всё не поднимался. Словно зачарованный, Бронислав провёл рукой по земле, собирая в ладонь хрупкий снег, и стиснул кулак.
– Я чувствую холод, – проговорил он, – я чувствую его…
Я улыбалась и молчала, наблюдая за ним. Никогда ещё я не видела, чтобы кто-то так лучился счастьем.
Наконец, дядя поднялся, отряхнул штанины и обернулся ко мне.
– Подойди сюда, – он махнул мне рукой. – Тут очень красиво.
Я подошла. Мы постояли и посмотрели на холодное море и бело-золотое небо.
– Как твоя рука?
Во всей этой беготне я совсем забыла о своих ранах на правой руке; к тому же, я не удосужилась сменить повязку. Так что, наверное, мои бинты там, под рукавами свитера и куртки, в полном беспорядке.
– Ничего, заживает, – неопределённо ответила я.
– Дай мне руку? – предложил дядя, протягивая ко мне ладони.
Я протянула ему правую руку; он осторожно взял её – одна ладонь на запястье, другая – возле локтя. Прищурив глаза, Бронислав как будто пытался увидеть царапины сквозь слои ткани.
– Надеюсь, ты сможешь меня простить.
– Я уже говорила, дядя: это просто царапины, – это, было, пожалуй, сказано не совсем искренне, но я не хотела тревожить его ещё больше.
– Не только за это, – заметил он, – я знаю, что вёл себя не вполне… дружелюбно с самого начала.
– Это правда, – буркнула я.
Его руки были тёплыми. Я чувствовала тепло, разливающееся по всей моей руке, мягко обволакивающее порезы, как будто меня прогревали лучи солнца. Но осеннее солнце не грело. Происходило что-то другое.
– Так много произошло со мной, – вздохнул дядя, – я не успевал оправиться от этого.
– Со мной тоже, – я понимающе кивнула.
– Но потом я подумал, что, если ты станешь вампиром, я смогу показать тебе наш мир, – признался он. – Но этого не произошло.
– Я просто не хочу быть вампиром.
– Видно, ты действительно можешь решить сама, кем тебе быть. Я только знаю, что, вампир ты или нет, – ты моя семья.
Я посмотрела на его лицо; он всё ещё не отводил взгляда от моей руки. Я увидела, будто легкое золотистое свечение просачивается сквозь мою кожу. Серьёзно, что происходит?
– Мне пришлось делать непростой выбор.
– Надеюсь, тебе больше не придётся делать такой выбор, – сказала я.
– Надеюсь.
Он выпустил мою руку, и я махнула в сторону замка:
– Пошли домой.
Мы устроили всем – Хьюго, Синтии, Барбаре и Марку – большой сюрприз, когда вернулись с нашей прогулки. Правда, дядя почувствовал себя очень ослабленным после всего пережитого, так что пришлось Хьюго укладывать его в постель прямо у себя в комнате, на первом этаже. Восторг был весьма непродолжительным, но все были очень рады видеть Бронислава. Кажется, гроб пока так и не пригодится.
Я зашла в кухню помыть руки. Закатав рукава, я увидела на правой руке размякшие бинты со следами крови. Слегка поморщившись, я размотала старую повязку. Под ней я увидела свою правую руку совершенно здоровой, будто порезов на ней никогда и не было
***
Мы совсем забыли, что должен прийти Гарт Вэн. А он явился. Хьюго растерянно пропустил его в замок.
– Где он? – осведомился доктор, и его провели к комнате Хьюго.
Гарт хмыкнул: странное место для почившего хозяина, но решительно открыл дверь. Мы услышали негромкий голос Бронислава:
– Вот и ты пришёл.
Дверь закрылась за Гартом. Мне стало страшно и захотелось ворваться в комнату, но Марк Вунд мягко меня остановил:
– Спокойно, подруга. Мужчинам надо поговорить.
