесла тоненький розовый блокнотик с фотографией белокурой куклы на обложке. Она положила его на колени колдуну и нетерпеливо тявкнула.
– Это мы нашли у тебя в кармане брюк, – прокомментировала произошедшее Параскева.
Илья бережно взял в руки блокнот, практически утонувший у него в ладонях, и прошептал: – Как я мог забыть. Это дневник маленькой девочки, урожденной ведуньи, которая тоже стала жертвой Алины. Она помогла мне превратиться в оборотня и выбраться из квартиры.
Он открыл первую страницу, на которой крупным детским почерком были старательно выведены слова.
«Эта дневник Маши Сыромятовой. Пыстароним не читать»
Маша очень любила окружающий мир и всегда считала, что мир относится к ней так же. Главное – соблюдать простые правила. Ведь если не сгонять пчелу с цветка, она тебя не ужалит. И если не злить собаку, она тебя не укусит. Но правила для животных, к сожалению, мало имели отношения к миру людей.
Первое, что помнила Маша, это яркий слепящий свет. Он бил ей в глаза. И от этого приходилось жмуриться. Но она изо всех сил старалась открыть глаза. Потому что знала, ее мамочка в опасности. А они не хотели открываться и слезились. И тут хлопнула дверь.
– Пожалуйста, прекрати, – плакала ее мама – не надо, хватит. Она же ребенок!
Раздался звук удара. Затем где-то посыпалось битое стекло.
– Не смей бить мою маму! – хотела закричать Маша.
Но вместо слов вышло какое-то жалкое всхлипывание. Маша вдруг поняла, что не в силах даже пошевелить рукой. Мир вокруг был тяжелым и непривычным. И ей еще только предстояло его освоить.
– Утихомирь свое отродье! – послышался пьяный голос отца. – Повесила мне на шею ребенка, гадина! Всю жизнь сломали!
Снова послышался звук удара.
– Не надо! Нет! Не надо! – ее мать уже кричала, пытаясь защититься от сыплющихся на нее ударов.
И тут Маше удалось распахнуть глаза. Она увидела через прутья детской деревянной кроватки, как мужчина заносит ногу над женщиной, лежащей на полу. И еще она увидела глаза этой женщины. Та смотрела на детскую кроватку. И в этих глазах ясно читалась боль и отчаянное желание защитить. Пусть даже и ценой собственной жизни.
– Нет, – одними губами прошептала Маша.
Мужчина вдруг осел на пол и схватился за сердце.
– Уходи, – Маша поняла, что мужчина на нее смотрит.
Но глаза опять стали слезиться. И она почти не видела его лица. Только какое-то мутное белое пятно.
– Не нужны вы мне обе! – прокричало пятно. – Ухожу я от вас!
Человек с трудом поднялся и, шатаясь, двинулся к выходу. Стукнула входная дверь. Затихли шаги.
– Маленькая моя, – заплаканная женщина с разбитым в кровь лицом склонилась над кроваткой. – Я тебя никому не отдам. Всегда будешь со мной. Обещаю.
– И я обещаю, – хотела сказать Маша.
Но у нее ничего не получилось. Глаза закрылись сами собой. И чей-то бесстрастный голос выдохнул ей в ухо: рано, еще слишком рано.
– Действительно, рано. Надо набираться сил, – подумала Маша.
Мама взяла ее на руки, и малышка уткнулась носом в теплую, пахнущую молоком грудь.
3 года
Маша крепко держала маму за руку. В этот теплый, даже слегка душный после дождя летний вечер они как обычно гуляли в сквере. Вот только мамочка была очень грустной. Наверное, из-за работы. Маша случайно услышала, как мама разговаривала на кухне с подругой.
– Опять уволили, – плакала мама.
– Из-за больничного? – спросила подруга.
– Формально мне просто влепили три выговора задним числом. Вроде, за несделанные задания. Но ты же знаешь, дело именно в том, что малышка растет и постоянно болеет. Я уже так старалась. Работу на дом брала. Но начальник говорит, ему нужен сотрудник, работающий в офисе, а не на дому.
– Маруська, послушай меня, просто прекрати искать работу по специальности. Найди что-нибудь вроде уборщицы, но поближе к дому. И деньги заработаешь, и с ребенком будешь рядом. А так от голода скоро помрете.
Мама сказала что-то неразборчивое, похоже, соглашаясь с подругой.
И вот теперь они гуляют в любимом сквере рядом с домом.
Маша старательно вышагивает рядом с непривычно молчаливой мамой, стараясь обязательно стукнуть ногой по попадающимся на дороге лужам. Но мама, погруженная в мысли, даже не пытается ее за это поругать. Они дошли небольшой квадратной площадки со всех сторон окруженной скамейками.
– Иди, побегай, – подтолкнула ее мама.
Маша сделала несколько шагов вперед и увидела мужчину, как обычно сидящего на скамейке напротив. Он читал какой-то буклет. Но Маша прекрасно знала, что он поглядывает из под очков на маму. Он делал так всегда. Вернее почти всегда. В последнее время их прогулки на свежем воздухе очень часто совпадали. Решение пришло к Маше внезапно. Словно бы ниоткуда. Она поняла, как можно защитить мамочку. Остальное было сделать легко.
Разбежавшись, Маша пронеслась рядом со скамейкой, где сидел мужчина. Ее нога нечаянно запнулась, и ребенок растянулся недалеко от листающего книгу человека. Горький плач малышки вывел маму из раздумий.
– Маленькая моя, – она бросилась к Маше.
Но мужчина успел подскочить раньше. Он уже держал заливавшуюся плачем девочку на руках. Из содранной коленки закапала кровь.
– Боже, почему она так кричит? – Машина мама готова была зарыдать сама.
– Не беспокойтесь, – мужчина продолжал держать ребенка. – Думаю, что девочка просто испугалась. Но, может, стоит на всякий случай отвезти ее в травмпункт?
– Пожалуйста, помогите поймать машину, – мама с мольбой посмотрела на человека.
– Я отвезу вас на своей.
Так у Маши появился папа. Правда сначала она называла его дядя Степа. И ей было все равно, что заботливые старушки под окнами квартиры, говорили, что он ее матери в отцы годится, а ей в дедушки. Мама теперь могла не работать. И целыми днями заботилась о ней. А еще мама очень похорошела и стала много улыбаться.
