— И тем, что ты подсунул ему бутылку, ты этого добился?
— Конечно. Он напился, и стал более внушаем. И после моей СМСки о том, что ребенок, которого носит его жена, по-настоящему не его, он, вместо того, чтобы проанализировать ситуацию, просто стал действовать. Причем действовать так, как надо мне. Он убил жену и лучшего друга, и тем самым отрезал себе все пути к отступлению. Он, правда, еще может сдаться властям, но тщеславие не позволит ему этого сделать.
— И что теперь с ним будет? — спросил Каткин, закидывая в топку еще один пельмень.
— Я не могу предвидеть будущее, но демоны это делать умеют. И Ваалберит предсказал, что при таком стечении обстоятельств, Юрий Живов встанет на путь зла. Хотя, это и звучит несколько напыщенно, но факт, есть факт.
— Ну а конкретнее ты сказать не можешь?
— Точно не могу. Могу лишь с вероятностью в восемьдесят процентов.
— Мне этого хватит.
— Тогда все будет так. Он к завтрашнему дню проспится в своей машине. Когда проснется, то сначала не поверит тому, что сделал, и тому, что с ним случилось. Потом он включит местное радио и там получит подтверждение. Потом увидит недопитую бутылку виски на коврике своей машины, и приложиться к ней…
— Неплохо ты на восемьдесят процентов предсказываешь, — усмехнулся Андрей. — А может тебе в прогноз погоды пойти работать? Если ты даже про бутылку знаешь…
— Завтра в Москве будет двадцать один градус в тени, во время с девяти утра по шесть вечера, невозмутимо сказал колдун. — Дождя не будет. А если ты готов слушать не перебивая, я продолжу.
— Извини.
— Так вот, выпив виски, он уже начнет убегать от реальности. Знаешь ли, пить спиртное, это один из способов уйти от себя, дать отдохнуть нашему повседневному я. Но если ты пьешь постоянно, твое настоящее я уходит, и ты становишься тем, в кого превращаешься, когда выпьешь. Немного сложновато, но думаю, ты понял. В нашем случае, Юрий начинает пить, чтобы забыть себя. В дальнейшем он станет закладывать за воротник каждый день. Но это будет потом, а сейчас он выпивает и понимает, что оказался в глубокой заднице. Но, выпив еще, он вдруг соображает, как из этой задницы выйти. И тут тоже очень глубокий психологический момент. Озарение приходит к нему именно в момент опьянения. В дальнейшем, он будет искать это момент в тысячах бутылок, но никогда не найдет. Он понимает, что всю вину можно свалить на того, кто поджег его магазины. Он-то думает, что знает, кто это сделал, но у милиции нет никаких доказательств на этот счет. А у него есть миллион долларов и большие связи. И, грамотно распределив этот миллион, подмазав кого надо, он сможет отвертеться, и переложить вину на кого-нибудь другого. Но тут появляется закавыка — убитые в постели любовники. Но и это можно объяснить. Неважно, с кем его жена трахалась. Может он даже хотел с ней развестись. Но глубокая ирония заключается в том, что тот, кто поджег его магазины, попытался поджечь и его квартиру. Поджигатель пробрался в его квартиру, увидел там людей, занимающихся любовью, и, предположив, что это Юра со своей женой предаются удовольствию, вместо того, чтобы страдать об утраченном, злоумышленник решает убить Юрия и его жену. Что он и делает. Тут Юре приходит в голову вчерашний разговор с незнакомцем, и он вспоминает о еврейском заговоре. Ну как, пока понятно?
— Слишком много всего. Очень все сложно.
— Конечно, сложно. Но ты не представляешь, что можно сделать с помощью миллиона долларов и купола удачи.
— Какого купола?
— Ну а зачем я, по-твоему, поехал к его подъезду? Когда он проходил мимо лавочки, на которой мы сидели, я поставил над ним купол удачи. Итак, он начинает действовать. Едет к себе, там "обнаруживает" тела. Звонит в милицию. Говорит, что в шоке от того, что вчера произошло, он поехал в лес и там напился, а утром приехал домой и вот. Ему, конечно, не все верят, но он наконец-то учится подмазывать кого надо, и в итоге выходит чистеньким. Ну а когда находят нашего еврея-пироманьяка, все нити сходятся. Причем, не только у милиции, но и в голове у Юры. Он начинает думать, что сама судьба в какой-то момент заступилась за него. Что загадочный Грегорий, его благодетель, и что было бы, если бы всего этого не произошло. Он растил бы не своего ребенка, что привело бы к разводу и потере половины всего, что у него есть. И он говорит себе, что если так все случилось, значит, это правильно. И тут в его психику, незаметно для него самого, закрадывается еще один фактор. Если я убил двоих людей, причем двоих плохих людей, предателей, и мне все это сошло с рук, я могу поступать так и дальше. Нет, открыто он этого себе никогда не скажет, но на уровне подсознания будет так думать. И перед нами предстает совершенно новая личность. Он больше не верит в бога, потому что — как бог мог такое допустить? Но он верит в себя, потому что считает, что он сам выкарабкался из сложнейшей ситуации. И он принимает принципы зла. И вот тебе и все. Его судьба отдана демонам, а я получил солдат для войны с Абдулой.
Андрей обдумывал все сказанное, иногда посматривая на колдуна. Какой же силой тот обладает, раз вот так просто, практически не вставая с места, разрушил жизнь и судьбу двух влиятельных людей? Конечно, Владимир не Москва, но все-таки. И этот человек, который просто сидит и пьет пиво в кафе на вокзале, мог бы убить Андрея одним усилием воли. Или даже хуже — заставить играть в игру по его правила, где конец всегда один.
— Послушай, Михаэль, у меня тут возникла пара вопросов к тебе, — наконец выдал Андрей.
— Пожалуйста, я слушаю, — весьма доброжелательно ответил колдун.
— Если ты настолько могущественен, почему не правишь миром? Или даже если не ты, то какой-нибудь другой колдун?
— А как ты сам думаешь?
— Нет, я же тебя спрашиваю.
— А я не отвечаю, а спрашиваю в обратку. Ну так почему? Почему в колдунов никто не верит? Почему, имея столько силы, мы обязаны соблюдать режим секретности, и даже больше, поддерживать легенду о том, что мы не существуем? Почему?
Андрей задумался. Но думал он недолго, ответ пришел почти сразу.
— Потому что есть сила покруче вас, — сказал Каткин.
— Правильно.
— И это инквизиция?
— Нет. То есть, не только она. Сами люди тоже сила, а мы не можем пойти против всех. Мы могущественны, да, но если все ополчатся против нас, мы потерпим поражение. Я даже больше скажу, самое страшное, что с нами может случиться, наш самый большой кошмар — если все люди начнут заниматься тем, что делаем мы. Если все станут вдруг управлять вероятностями.
— А это что возможно?
— Чтобы все сразу — нет. Но у многих может получиться. И если они вдруг начнут пытаться колдовать, наша реальность, скорее всего, этого не выдержит, и это станет очередным концом эпохи. В истории подобные прецеденты уже случались.
