Великан сумел-таки удивить.
Его народ, оказывается, в ритуальных целях запускает в небо шары, сработанные из пропитанного особым составом шелка и заполненные горячим дымом. Самим великанам, дескать, на таком шаре не полететь, слишком они тяжелы, но человека конструкция достаточных размеров сможет поднять...
М-да, любопытная идея... И заманчивая: совершить полет, подняться в воздух без заклинаний левитации... Очень хотелось попробовать, честное слово. Одна беда: если в радиусе трех сотен лиг даже имеется шелк, то наверняка это всего лишь трусики Хлады... Даже на самый захудалый шарик, способный поднять хотя бы крысолюда, не хватит.
Я озвучил свои сомнения (опустив пассаж про нижнее белье наемницы, естественно).
Афилей удивил еще раз: иногда вместо шелка используют желудки крупных животных. Грязерух для такого дела мелковат, его желудок человека не поднимет, но вот если Действительно Большое Чудище и в самом деле бродит неподалеку...
Я сильно подозревал, что охота на Чудище, буде мы решим ее предпринять, весьма затянется. Потому что наверняка оно существует лишь в воображении м΄гану, до смерти напуганных ревом водопада.
Затем выступили близнецы. Волнуясь и говоря поочередно, Ламмо и Ломмо высказали следующую идею: сделать лук. Громадный, исполинский лук всех времен и народов. Впрячься всем скопом в тетиву и запустить гигантскую стрелу на плато. С привязанной веревкой, разумеется.
Трудно было ожидать иного от потомственных лучников... Проблема та же, что и с предложением Афилея: среди чахлой болотной растительности попросту не отыскать дерево, способное послужить материалом для невиданной конструкции...
Хлада никаких дельных мыслей высказывать не стала. Еще бы: за каждый проведенный здесь день ей причитается двойная оплата, а думает пусть командир, для того и назначен. Позиция в большинстве случаев разумная, но никак не сегодня...
Ладно, назначен так назначен.
Буду думать...
И придумал!
Вернее, понял, как именно воплотить смутную мысль, пришедшую мне в голову еще во время нашего марша вокруг плато.
Но говорить ничего не стал, не желая слушать попреки в авантюризме и прочих грехах. Потому что моя идея и в самом деле смахивала на чистейшей воды авантюру. Зато, при удаче, должна была принести результат очень быстро.
И я распустил военный совет, объявив, что за ночь тщательно обдумаю все их предложения. А затем отозвал в сторонку Гаэлариха.
– Мне завтра потребуется кое-какой ваш магический инвентарь, мэтр магистр, – без обиняков заявил я.
У мага глаза полезли на лоб.
– Какой же? – только и смог он спросить.
Я перечислил, какой. Не уверен, что называл все термины правильно. По крайней мере, когда я поименовал большим гонгом металлическую штуковину, издававшую при ударах громкие и протяжные, долго не смолкающие звуки, – магистр скривился весьма-таки презрительно.
– Да, большой гонг, – повторил я, ничуть не смущаясь. – Без него ритуал осуществить не удастся.
– Какой ритуал?! – возопил Гаэларих. Его глаза уже стоило придерживать пальцами, – не ровен час, совсем выскочат.
Я проигнорировал вопрос и добавил:
– А еще, возможно, мне понадобится ваша помощь.
– Помощь?! Моя?! Вам?! Хигарт, вы бредите? Не выветрились последствия вашей дурацкой подземной наркомании?
– Вы свою магию уже попробовали, и без малейшего успеха. Теперь моя очередь, – с великолепным апломбом заявил я.
И удалился в свою палатку, покинув оцепеневшую статую с выпученными глазами, очень напоминавшую карикатурное изображение магистра Гаэлариха.
Это ему за профана и невежду.
* * *
Весь следующий день мы трудились – готовились воплотить в жизнь мою великую идею. Готовились под заунывный бубнеж мэтра Гаэлариха:
– Хигарт, вы полный неуч. Мохноноги, которых тащит наш уважаемый великан, и те больше понимают в магии! Кроме того, вы сами говорили, что абсолютно не имеете магических способностей!
И так далее, и тому подобное... Стенания мага мне ничем не мешали, но раздражали, как жужжание надоедливой мухи.
На очередной пассаж я ответил сурово и веско:
– Отстаньте, мэтр магистр! Что вы привязались ко мне с отсутствием каких-то дурацких способностей? Многие люди не имеют музыкального слуха, так? И ничего, поют. Вполне даже громко.
Оставив Гаэлариха медитировать над моей многомудрой сентенцией, я отправился проверить, как идет на месте подготовка к смелому эксперименту.
Все шло как надо. Десяток носильщиков под командой Ламмо и Ломмо вырубили на выбранной площадке кусты и отложили в качестве топлива для костров. Убрали мелкие каменные обломки, большие оттащил в сторону Афилей. Еще пятеро синекожих заканчивали копать неглубокую канавку по периметру большой фигуры, начертанной мною на земле, – шестиугольника, чем-то напоминающего знак Хаалы.
– Ну зачем тут гексаграмма? Зачем?! – стонал притащившийся следом Гаэларих.
– Не мешайте, – отмахивался я. – Это, знаете ли, Древняя Тайная Эрладийская Магия. Вас такой не учили.
Он начал подвывать без слов, словно от приступа сильной зубной боли.
– Если болят зубы, – осчастливил я его мудрым магическим советом, – обернитесь курицей, сразу полегчает.
– Какой еще курицей?! – прорезались в вое слова.
– Любой. У них зубов нет, и болеть нечему. А потом сядьте на насест и не путайтесь под ногами.
И я отдал новые приказания: хворост сложили в три огромные кучи на трех вершинах гексаграммы. Афилей притащил и установил на трех свободных вершинах внушительные каменные обломки, примерно одинаковые по размеру и весу.
Затем я обратился к магу, вопреки моему совету продолжавшему сохранять человеческий облик:
– Мэтр магистр, пожалуйста, когда Великая Гексаграмма будет готова, установите на этих вот постаментах кристаллы, – и я указал на обломки.
– Какие и в каком порядке? – ядовито спросил маг.
– Совершенно все равно, – пренебрежительно махнул я рукой.
– Простите? Как вы сказали? Все равно?! – маг кипел от едва сдерживаемого бешенства.
– Конечно. Расположение кристаллов в моей Гексаграмме может быть самым разным. Но выберите кристаллы большие, яркие, издалека заметные. Это важно
Гаэларих воздел руки к темнеющему небу и безмолвно потряс, – видимо, призывая обитателей небесных чертогов в свидетели поругания святых основ магических наук. Но я-то знал, что делаю...
Наконец Великая Гексаграмма Хигарта была закончена. Запасы возмущения у Гаэлариха тоже закончились. Стоял, молча и сумрачно наблюдал за происходящим, но наверняка готовился излить новый поток желчи, едва станет очевидным неизбежный, по его разумению, провал.
