— Тэлдрин не прислал бы к нам офицера-женщину, если б всерьез опасался штурма, — заметил синтафец. — Верно я говорю, сержант?
— Верно-то верно, — ир-Симейн задумчиво пожевал губу, — да только это как посмотреть. Видно, не глянулись вы чем-то нашему Хитрюге Хэйлигу, эрна прапорщик, раз уж он вас к нам сюда засунул. Опять же, прошу прощения, посвященная.
— Не извиняйтесь, ир-Симейн, — Грэйн прищурилась на закатное солнце и устроилась поудобней. — Командир предполагает, а решает все равно Локка, так что… Одолжите-ка мне лучше трубочку! Что-то думается мне, на ночь глядя они не начнут.
— Не, это точно. Побегают, как стемнеет, понизу, постреляют, чтоб мы тут не захрапели, а так будут утречка ждать, змеиного часа.
— Наверняка, — подтвердил один из шурианских стрелков.
— А как шурии все полягут, так и пойдет потеха, — продолжал сержант, набивая для Грэйн трубку. — Ну, так пока солнышко не встанет, мы поотстреливаемся, а там и змеюки наши подползут, — и дружески хлопнул по плечу соседа-Третьего. — И цапнут гов… прошу прощения, эрна! — заср… э-э…
— Я поняла, поняла, — ухмыльнулась эрна Кэдвен. — Да не стесняйтесь вы так, сержант. Мы с вами не в Эйнсли на Парадной площади. А то я сама в гарнизоне не служила? О, благодарю! — она взяла протянутую трубку и с удовольствием затянулась, полуприкрыв блаженно глаза. Все ее офицерские функции свелись к начертанию рун на прикладах винтовок и пресловутому поднятию боевого духа. Никто из добровольцев и не ждал, что Грэйн начнет вдруг командовать, а сама она прекрасно понимала, что незачем лезть в сложившиеся иерархические отношения в отряде. Она б тут накомандовала! Но, к счастью, есть сержант, а засевшим на равелине стрелкам и впрямь хватает одного только присутствия рядом «настоящей ролфийской офицерши»! «Этакое диво — и к нам!» — читалось на всех без исключения физиономиях вокруг.
— Вы, эрна, главное, к нам поближе держитесь, когда полезут, да особо не высовывайтесь, — посоветовал ир-Симейн. — А уж мы прикроем. А пока не началось… эрна, может, расскажете, как там дома-то делишки? Вы ж, говорят, прямиком из Эйнсли к нам…
— Вообще-то сначала пришлось прогуляться по Синтафу… — начала было Грэйн и осеклась, заметив, как загорелись глаза теперь уже у бывших имперцев, не решающихся в свою очередь порасспрашивать о забывшей их родине. Вот и еще одна вполне офицерская обязанность, кстати… — Ну, хорошо. Сначала про Ролэнси, потом про Синтаф — идет?
Жаркий беспокойный день превратился в душный безумный вечер, а тот в свою очередь грозил обернуться долгой бессонной ночью. А уж на будущее утро и вовсе загадывать страшно. Ибо ничего хорошего там нет. И вот, казалось бы, за столько лет… точнее, веков можно привыкнуть к ожиданию начала сражения, но не привыкается никак. Сидишь и смотришь в основном на небо, ибо только там все идеально, ну и краем глаза косишься на Грэйн. С куртины на Южный привратный равелин открывается прекрасный вид. И если бы ролфи еще и не выли свои так называемые песни, то ничего лучше и не пожелаешь. И ведь нового почти ничего не придумали, только куплеты к старым сагам дописывают. Чуткое ухо Джэйффа уловило знакомый мотивчик, заставив помимо воли оскалиться в знаменитой на весь остров «улыбочке добренького Элира». Сказать Грэйн, что он отлично помнит время, когда в «Последней Победе» было всего два куплета, или не говорить?
Оценив дальновидность эрна Тэлдрина, направившего ролфийку туда, где вероятность погибнуть наиболее велика, бывший рилиндар не стал спорить с комендантом. В форте — один командир, и Джэйфф Элир не имеет здесь даже совещательного голоса. К тому же у ролфи своя правда, малопонятная любому шуриа из-за ее вопиющей самоубийственности. Дурацкая и никому не нужная прямота прущего напролом через чащу вепря, тогда как всегда есть возможность обогнуть острые углы. Например, занять место стрелка таким образом, чтобы защитить Грэйн от «совершенно случайного» выстрела в спину. А эрну Тэлдрину его военную хитрость бывший рилиндар еще припомнит. В другой раз. Отдельным порядком.
Шуриа прислушался к голосам. Поет? Поет! Серьезно так поет, с чувством, старательно. Точь-в-точь как волчица воет на полные луны. Красотища!
Сколько же раз он слушал, как воют… то бишь поют ролфийские воины, поднимая боевой дух? Не сосчитать уже. Среди рилиндаров особым шиком считалось вычислить потом «своего» певуна и лично перерезать ему горло. Сам такое делал тысячу раз, и нравилось, словами не передать, как нравилось.
Джэйфф бросил короткий взгляд на позиции чори. Господин Тиглат с толком тратил денежки Джойаны — придраться не к чему: армию собрал, вооружил, экипировал. Прямо хоть к ордену представляй. «За заслуги перед шуриа».
И все равно этого мало, чтобы взять Шилу. Значит, это не все, значит, ждут подкрепления. От кого? Сколько? Когда?
Впрочем, когда все начнется, Элир даже не сомневался — перед самым рассветом, когда шуриа ступят каждый на свой Порог. Зачем же пренебрегать такой удобной возможностью? Он бы и сам так поступил, будь у него в противниках проклятые.
А вот от того, кто даст атакующим пушки, будет зависеть, как долго продержится форт. Своими соображениями относительно вероятных союзников чори Джэйфф успел поделиться с эрном Тэлдрином и капитаном Нером, и теперь ему оставалось только ждать рассвета вместе со всеми. И слушать народные ролфийские песни.
И все-таки в более интимной обстановке голос Грэйн звучит много лучше. Элир прислонился спиной к станине лафета и закрыл глаза. У них с эрной нынче приключилось замечательное утро, как раз такое, чтобы вспоминать о нем накануне штурма. А чори… Чори подождут…
Как верно все-таки сказано насчет того, что всех саг не споешь в ожидании битвы! Пока все три луны величественно плыли по безоблачному ночному небу, пока ролфийские голоса взлетали ввысь, к богам, до тех пор Грэйн оставалась покойна и безмятежна. Сколько веков подряд ролфи поют перед боем, чтобы восславить богов и укрепить дух — и ведь всегда удается! И да сдохнет враг!
Справедливости ради стоит заметить — воинственным сагам подвывали не только ролфи. Эрна Кэдвен отлично видела, как почти беззвучно шевелят губами синтафские полукровки, а даже шурианские стрелки не морщатся, когда ролфийское пение касается каких-нибудь острых моментов совместной истории — а если разобраться, вся история взаимоотношений ролфи и шуриа и есть сплошные острые моменты. Однако ж как забавно рассудили боги, поставив в одном строю извечных врагов: все три народа тут, и полукровки тоже с ними, и над фортом Сигрейн на шурианском острове Шанта разливается боевая песня ролфийской Своры… А три луны смотрят на это с небес, объединенные одним отцом и одним небом, так же как и их детей объединили одна земля, один форт — и один враг. Так, может быть…
