— Я… — До меня дошло: сейчас очень даже может подойти моя очередь оправдываться.
— Кто подслушивает, ничего хорошего о себе не услышит, — наставительно произнес Орсег.
— Я заметила, — буркнула я, устало отворачиваясь. На что я, собственно, надеялась? Что мне будет позволено качать права, доказывать свою правоту и право на самостоятельные решения? Глупо все это. И по-детски.
— Не злись, Госпожа, — примирительно произнес страж, усаживаясь рядом.
— Угу.
— Правда, не сердись. Разве я неправду про тебя сказал?
— Ты!..
— Ашатан, — предупреждающе проговорил Орсег. — Только честно — разве я неправ? Ашатан?
— Прав, — не выдержав, отмахнулась я. Чтоб ему пусто было, при каждом удобном случае произносит мое имя, будто других аргументов нет! Хотя этот самый действенный, не зря его для допросов применяют. — Ты же обещал так не делать!
— Не сердись, Госпожа, — в который раз повторил страж. — Прости.
Я вздохнула и выдохнула, пытаясь заставить себя успокоиться. И бросилась в безнадежный спор.
— Послушай, вот ты говоришь, я веду себя как ребенок, но как я еще могу себя вести, если ты контролируешь каждый мой шаг и поминутно за меня решаешь!
— Не каждый, Госпожа, — усмехнулся страж. — Кроме твоих выходок в Доме Заклятых, могу тебе напомнить, как ты запретила убивать этого… как его, Куарта. Я же послушался? И в столице я слушался тебя всю неделю.
— А в Варусе, стоило на полчаса оказаться без присмотра, просадил половину моих денег на собственную глупость! — подхватила я.
Здесь покраснел страж.
— Хорошо, Госпожа, ты права. Когда я попадаю в город, я становлюсь так же глуп и доверчивым. Как ты в лесу.
— Ага!
— И во искупление своей вины я согласен в городе не отходить от тебя ни на шаг и во всем слушаться, — продолжил он, ехидно усмехаясь.
— Ты просто самый мерзкий тип из всех, кого я когда-либо!..
— Тише, Госпожа, не кричи, — попросил этот подлец. — Я так понимаю, мы помирились?
— Да ты в своем уме?
— Мы помирились, Ашат?…
— Да! — завопила я еще громче, чем до того. Какое мне дело, что о нас решат его родители и соседи. Что решат родители, не знаю, а вот соседи… да…
Но я действительно больше не сердилась, а возмущалась только привычке стража называть меня по имени каждый раз, когда я, упираясь, отказывалась признавать очевидное. Может, я еще хочу поупрямиться?
Страж тут же поднялся и пошел к двери, настоятельно порекомендовав мне немедленно лечь спать, чтобы отдохнуть как следует. Такие потрясения — не шутка даже для очень выносливых людей. И даже для стражей или Заклятых.
Я только рукой махнула. Выяснение отношений определенно не удалось: предмет спора сам собой потерял значимость.
— Да, Госпожа, — в дверях повернулся ко мне страж. — Не думай, пожалуйста, что я тебя не уважаю. Это не так.
— Госпожа!
Я с трудом подняла голову от подушки. На дворе был день, и в приоткрытую дверь заглядывал страж. Нет, у него есть хоть какое-то представление о приличиях?
— Чего тебе?
— Завтракать будешь? Пора вставать.
— Завтракать? — через силу повторила я. — Вставать?… Ты с ума сошел.
— Так устала? — посочувствовал страж.
— Не то слово, — с трудом выдохнула я, наконец сообразив, в чем причина этой страшной слабости.
— Тогда отдыхай.
— А сбор? — неохотно вспомнила я.
— Не бойся, Госпожа. Сбор откладывается. Один из стражей не явился, вот его ждем.
— Но нам надо спешить! — встрепенулась я.
— Не бойся. Завтра в любом случае начнем, даже если не явится. До завтра у нас вполне есть время. Спи.
— Нет у нас времени, — устало проговорила я и, видимо, заснула.
В следующий раз я проснулась сама, ближе к вечеру. Встав, одевшись и умывшись, я пошла на поиски стража и завтрака. Или уже ужина? По времени, наверное, ужина, но я привыкла первую еду называть завтраком. Это создавало языковые трудности весной, когда я просыпалась после заката.
В доме никого было, и я с трудом нашла стража во дворе.
— А, Госпожа! Есть будешь?
— Ты еще спрашиваешь!
— Тогда идем.
За обедом (ужином) нам никто не прислуживал, не было и родителей стража.
— Орсег! — сказала я, закончив есть. — А где твои родители?
— Как где? Работают.
— Ра-бо-та-ют?
— А как же, Госпожа? Думаешь, в лесу не надо работать, только в городе? Или потому, что ты не добралась до своего задания, остальные могут отдыхать?
— Я не думала об этом…
— Так подумай.
— Уже, — решительно проговорила я. — Пойдешь со мной?
— Куда, Госпожа? — подозрительно спросил страж.
— Работать, — усмехнулась я.
— Но я же объяснял тебе, Госпожа… — с видом человека, у которого вот-вот лопнет терпение, начал страж.
— Я и не предлагаю сейчас идти в Варус, — отмахнулась я. — Предлагаю всего лишь с пользой потратить имеющееся время. — Эту фразу я закончила мерзкой ухмылкой, и бедняга пошел за мной в мою комнату, не зная, что и помыслить.
В комнате я сунула ему в руки мою сумку и велела держать на весу, пока я в ней роюсь. Искомое все никак не находилось, и я уже начала паниковать, когда страж предложил конструктивное решение: вывалить все содержимое. Что мы и сделали. Оказалось, нужный конверт запутался в других вещах, вот я его и не смогла выловить.
— Приступим? — улыбнулась я, усаживаясь на стул.
— К чему, Госпожа? — осторожно спросил Орсег, оседлывая прикроватную тумбочку.
— К подготовке к заданию, конечно. А то придем в Варус, и даже не будем знать, что там делать.
— А-а, вот ты о чем, Госпожа. Если хочешь, давай, приступим.
— Значит, так, — проговорила я, срывая печать. — Что у нас есть?… Это, — я отложила в сторону бумагу, — очередная королевская грамота, ничего интересного.
— А что в ней?
— Деньги, — коротко пояснила я. — На задание. Только тебе будет сложно их спустить в какой-нибудь гостинице, потому что этой грамотой мои расходы признаются расходами короля.
— Госпожа! — взмолился страж. — Ты теперь будешь мне все время напоминать?
— Потом, — отмахнулась я, продолжая осмотр. — Это — план города. — Я развернула бумагу. — Угу, угу, угу… здесь отмечены здания, подчиненные нашему ведомству. Вот гостиница, вот харчевня, вот наш клуб, вот здесь собираются стражники — в случае чего их можно будет привлечь… Знаешь, пусть эта карта будет у тебя.
— Пусть, — удивившись, согласился страж.
— Так будет безопасней, — туманно пояснила я. Если честно, я и сама не знала, почему. Может быть, потому что часть значков на карте явно не предназначена для посторонних глаз. Меня можно схватить и обыскать, стража — наверняка нет.