Процесс под названием «мужчины разговаривают» длился весьма долго. Я не знала, куда себя деть, и всё ходила под дверью, пытаясь услышать, что там происходило. Остальные тоже сидели недалеко – в кухне – и якобы пили чай, но я знаю, что они тоже чего-то ждали. Не могу представить, что чувствовала Синтия.
Наконец, дверь открылась. Гарт вышел в коридор, мягко прикрыв её за собой. Он быстро прошёл мимо меня в кухню и объявил:
– По всем признакам, я могу сказать, что Бронислав Патиенс жив.
Послышался вздох облегчения. Я пролезла у дяди Гарта под рукой и спросила:
– Что с ним?
Все замерли, ожидая информации от врача.
– Я могу сказать, – хмыкнул он, – что он вполне здоров, но у него состояние человека, который долго голодал. Я бы посоветовал пройти реабилитацию, но лучше обратитесь к другому специалисту…
– Дружище, ты сказал: человек? – недоверчиво переспросил Марк Вунд.
Гарт кивнул:
– Он человек, Марк, я-то точно знаю разницу. Абсолютно нормальный человек, примерно тридцати трёх лет. Но, как я сказал, чтобы не было вреда здоровью, нужно заняться питанием.
– Но так быть не может! – воскликнул Хьюго; бедный старик был готов потерять свой разум от таких новостей. – Нельзя стать из вампира человеком обратно!
– Вопреки законам логики, – отрезал Гарт, – он человек. Можете проверить. А, кстати, пусть ещё проверит зрение. Ну, больше, я думаю, в моих услугах вы не нуждаетесь.
Он развернулся и быстро вышел из замка. Его проводили ошарашенные взгляды.
– Ну, хорошо, что я не успела ничего сделать, – нашлась, что сказать, Барбара Дефенди. – Воскрешение из мёртвых было бы гораздо сложнее легально оформить. Впрочем, такие случаи уже у меня бывали.
Я побежала вслед за дядей Гартом. Я поняла, что, если он сейчас уйдёт, он уйдёт навсегда.
– Подождите!
Гарт Вэн быстро шагал через двор замка. Я выбежала без куртки его догонять. Услышав меня, он нехотя остановился.
– Хватит с меня этих вампиров, ведьм и прочего, – фыркнул он, оборачиваясь. – Я ухожу!
– Но…
– Буду лучше делать зубы, – рассудил Гарт уже спокойнее, – это не так стрессово. Дом продам. Поеду отсюда.
Он снова зашагал прочь, и я рванулась вперёд, ухватив его за рукав:
– Можно я хотя бы буду звонить вам, иногда, пожалуйста?
Мы уже были за воротами замка. Гарт вздохнул:
– Ладно, записывай номер…
Мы обменялись номерами, и он спросил:
– Кстати, ты не знаешь номер этой, эм, рыжей дамы-адвоката?
– Барбары?
– Угу. Она всё-таки пока гостит у меня, вдруг что-то понадобится…
Что-то я услышала за этими словами, но не подала виду. Я честно дала ему номер Барбары. После этого он как бы немного расслабился.
– Ладно, Ева, – Гарт потрепал меня по волосам, – не болей.
– Спасибо.
– Ну, и если сломаешь зуб…
– Зубы у меня крепкие! – уверила я. – Но если что – сразу к вам.
Дядя Гарт даже смог немного улыбнуться. Мы пожали друг другу руки и расстались.
***
Я вышла в парк, и нашла возле пруда одиноко сидящего там Руди. Он устроился на полуразрушенном мостике и болтал в воздухе ногами, глядя на затянутую тиной чёрную воду, по поверхности которой скользили бронзовые опавшие листья.
– Давно ты здесь? – спросила я, сев рядом с рыжим.
– Весь день, – честно признался он.
И тут-то я вспомнила, что Руди его действительно не было видно весь день. Мне стало неловко.
–Почему ты не остался с нами?
– Просто я подумал, что это не очень хорошо – мне оставаться. Я и жить с вами не должен уже, ведь это мне Генри разрешал остаться, а не Бронислав… Вряд ли он тоже.
– Разрешит, – уверила его я, – вот увидишь, разрешит, как только
